Почти врач - Алексей Викторович Вязовский
– Невесте своей спасибо скажете. Вас домой подвезти?
– Лучше до суда. У меня там машина припаркована.
– Давайте, отдыхайте. Свяжутся потом с вами, подскажут, как заявление написать.
– Вот не хотелось бы в это влезать, Георгий Карпович. Честное слово, и так забот…
– А кому сейчас легко? Надо же этого Трегубова до конца дожимать. Там целая банда – фальсификация дел, причинения тяжких телесных и так далее…
Генерал кивнул, снял фуражку, провел рукой по своей лысой голове, буркнул «До свидания» и укатил вдаль на служебной «Чайке». До моего транспорта меня довез молчаливый амбал, которому «жигуль» был явно мал. Наверное, на переднее сиденье рядом с ним никто и не садится.
Дома меня ждала заплаканная Аня с группой поддержки в виде мамы.
– Андрюша, я уже не знала, что и делать! – она бросилась меня обнимать.
– Подождать, пока я переоденусь. Насекомых на мне, скорее всего нет, но гарантии дать не могу.
Кто-то позвонил в дверь, и я невольно оглянулся. Кого-то еще принесло? Опять в околоток?
– Я открою, – сказала Аня и спросила: – Кто там?
Точно, паранойя заразна. В глазок она почему-то смотреть не стала.
– Я, дочка, – донеслось снаружи.
Зашел Александр Иосифович, который, увидев меня, сразу сменил озабоченное выражение лица на удовлетворенное.
– Всем здравствуйте. А я смотрю, машина у подъезда. Значит, пропажа нашлась, и корвалол не понадобится. Что хоть случилось?
– Недоразумение с милицией, всё разрешилось, – буркнул я.
Хоть и понимал, что они переживают не только за дочку, но немного и за меня, обсуждать это сейчас никак не хотелось.
– Ну, раз всё закончилось, мы пойдем, пожалуй, – очевидно, всё правильно поняв, сказал Азимов-папа. – Диночка, дорогая, пойдем домой, не будем мешать молодым.
– Так давайте я вас отвезу, – предложил я. – Переоденусь быстренько…
– Да найдем как добраться, – оборвала меня Дина Борисовна. Не очень довольной она выглядела. Да и понятное дело, кому понравится, что почти зятя сажают в КПЗ.
Мы остались одни. Первым делом я снял одежду. Избавиться от ощущения, что я как минимум месяц не мылся, никак не получалось. Не одеваясь, в одних трусах пошел на кухню. Кузьма молча уставился на меня, будто спрашивал: «И что это было?» Аня же пыталась зажечь спичку, чтобы вскипятить чайник.
– Ну расскажи мне краткую историю моего спасения, и я пойду в душ.
– А что? – спросила она. – Пришла домой, тебя нет и нет. Подождала, еще подождала. Потом поехала к суду. Смотрю, машина твоя стоит. Я внутрь, там сказали, что все заседания кончились. Тут я поняла, что-то не так, – и Аня заплакала, бросив спичечный коробок на стол.
– Так, хватит рыдать, – я подошел, приобнял девушку. – Дальше что было?
– Вернулась домой, набрала родителям, – Аня освободилась, включила воду в мойке, умылась. – Нашла записную книжку твою, начала звонить.
– Кому? – удивился я.
– Всем подряд. Потому что спросила сначала у Давида, он не знал ничего. Потом поняла, что женщин можно во внимание не брать. Ну, и вот Георгий Карпович этот, он сказал, что всё устроит. Потом перезвонил… через полчаса, наверное… сообщил, что всё в порядке, скоро ты дома будешь! – последние слова Аня опять прорыдала. – Я пока ждала, думала, с ума сойду!
– Всё, я здесь, ничего страшного не произошло. Давай я помоюсь, и мы поедим чего-нибудь. Надеюсь, голодом морить ты меня не будешь?
* * *
В институте всё знали. К счастью, не все, а только крайне заинтересованные лица. На первую пару я чуть опоздал, так что допрос начался на маленьком перерыве между парами. Неразлучная парочка – Давид и Сима, которым, конечно, хотелось узнать все подробности. Ясное дело, сначала Аня звонит, что я пропал, потом я появляюсь. Тут у кого угодно разовьется приступ острого любопытства. А уж поучаствовать в судьбе друга и сестры сам бог велел. Не успел я выдать и половины заготовленных отмазок, как в учебную комнату заглянула лаборантка кафедры.
– Панов? Очень хорошо. В ректорат вызывают. Прямо сейчас.
Ну вот, теперь и про это расспросы начнутся. Не каждый день студента срывают с занятий и вызывают к самому главному в институте. Обычно и деканат справляется с текучкой.
– Сумку мою возьмешь, если что? – спросил я Ашхацаву.
– У нас вообще-то еще две пары здесь, – ответил Давид. – Надеюсь, ты вернешься. Может, халатами поменяемся? У меня более свежо выглядит.
– Хм, даже не подумал об этом. Давай.
В приемную ректора я пришел минут через пять. А что, пока дойдешь, пока соберешься с мыслями… Секретарша показала на дверь – мол, вперед, только вас и ждут.
Петров сидел в компании Яркина, институтского партийного босса. После того как я продинамил его с должностью комсорга курса, мы время от времени встречались в коридорах института, и Борис Константинович почти каждый раз интересовался ходом исследований, на участие в которых я ссылался. Не иначе, отрабатывал направляющую роль партийной организации.
Сейчас начальники вели себя почти неформально: сняли пиджаки и пили чай. Когда я заходил, Яркин как раз потянулся к вазочке с печеньем.
– Проходи, Панов, присаживайся, – на правах хозяина пригласил меня ректор. – Будем думать, что с тобой делать.
Тон с самого начала был полушутливый, так что я особо не напрягался. Уж в родном институте за мной косяков не наблюдалось, бояться нечего. Ну, и план подготовки специалистов. Иногда перекосы социалистического хозяйствования на пользу отдельному человеку пойти могут.
– Наливай, недавно заварили, – пододвинул мне чайник Яркин.
– Есть за вами, товарищ Панов, грешки, – продолжил Петров. – А именно, пренебрежение интересами альма матер. В конференции участвовали? – загнул он палец. – В «Ланцете» публикация была? В институтский сборник материал подготовлен? Не подготовлен! Вот о чем может подумать руководитель, если студент ведет себя подобным образом, а, Борис Константинович?
– Загордился, – улыбнулся парторг. – Пора приземлять.
Надо было спасать ситуацию.
– Так я только «за». Статью в сборник хоть завтра сдам. Оригинал публикации в журнал немного переделаю, и готово. Но вот там же соавтор… Не наш.
– Это мы переживем, – сказал Яркин. – А по результатам поездки в Вену доклад на институтской конференции. В ноябре.
– Никак не получится в ноябре, – я с сожалением отодвинул чашку. – У нас же буквально через полторы недели Цюрих. Вот, собирался не сегодня-завтра заявление в деканат писать.
– Про это знаем, – сказал ректор. – Звонил Евгений Иванович. Что ж, дело хорошее…
Дальше пошли слова из серии «не посрамить» и «достойно представить». Стандартный набор напутствий, короче. Жаль, Яркин зажилил печеньки, так и оставил вазочку возле себя, пришлось пустой чай пить.
Зачем вызывали, я так и не понял. Сообщить то, что я и так знаю.
