Луна над Славутичем - Николай Александрович Ермаков
Весь день мы провели в седле — я с интересом осматривал здешние места, составляя примитивный план-карту местности, посетил пару деревень, где пообщался с местными жителями на тему урожайности и обеспеченности скотом, осмотрел три месторождения глины и отобрал из них образцы. Можно сказать, что провел день с пользой, но, к моему сожалению, не смог найти места, подходящего для строительства плотин с водяными колес, точнее, такие места были, но по различным причинам мне не понравились. Проснувшись на следующее утро, я понял, что в этот день никуда не поеду — после того, как вчера я провел не менее десяти часов в седле, моя пятая точка с непривычки сильно болела. Поэтому, отправив с утра лодочный караван под предводительством Стыра, я занялся экспериментами с добытыми образцами глины и к вечеру пришел к выводу что светло-серая глина, добытая километрах в десяти от деревни, может подойти для моих целей. Уверенности в её качестве мне добавил и деревенский гончар, который заявил, что эта глина никуда не годится, так как плохо спекается. Действительно, местные жители для производства посуды предпочитают рыжие и бурые глины, для спекания которых требуются менее высокие температуры. Но именно поэтому такая глина и не подходит для строительства металлургических печей, так как не в состоянии долгое время выдерживать высокую температуру, необходимую для получения железа. По этой причине металл выплавляется в небольших одноразовых горнах, что приводит к недостаточному количеству производства железных изделий и их высокой цене. К примеру в Хареве, которая в приднепровских землях была крупнейшим кузнечным центром, можно купить корову за пять-семь топоров местного производства. А у миролюбов, которые сами не выплавляли железо, за корову уже было достаточно заплатить один топор. Такая вот твердая валюта получается, и в буквальном и переносном смысле. Здесь ведь товарооборот по большей части происходил без участия денег, вместо которых использовались наиболее ходовые товары: меха, жемчуг и металлы (медь, олово, бронза, железо).
К следующему утру моё седалище уже в значительной мере восстановило свою былую работоспособность, и я вновь отправился осматривать окрестности, однако теперь меня сопровождал уже другой сын старейшины — Третьяк. На этот раз, после долгих плутаний среди лесов и полей, километрах в пятнадцати к северу от деревни, я обнаружил почти идеальную площадку для организации металлургического производства, — здесь два крупных ручья сливались в небольшую речушку, которая вскоре впадал в Тускарь, оба этих ручья текли по узким долинам с высокими обрывистыми берегами, как нельзя лучше подходящими для строительства плотин. Чуть в стороне от левого ручья находился невысокий холм с родником на склоне — хорошее место для строительства жилого поселка. А к правому ручью почти вплотную подступал лиственный лес, который пойдет на строительство домов и производство древесного угля.
Недостатками этого места было отсутствие поблизости месторождений подходящей глины и известняка, но это не было большой проблемой, так как всё нужное можно было доставить по реке. Руду, вон, вообще придется за тысячу километров возить, из самой Польши, что весьма неудобно. Хотя гораздо ближе есть болота с залежами лемонита, однако местные славяне, насколько я мог узнать, не занимаются его разработкой, да и вообще не знают, что из болота можно добывать железную руду. К тому же именно на территории жиган болот очень мало и далеко не факт, что во всех из них имеется лемонит.
Вообще, к моему некоторому огорчению, при подробном ознакомлении с местными экономическими реалиями, оказалось, что в землях жиган практически отсутствует возможность легкого получения дополнительного дохода, кроме как от сельского хозяйства. Здесь нет богатых торговых путей, как на Днепре, в местных реках почти не осталось жемчуга, а в лесах мало пушного зверя. Если добавить к этому отсутствие железных руд и близость кровожадных кочевников, то картина получается не очень радужная. Оценив все обстоятельства жизни местных племен, я пришел к выводу, что по всем параметрам они находятся в наиболее невыгодном положении по сравнению с другими славянами. Хотя будь по-другому, вряд ли они обратились бы ко мне за помощью.
По-хорошему, после того, как я нашел подходящую площадку, следовало бы немедленно начинать работы по строительству плотины и рабочего поселка, для чего мне нужно было не менее сотни человек, и старейшины вроде бы согласились выделить этих людей, но всегда оставалась вероятность, что они могут их отозвать, если вдруг решат, что я занимаюсь глупостями — здесь вообще очень консервативно относились к разным нововведениям, и, судя по много раз слышанным мною различным байкам, изобретатели котировались на уровне деревенских дурачков, поэтому занявшись непонятным для них делом, я мог серьезно упасть в их глазах. Подпись кровью — это я, конечно, хорошо придумал, получив в результате определенную власть, но… голод стоит за плечами всех местных землеробов, и он представляет для них гораздо большую угрозу, чем возможное наказание от бога, в которого они к тому же и не очень-то верят. Если в один прекрасный момент племенные старейшины посчитают, что от моих действий пользы никакой нет и не будет, а только вред, так как я отвлекаю большое количество людей от производительного труда на полях, а мои требования могут привести к недостатку провизии в зимний период, то пошлют меня далеко и надолго, несмотря ни на какие подписи кровью.
Исходя из этих соображений, я решил провести пробную плавку железа, чтобы показать им перспективы. У меня имелось десять пудов руды, купленной в Хареве перед отплытием, что для одной плавки было более чем достаточно. Запасов угля у местного кузнеца, которого так и звали — Коваль, вполне хватало для воплощения в жизнь моих планов. Так что мне оставалось только привезти достаточное количество подходящей глины и построить печь, чем я и занялся на следующий день. Чтобы сильно не напрягать Кантемира, я взял в помощь только двух подростков — Неждана и его двоюродного брата Путяту. Кроме того, я
