Олимпиец. Том V - Артур Осколков
— Сбежал в Тартар, говоришь? Раненый? — Дионис радостно потер ладошки. — Вы слышали, братья и сестры! Тифон слаб и ранен. Проблема решена. Олимп в безопасности.
Мы с Артемидой переглянулись. Девушка недовольно сморщила брови и выступила вперед.
— Олимп да, но что на счет Империи?
— Ты никак возлюбила смертных, охотница? — Дионис со смешком отправил себе виноградину в рот. — Неужто сказывается новое тело? Глупо. Тем более, ты сказала сама. Тварь сбежала в Тартар. Это Владения Аида.
Артемида раздраженно заскрежетала зубами. Я видел, что еще немного, и богиня просто закипит, как чайник, но пока что девушка держала себя в руках. Даже попробовала снова воззвать к разуму Олимпийцев.
— Если бы мы ударили вместе, то смогли бы остановить…
Со стороны Деметры послышалось сдавленный смех.
— Остановить? Деточка, в твоем состоянии ты для него просто закуска, — Старуха поудобнее закуталась в шаль и покосилась на Зевса. — Еще один Пастух мертв, брат. Нам нужен новый, а не то смертное стадо может начать бунтовать.
— А, в Бездну! — Артемида зарычала и беспомощно всплеснула руками. — Адриан, твоя очередь.
— Смертное стадо скоро съедят. — Я выступил вперед и занял место рядом с женой. — Не пора ли вмешаться? Вы ведь тоже живете в Империи.
По храму пронеслись короткие смешки. Кто-то просто щурился, а кто-то так и вовсе улыбался во весь рот.
— И это твой Чемпион? — глумливо обратилась старуха к Афине.
Богиня Мудрости смерила меня безучастным взглядом.
— Что поделать. Адриан, все никак не может усвоить урок.
Я закатил глаза.
— Да? Просветите меня.
— Мальчик, мы не живем в Империи, — Из глотки Деметры снова раздался смех, больше похожий на карканье старой вороны. — Мы ей ПРАВИМ. Тысячи смертных умрут, да. Что с того? Нам поклоняются миллионы. Открою тебе ма-а-аленький секрет, — старая карга наклонилась вперед. — Когда вокруг царить смерть и отчаяние, выжившие молятся сильнее.
Я обвел помещение взглядом, натыкаясь на равнодушие и удивление в ответ. Боги Империи Эллинов не планировали спасать свой народ. А зачем? Всегда можно свалить тяжелую и опасную работу на кого-то другого.
— Гермес? — Зевс рассеяно побарабанил пальцами по столу.
— Да, отец.
— Что мой брат? Получил известия?
— Как сказать… Вышла небольшая проблемка, — замешкался Гермес и, откинувшись на жесткую спинку каменного кресла, помахал рукой в воздухе. — Аида нет дома.
— Что это значит? — нахмурился Зевс, на что вестник богов только пожал плечами.
— Не ко мне. Персефона сказала, что «Он ушел по своим делам». Без понятия куда. Может, он увлекся рыбалкой, откуда мне знать. Сомневаюсь, что Персефона сама знает. Но, ей, я передал новость ей, так что…
— Моя дочь и шага не ступит без одобрения мужа, — перебила Гермеса Деметра и поежилась. — К моему позору, Персефона превратилась в подстилку для Аида и ничего более.
Мои глаза нехорошо блеснули. Теперь уже Артемиде пришлось щипать меня за палец, чтобы я не врезал старой карге в челюсть.
— Ты говоришь о моей матери, богиня. Выбирай выражения.
— А! Он разозлился! — всплеснула руками Деметра, нисколечко не обидевшись. — Заруби себе на носу, малец, я вырастила свою дочь с пеленок. Она буквально часть меня, я знаю, о чем говорю. Кстати…
Деметра ткнула в меня костлявым пальцем.
— Что ты планируешь делать с ним, Зевс? Мальчика опасно оставлять в живых. Ты не лучше меня знаешь, какую угрозу представляет Кронос.
— Адриан держит его под контролем, — мгновенно заступилась за меня Артемида.
Старая богини зашлась каркающим смехом.
— Контролирует? Контролирует? Глупая влюбленная девочка, просто посмотри на него! А если точнее, на то, что осталось от твоего «отважного» смертного.
— Я...
Артемида замолчала, не находя нужных слов. Я ее понимал. Мой нынешний вид не кричал о «контроле» над силой Кроноса, совсем наоборот. Я изменился. И далеко не в лучшую сторону.
Черные, без радужки, глаза опасно сияли ледяным огнем. Вздутые вены исчезли, но на замену пришли черные трещинки, словно паутина покрывшие живот, грудь и нижнюю часть шеи. Правая рука, та самая которой я касался лба Кати, исчезла. Просто испарилась пониже локтя, на моих глазах рассыпавшись в прах.
Я не утратил руки, нет. Там, где заканчивался обрубок возник… протез. Если, конечно можно было назвать протезом черный, матовый и вечно шуршащий песок Кроноса, принявший форму руки. Он позволял мне управлять конечностью, да, но постоянное движение песчинок туда-сюда в вечном водовороте сводило с ума.
Но это еще не все. Самое большое изменение коснулось тела. Не могло не коснуться, все же в попытке отмотать память Кати, я пропустил через себя просто гигантское количество энергии титана. И у моего решения оказались последствия. Я… постарел. Не знаю на сколько, сложно оценить. Порядка восьми-девяти лет, не меньше. Всего за одно мгновение я стал старше, чем был в прошлом мире. С этим было… сложно смириться.
Я мог понять Артемиду, мог понять богов. Вместо знакомого дерзкого мальчика Адриана, над котором можно было только смеяться, перед ними стоял юноша, нет мужчина, в полном расцвете сил. Потрепанный и злой, с пылающими мощью Кроноса глазами и странной рукой из черного песка. Даже Деметра, в своей привычной манере, считающая себя выше смертных и бессмертных детишек, в глубине души понимала. Я мог быть опасен. Если не сейчас, так в будущем.
Я мысленно собрался с духом. Афина явно дала понять, что больше защищать меня не намерена, так что… Придется брать дело в свои руки.
— У меня есть предложение, — громко заявил я, пока Зевс меланхолично чесал бороду, прикидывая, что со мной делать. — Я убью Тифона.
По храму пошли удивленные шепотки, но повелительные жест Зевса заставил их мгновенно стихнуть. Владыка Олимпа бросил на меня заинтересованный взгляд и махнул рукой.
— Продолжай.
— Кастор мертв, в столице беспорядки, — холодно отчеканил я. — Дом Лекс может взять контроль на себя. Временно, — добавил я, заметив, как Олимпийцы начали переглядываться между собой.
— Временно? — задумчиво повторил Зевс.
— Тифон сбежал в Царство Аида. У него поддержка чудовищ и «Проклятых». Мне потребуется армия, чтобы хотя бы пробиться к нему. Сил Дома Лекс просто не хватит.
— Ай, да кузен! — восторженно выдохнул Гермес и жизнерадостно прихлопнул ладонью по столу. — Целится на самый верх, весь в отца. Император.
