Александр Афанасьев - Отягощенные злом
Немного погоревав, Малена предложила обратить внимание на бунташных поляков, колония которых имелась в Санкт-Петербурге, но это тоже не кончилось ничем хорошим. Поляки шлялись по злачным местам, пили горькую, произносили бунташные речи, но на этом все и заканчивалось. Хотя нет, не заканчивалось – почему-то они решили, что Даша и Малена согласны обслуживать всю их веселую компанию как бесплатные проститутки.
Поляки – они тоже были слабые. И еще они были под надзором полиции. Закончилось все вот чем: в веселой компании созрел план ограбить банк, и на следующий день после зарождения сего плана освещающий компанию осведомитель донес об этом в полицию. Полицейские, узнав, что в деле замешаны дочери высших чинов, сочли нужным наведаться в Министерство юстиции и сообщить родителю одной из них, влиятельному чиновнику, что его доча связалась с подозрительными в политическом отношении субъектами, которые еще и намереваются ограбить банк, и полиция в связи с этим собирается произвести аресты. Дарье пришлось пережить несколько неприятных дней: отец в ярости отобрал ключи от квартиры и сказал, что дочь будет ночевать только дома. Совместными усилиями мать и дочь уговорили отца семейства отпустить беспокойную душу на покаяние… то есть в собственную квартиру. Не последним аргументом, которым маман убедила хозяина дома, был тот, что если дочь будет жить с ними, то так никогда и не выйдет замуж. А отец все-таки хотел добра дочери, да и этих паразитов арестовали – кого осудили, кого в административном порядке выслали. Потом он будет кусать локти за проявленную слабость, но будет слишком поздно…
Так две красавицы снова оказались одни в квартире в центре имперской столицы. У них было много идей, много времени, квартира и почти нечем заняться – в девятнадцать лет убийственное сочетание.
И тут Даша познакомилась с Магометом.
Следует заметить, что в Санкт-Петербурге было достаточно арабов, достаточно турок, достаточно других мусульман. Дело в том, что Империя большей частью расширялась мирным путем, не уничтожая, а интегрируя в себя местные элиты и местные народы. Частью соглашений с ними было признание местных элит элитой и вхождение ее на равных в элиту Империи. Даже грузинскую и польскую элиту – и там и там из-за самопроизводства военного сословия в дворянство дворян было непропорционально много, до десяти процентов от общего количества населения, – даже их признали равными. Оттого молодые грузинские князья смущали своими титулами девушек в ресторанах – просто в Грузии было слишком много князей. Местные элиты часто обживались в Петербурге, при дворе, покупали здесь дом или апартаменты, начинали на лето переезжать из южного Константинополя в Санкт-Петербург вместе с двором. И конечно, старались отдать своих детей в русские университеты в Москве или Санкт-Петербурге для того, чтобы они получили такое же образование, как и русские сверстники-аристократы. Для мусульман была Казань, где был старый, с традициями, уважаемый светский университет, где можно было учиться светским наукам, оставаясь в полностью мусульманской среде, на земле ислама, но он-то как раз популярностью и не пользовался. Такой университет есть и в Константинополе, в Багдаде, но им хотелось, чтобы дети получили полностью светское образование в светском городе.
Магомет – правильно было Мухаммед, имя Пророка, но по-русски его все звали Магомет – был из совсем новой части Империи, из Персии. Он поступил в университет как сын погибшего полковника шахской гвардии – русские подбирали таких, брали под свое крыло, восстанавливали уничтоженную в кровавом безумии персидскую элиту. Для студента он был уже взрослым – двадцать пять лет, – но Дашу привлекло не это… точнее, не совсем это. Дело в том, что он был мужчиной. Не щенком-переростком, не «мужчиной» – а мужчиной, настоящим, всегда берущим судьбу в свои руки и не раздумывающим, как поступить в том или ином случае. Он был взрослым, по-настоящему взрослым, даже в чем-то взрослее, чем отец. Эта взрослость, биография читалась в его глазах, и девятнадцатилетнюю девушку это привлекало, как муху привлекает мед.
На самом деле ей просто не повезло. Была в Санкт-Петербурге, городе столичном и потому изнеженном и гедонистичном, еще одна категория людей, которых с полным правом можно назвать настоящими мужчинами и у которых биография – в глазах. Если вы выйдете на Невский… то в недорогих заведениях можно увидеть молодых людей, одетых неприметно и скромно, но в то же время никогда не садящихся спиной к витрине и никогда, даже во время разговора меж собой или с дамами, не перестающими осматриваться. Типичные их приметы – это бутылка кваса вместо пива или безалкогольной «Балтики» и пейджер вместо мобильного телефона. Ни один профессионал не будет носить постоянно с собой мобильный, даже приобретенный на другое лицо, а пейджер позволяет безотлагательно принять сообщение в случае срочного сбора, который для этих парней может быть в любую минуту. Когда-то и я был таким же… правда, по Невскому особо не шлялся, ибо была у меня тогда дама сердца, жившая в доме с четырьмя рубежами охраны.
Это «морские котики». Люди-лягушки. ПДДС – подводно-диверсионные силы и средства. С ними не связываются самые отпетые хулиганы, самые отмороженные «гости столицы», несмотря на секретность, их прекрасно узнают и сразу сворачивают в сторону.
Остальные более заметны. Это и военные моряки… конечно, наглецы еще те плюс у них всегда есть возможность скрыться от обесчещенной девушки в Кронштадте, вымолив себе направление в Гельсингфорс, или на один из островов ЦМАП[65], или даже напросившись в какой-нибудь дальний поход… но зато у моряков больше денежное довольствие и они более обходительны, так как на корабле в дальнем походе хамство неприемлемо. Среди них много дворян, отпрысков очень родовитых фамилий, не то что среди «сапогов»[66]. Есть Гвардия – отобранные части, там больше половины – дворяне, отпрыски знатных и родовитых фамилий. Есть части особого резерва – прежде всего шестьдесят шестая десантно-штурмовая дивизия, другие части. Есть ударные соединения морской пехоты, да и обычная морская пехота неплоха… конечно, с морскими диверсантами не сравнить, но тоже ничего. Да и гражданские… В Санкт-Петербурге жили и учились не только прожигатели жизни, завсегдатаи кафе-шантанов, гуляки, прожигающие жизнь. Были нормальные парни, дельные, которые могли стать инженерами, купцами, чиновниками, с нормальной работой, с семьей, с домом. И любой из перечисленных людей, конечно, не был «голубым», обслуживающим извращенцев, слабаком, готовым бросить свою девушку в беде, подонком, обворовывающим женщину, дарящую тебе свою любовь… Вот только есть женщины… точнее, даже не так. Есть в жизни женщин, особенно красивых женщин, такой период, когда их просто тянет к подонкам. К подонкам, которые выступают против, которых тянет выехать на встречную, плюнуть на общество, бросить ему вызов, совершить преступление. Некоторым удается перебеситься без последствий – они выходят замуж и становятся прекрасными хранительницами очага. Некоторым – таким как Юлия, например, – мимолетное болезненное увлечение определяет всю будущую жизнь: так пособница террористов и осведомитель британской разведки стала лучшим агентом, который когда-либо был у русской разведки, а потом и управляющей одной из спецслужб. А некоторым… некоторых, увы, эта воронка затягивает на самое дно. Судьба зла.
Конечно, у Магомета оказался и друг, которому приглянулась ветреная, но в чувстве ластящаяся, как кошка, полячка. Сама Дарья ошалела от любви настолько, что пустила Магомета жить к ним в квартиру, хотя в среде богатых и своенравных молодых петербурженок было не принято жить с мужчинами до свадьбы. С мужчинами встречались, иное считалось… не комильфо, в общем. Но что Дарье, что Малене на общественное мнение теперь было плевать.
С самого начала Магомет не скрывал, что он является мусульманином. Сначала Дарью просто заинтересовало то, как он совершает намаз… Пять раз в день, в том числе рано утром и глубокой ночью, надо было встать, расстелить коврик и долго говорить какие-то непонятные, но мелодичные и красивые фразы. Как и всем влюбленным, Дарье было неприятно то, что эта сторона жизни ее любовника полностью закрыта от нее… она захотела знать и это и попросила у Магомета рассказать об исламе. Он сначала отнекивался, но потом дал две тонкие книжки, ясно скачанные откуда-то с Интернета и потом сброшюрированные в частной типографии. Сказал почитать. Дарья начала читать, и ее это заинтересовало…
Лирическое отступлениеНаверное, то, что можно считать предисловием к книге, нужно размещать в самом начале. Но я, с вашего позволения, размещу его здесь. Чтобы сказать всем – и тем, кто читает с удовольствием, и тем, кто презрительно фыркает: мол, без гения Ленина – Сталина описываемой мной страны не могло быть – всем вам я хочу кое-что сказать. Вполне документальное.
