Пастырь крови - Соломон Корвейн
Эпилог
Вечер этого же дня. Штраффаль
Церковь святого Спиранция, уютно поселившаяся в одном из огромных, раздувшихся кварталов столицы Церковного Государства, не являлась роскошным и изысканным строением в сравнении с соборами, монументальными крепостями и дворцами иерархов, и тем более не шла ни в какое сравнение с Великим храмом Единого Бога, в котором службу вёл сам Великий Понтифик. Но в ней присутствовало какое-то тепло, уют и приятная атмосфера, к которой тянулась душа всякого человека, гнома, эльфа, карлика или иного разумного. Стены сделаны из хорошего деревянного сруба, окна лишены витража, купола сделаны с серебряным напылением, а пространство вокруг умащено простым серым камнем.
Внутри убранство так же являет образец странной, даже неуместной для церквей простоты. Стены прикрыты материей алого цвета, только окна открыты. Сквозь обычные стёкла на шлифованный полированный пол падают столбы света. Тут и там висят иконографические изображения, повешенные на большие гвозди, пробитые сквозь ткань. Святые строго смотрят за молящимися прихожанами, им воздают хвалу, на них надеются, что они донесут прошения грешных Господу. Но сейчас здесь практически пусто, только две фигуры стоят посреди храма и взирают на символ серебряного солнца, ставший фоном для золотой чаши. Алтарь в этой церкви закрыт иконостасом, что странно для культовых мест штраффальского канона.
- Владыко Лаодикий, - приклонив голову, обратился парень в тканевом плотном плаще, полностью укрывшим его тело, – каковы результаты вашего заседания? Его великосвятейшество Великий Понтифик не так просто собирает отцов-архиепископов Штраффаля ведь?
Старец, чью поседевшую голову украшала чёрно-красная шапочка, тело прикрывала чёрная сутана, а поверх неё ещё одна накидка, стоял и всматривался в сторону алтаря.
- Да, верный сын Церкви. Боюсь, что сейчас обстоятельства складываются такие, что паства находится в опасности. И не только паства, а сам, Богом установленный порядок, может попасть под удар.
- Поэтому вы решили меня призвать, владыка? – из-под капюшона послышался приятный «бархатный» бас. – Вы снова решили дать в мои руки дело, которое я исполню во славу «Общины Завета»?
- Да, для тебя есть задание, - клирик развернулся, медленно зашагал в сторону выхода, посматривая на иконы и кратко кланяясь каждому святому.
- А что касается того полвампира и Республики?
- Мы решили отправить группу для дальнейшего расследования, и пусть Господь направит их. Конечно, благодаря усилием Творца, Который помог Этиену и его сподручным, исполнить святой долг, мы устранили одну из угроз народам. Однако на её месте появилась ещё одна, более опасная и страшная. И теперь Господу угодно направить их на решение этой беды.
- О каких угрозах для миропорядка идёт речь? Несколько тысячелетий мы жили в условиях, когда миром правят обладатели голубой крови, направляют и спасают души священники, а дельцы монеты создают блага и товары, - «бархат» голоса стал развеиваться, на его место пришла еле заметная озлобленность. – Только сектанты богопротивных культов тысячу лет назад пытались сотворить из мира обитель духов злобы поднебесной.
- Набирают силы народные движения, Единому Богу противные, учения святых попирающие! – яростно заявил архиепископ, притопнув ногой. – Да простит меня Господь за гнев мой. Эти, презирающие заповеди о покорении властям светским, утверждают, что на месте владений господ, можно создавать народные правления, коммуны полностью равных. Они же говорят, что можно и в общинах своих, священствующих, назначать. Они отвергают и торгующих, говоря, что если отберут у них серебро и товары, то смогут жить зажиточно и честно до конца жизни своей.
- И в каких странах набирают обороты сии движения?
- Герементская Империя, Шпания, Венцо, герцогства и графства южноиттильские. Нечестивцы там пускают пустые толки, что надобно упразднить всё, что сословиям принадлежно, и поделить между всеми, - лицо пастыря стала ещё мрачнее, а голос бедственнее. – Но что ещё сильнее вызывает горечь, так это то, что есть народ, прельстившийся ересью Лютора. Они то и дело, что провозглашают бунт нам, говорят, что наши права и воля, самим бесконечным Богом данные, надобно упразднить. Ересь молвят, что мол не священник важен, но община народная, свобод просящая.
- Хм, но ведь это не самое страшное, как я понимаю?
- Эта угроза действительно серьёзна. Но есть явления, куда более страшные, требующие помощи Божей, - Ладокий остановился прямо у входа. – Четыре года тому назад мы получили первое сообщение, что в местечке Сан-Жэрме, на юге Фарции, был найден крестьянин, пьющий кровь и солнца бегающий. Его забили рыцари. Но позже, как по диавольскому наваждению, Инквизиция и господа стали сообщать об участившихся случаях подобных, - старец потёр подбородок, погладил подбородок. – Бог наказывает нас за наши грехи, попуская эти беды. Восемьдесят восемь случаев заражения за четыре года.
- А это не могут быть вампиры востока? Они там обосновали целые страны, - он взглянул на одну из икон, где тёмными красками был изображён Саброн Превозмагающий[1], преодолевший природу голода и жажды крови, прославившийся как великий проповедник Слова среди таких же как он.
- Герцогства ночи, линии крови и рода говорят, что не замешаны в этом.
- Вы уверены в этом?
- Да. Вампирам не нужны новые противостояния, им куда выгоднее жить в спокойствии и почитании древних традиций, нежели обращать на себя гнев детей солнца, - Лаодикий остановился, с вдохновением и дрожью спросил. – Ты был там? На юге Митраля, где Ангелы ходят среди людей? Где чтиться ещё закон Массея? И где было положено начало нашей великой Церкви?
- Один раз… всего один раз, - произнёс мужчина. – Континент огромен, а за столетия своей жизни, я смог там побывать всего один раз.
- Что бы выработать оружие против этих бестий, чтобы лечить заражённых, нам нужен образец крови первого вампира, - рука архиепископа пропала в одеяниях, после чего он
