Тонкие грани (том 4) (СИ) - Кири Кирико

Куда скромнее и нормальнее выглядели девушки позади неё. В пуховиках или пальто, они выглядели вполне нормально, если не считать автоматы в руках. У Ишкуины был, кстати говоря, в руках пистолет.

— Ра-а-ад? — протянула она с улыбкой. — Я же говорила тебе тогда, что сам придёшь. Ну что, потрахаемся?

— Нет.

— Значит, не так уж и рад. И что это за кричащий девственно чистый комок в твоих руках?

— Тебе есть разница? — сделал я ещё один шаг назад, прижав Эйко к себе плотнее.

— О-о-о… так он тебе дорог… — её лицо стало неприятно плотоядным. — Ну-ка ну-ка, дай-ка я посмотрю, что там у ребёнка, чего нет у меня, — поманила она меня рукой. — Не стесняйся, я тоже, знаешь ли, дорогая сука. Мои услуги стоят куда выше всех тех шалав, что меня сейчас окружают.

— Высокого мнения ты о них.

— Очень. Они отменные шалавы, которые делают свою работу на пять с плюсом, в отличие от некоторых, и которых я люблю, лелею и защищаю всей душой! — её энтузиазм пугал, будто она сама в это верила. — А теперь давай сюда ребёнка.

Я не сдвинулся с места.

— Давай-давай, тащи его ко мне, не стесняйся, — нетерпеливо махнула она рукой. — Не заставляй даму делать всё самой.

— Зачем тебе? — прохрипел хмуро я.

Она склонила голову набок.

— М-м-м… А знаешь, в принципе, незачем, — согласилась Ишкуина, вскинула пистолет и выстрелила.

Рефлекторно я дёрнулся в сторону, уходя с линии огня, повернувшись боком, чтоб прикрыть Эйко собой, хотя Ишкуина скорее всего стреляла поверх головы. Честно говоря, не ожидал, что она действительно выстрелит, ведь всё-таки ребёнок, но… Да, поверх головы, но теперь за сохранность Эйко мне действительно боязно.

— Только попробуй, — прошипел ледяным голосом я. — И ты сдохнешь в муках.

— А я люблю грязные и жестокие игры, — томно произнесла она в ответ. — Боль, насилие, грязь, стоны и крики… м-м-м… прелесть. А давай я тебя избавлю от лишнего груза, иначе я отберу ребёнка силой, но оскверню при этом так, что даже конченный педофил содрогнётся. Взгляни в мои чистые честные глаза и скажи, веришь ты мне или нет?

Её глаза были безумны. И да, я поверил. Потому, выбирать между тем, чтоб сопротивляться, и тем, чтоб добровольно отдать им, второй вариант выглядел предпочтительней. Вряд ли, попади ребёнок им в руки, они с ней действительно что-то сделают. Могут начать шантажировать, но это куда лучше, чем если ребёнку причинят вред просто из принципа или мне в наказание за неподчинение. А вот если буду сопротивляться, Ишкуина сделает это просто потому, что уже сказала об этом и слова обратно взять не сможет — репутация и так далее. Да и учитывая тот факт, что я сам на их территории, выёживаться было слишком глупо.

— Сделай ей что-нибудь плохое, и я сожгу эти кварталы вместе с вами нахуй, — процедил я, протягивая Эйко. — Я клянусь тебе в этом, Ишкуина.

— Какой ты сердитый, — надула она щёки и пробурчала, копируя школьницу. — Ути-пути-пути. Возьми его.

Ишкуина кивнула одной из своих девок, которая безропотно, повесив автомат за спину, подошла и забрала из мох протянутых рук свёрток.

— А теперь твоя очередь, колокольчик. Мне тут сообщили, что ты бегал вот с этим… — она достала из-за спины «MP5» и бросила его к моим ногам, — по моей территории и пугал моих пигалиц. Поэтому… иди сюда.

Она поманила меня пальчиком, доставая платок с бутылкой из кармана.

— Зачем?

— Я тебя усыплю и утащу к себе в тёмное грязное логово, — сказала она так, будто объясняла очевидное. — Давай-давай, не бойся. Нет, можешь, конечно, побегать, — улыбка вновь стала до ушей, — это так заводит, все эти игры… м-м-м… да… побегать за кем-нибудь… А я уже мокренькая, хочешь проверить?

— Нет, не хочу.

— Ну тогда иди ко мне. Ты же не хочешь лишний раз портить отношения со мной, колокольчик? Или поиграем? — облизнула она губы. — Я люблю бегать за молоденькими мальчиками…

Я подошёл. Потому что знал, что не убегу. И портить отношения с ней действительно не хотел. А вот откупиться всегда смогу.

— Сделай глубокий вдох, детка, — прижала она к моему носу и рту тряпку. — Мы же не хотим расстраивать друг друга?

Я и сделал. Первый вдох, второй, третий…

Уже на первом я почувствовал туман в голове, а на второй всё стало каким-то эфемерным и ненастоящим. На третьем я уже перестал чувствовать собственное тело и, кажется, начал оседать на землю, так как меня придерживала Ишкуина, продолжая всё так же безумно улыбаться. На четвёртый вдох мир потемнел окончательно. Только её ослепительная улыбка с острыми зубами оставалась в этой тьме, будто от чеширского кота, но вскоре тьма окутала меня полностью.

— Он очнулся, — сквозь толщу моего собственного сознания это было первым, что я услышал.

В голове было темно: ни мыслей, ни каких-либо картинок, ни света, который иногда пробивается через веки. Состояние такое, будто я отходил от глубокого сна. Веки были такими тяжёлыми, что желания открывать глаза не было никакого. Странное желание не просыпаться и провалиться обратно.

— Не хочет просыпаться, засранец.

— Подожди немного. Сейчас он придёт в себя.

Придёт в себя… хех… У меня такое состояние, что я не могу понять, пришёл ли я в себя или нет, так как даже эти голоса будто пробиваются через толщу воды. Мне потребовалась ещё минута, прежде чем нашлись силы открыть глаза. Ощущение, как если бы я не спал несколько суток, потом отрубился на час и меня потом заново попытались разбудить. Головная боль, сухость, резь в глазах, тяжёлые веки, состояние овоща и чувство, что я вот-вот усну.

И что я увидел?

Небольшая комната, серая, с одной единственной лампочкой над потолком. Справа у стены диван, слева шкаф. А передо мной стул, на котором сидит Ишкуина, которую я бы век ещё не видел с удовольствием. Сам я был привязан к ровно такому же стулу напротив неё. Но вот что мне действительно не понравилось, так это особа, которая расхаживала за её спиной с моим ребёнком.

— Проснулся! — хлопнула в ладоши Ишкуина. — Ну ты мой девственник… — она подалась вперёд и подёргала меня за щёку, как маленького ребёнка. — Выспался?

— Нет, — прохрипел я. Горло было сухим, как песок в пустыне.

— Ничего. У нас ещё полно времени, колокольчик. Например, решить вопрос с твоими парнями, которые ебут мой мозг, хотя для этого у женщин есть другое место.

— Если достают, то, значит, есть на то причины.

— Да-да, их бедный босс в руках грязных шлюх, — оскалилась она. — Боятся, что отберём твой цветочек девственности.

— И не даёт покоя же тебе это.

— А меня раздражают… — она подалась вперёд и тихим низким голосом произнесла, — девственники. Так и хочется выебать, чтоб сломать эту чистоту, залить всё это грязной похотью, — с этими словами она облокотилась на спинку стула, вернув на лицо улыбку. — Думаю, представлять тебе Нинг не надо, она сказала, что вы знакомы уже.

— Да, знакомы, — согласился я. — Хотя удивлён вашему знакомству.

— Ну ты чего, — отмахнулась Ишкуина. — Мы тут полизываем друг другу иногда.

— Кхм-кхм… — вмешалась в наш разговор китаянка. Удивительно — второй раз с ней встречаюсь, а обстоятельства не меняются. Всё так же привязан к стулу, а она всё так же стоит передо мной. — Смешно, Ишкуина, очень. Привет ещё раз, Томас. Что-то ничего не изменилось с нашей прошлой встречи.

— Как она? — кивнул я на Эйко.

— Поела и спит. Не бойся, я знаю толк в детях.

— Да, наслышан уже. Что у неё с рукой?

Нинг не удивилась тому, что я знаю о её приюте, или же не показала этого.

— Была сломана. Открытый перелом. Мы вернули всё на место, но теперь ей придётся побыть в гипсе. Кстати говоря, она у тебя та ещё болтушка.

— А ещё она похожа ну ту, которая вырастет грязной сучкой, — вставила свой цент Ишкуина. — Пизду чесать будет только так, я прямо чую это. Признайся, её мать была той ещё поблядушкой, верно?

Я решил проигнорировать её слова и спросить о том, что меня действительно волновало.