Фиона Макинтош - Предательство
— Ты когда-нибудь слышал об Илдагарте, Тор?
— Да. Ее величество говорила мне, что шпалеры и полог, что висят у нее в опочивальне, вышивали мастера из Илдагарта. Говорят, тамошние художники и ремесленники славятся на все Королевство.
— Очень хорошо, — Меркуд проглотил еще ложку супа и кивнул. Он снова был учителем, а Тор — учеником. — А о Карембоше, что недалеко от Илдагарта?
— Нет, сударь.
Меркуд откусил кусочек хлеба и не спеша прожевал. Восхитительно. Просто восхитительно.
— Карембош — нечто вроде монастыря. Лучшего слова не подберешь. Много сотен лет он служит прибежищем для женщин, у которых обнаружилась склонность к волшебству. Как раз для этого его и основали — чтобы защищать женщин-Чувствующих от преследований Инквизиции. Конечно, большинству женщин, отмеченных этим даром, никогда не добраться до его стен, где их ждут покой и защита. Гот и его свора выслеживают их и убивают, как делали все поколения Инквизиторов задолго до него. Однако некоторым все-таки удается спастись… и вот что странно. Стоит такой женщине оказаться в Карембоше — и ее окружают уважением и почетом, каким пользуются лишь священники и праведники. С ней ничего не происходит, она ничем не отличается от других Чувствующих. Но так повелось. Наш король, который смотрит на клеймение Чувствующих сквозь пальцы, позволит женщине из Карембоша сидеть за своим столом.
— Но тогда почему они еще не сбежали туда, все до единой?
Тора охватило жгучее любопытство. Воистину, никогда не знаешь, чего ждать от старика! Меркуд кивнул.
— Да, вопрос напрашивается сам собой. Но до Карембоша добраться очень нелегко. Он расположен далеко на северо-западе Королевства. Женщины понимают это, и многие предпочитают жить как прежде и скрывать свой дар. К тому же не всякая захочет стать затворницей. Женщине хочется выйти замуж, родить детей…. Вот так, столетиями, Инквизиция добивается того, что Чувствующих становится меньше и меньше. Да и те по большей части владеют лишь тем, что мы называем «стихийным даром», а не тем Искусством, которое некогда почиталось и передавалось из поколения в поколение.
— Тем, которым владею я?
— Скорее всего. Насколько я помню, ни один из твоих родителей не обладает подобным даром?
Внезапно Меркуда охватил ужас. Неужели он упустил из виду столь важный момент? Но не похоже, чтобы кто-то из Гинтов…
— Нет,- быстро ответил Тор. Следуя совету отца, он никогда и никому не говорил, как появился в их семье. И для Меркуда, и для всех остальных он был сыном Джиона и Аилсы Гинт. Родным сыном.
— Значит, это просто благословение богов, Торкин.
Учитель и ученик многозначительно переглянулись. Ныне назвать дар Чувствующего «благословением» можно было только в насмешку.
— Но почему этих женщин почитают, защищают? Вы же сами сказали: они такие же Чувствующие, как…
— Я не случайно назвал Карембош монастырем. Эти женщины учатся и учат других, лечат травами — надо сказать, в это они достигли немалых успехов,- и передают знания общинам и лекарям. Они служат земле — лучше не скажешь.
Но им не разрешается ни выходить замуж, ни даже заводить любовников. Это очень печально. Представь себе: женщина, совсем юная, приходит в Карембош, чтобы спастись от гонений… Зачастую она даже представить себе не может, от чего отказывается ради безопасности.
— А что будет, если ее застанут с мужчиной?
— Оба будут распяты на кресте и побиты камнями. Голос Меркуда внезапно стал сиплым. Похоже, старик снова что-то недоговаривал. Тор улыбнулся:
— Я бы не стал рисковать.
— Они сделали свой выбор и должны подчиняться правилам, — Меркуд не ответил на его улыбку. — В Карембоше не поклоняются богам, но точно так же отказываются от мирской жизни, как в любом другом монастыре.
Тор сунул в рот последний орех и медленно кивнул.
— Хорошо, я понял. Но зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что нам с тобой предстояло отправиться в Карембош.
— Что?! — Тор резко выпрямился.
— Да, мальчик мой… — Меркуд кивнул. — Каждые десять лет в Карембоше проводятся особые празднования. Это великолепное событие. Обычно его посещают члены королевской фамилии… но в этом году об этом не может быть и речи. Мне повезло — меня приглашают с тех пор, как я стал служить королю.
Губы старика тронула тонкая улыбка. Если бы мальчик знал, какому…
— А когда начнутся эти празднества? — спросил Тор. Меркуд надул щеки, выдохнул и пощипал себя за бороду.
— Так… давай посчитаем… В следующее полнолуние. И обычно они длятся несколько дней. Но не все приезжают к открытию.
— Ив честь чего праздник?
— Думаю, в честь того, что они все еще живы, — бросил Меркуд. — Неудачная шутка… На самом деле, истинное значение этого праздника давно забыто, а обычай остался. Более того, большинство северян считают его очень важным.
— И вы хотели поехать туда со мной?
— Да. Я подумал, что тебе это будет интересно. Это особое событие, и мало кому из людей выпадает возможность его посетить… — он выдержал глубокомысленную паузу.
Тор выглядел несчастным.
— Но вот что я тебе скажу, мой мальчик…
Лекарь просиял, словно ему в голову только что пришла блестящая мысль.
Он расставляет своему ученику ловушку — и при этом улыбается и шутит. Если бы Меркуду сказали, что он на такое способен, он бы не поверил. Ему вообще не нравилась эта затея. Он предпочел бы откусить собственный язык, чтобы не впутывать этого ни в чем не повинного паренька в жуткую паутину обмана, которую сплел пять лет назад, и в которой тот застревал все сильнее.
— Возможно, я чего-то не понимаю, но… На самом деле, я даже благодарен тебе за то, что ты так горячо мне возражал. Возможно, я слишком многое тебе запрещал… но только потому, что люблю тебя, мальчик мой. Ты для меня как сын… — он улыбнулся. — Нет, скорее, как внук.
Тор передернул плечами. Он начинал чувствовать себя неловко.
— Я ничего от тебя не скрываю, Тор. Все, чего я хочу — это чтобы ты стал лучшим. Самым лучшим. У тебя удивительный дар. Ты хочешь знать, что тебе уготовано? Я знаю об этом не больше твоего. Но надеюсь, что всегда смогу защитить тебя… и не допущу, чтобы твой дар был растрачен впустую. А если ты попадешь в руки Гота и его мясников, именно это и произойдет.
— Но Гот не может почувствовать, когда я творю волшебство! И никто не может, кроме вас… ну, может быть, таких, как вы. Так чего вам бояться?
Конечно, мальчик прав. Если бы Гот мог представить, что происходит прямо перед его мерзким носом… При одной мысли об этом у Меркуда поднималось настроение.
— У Гота есть власть, Тор. Ее достаточно, чтобы убить тебя, а потом задавать вопросы. Он тебя ненавидит. Ему немного нужно, чтобы придумать причину и разделаться с тобой.
И тут Тор расхохотался. Он смеялся громко, открыто и искренне. Меркуд был потрясен.
— Вы хотите сказать, что ему под силу со мной тягаться?! — в этом вопросе не было высокомерия — этим пороком он вообще не страдал — только искреннее удавление. — Как он сможет удерживать меня, пока будет убивать?
Он снова прав, подумал старик.
— Ты забыл, что я сказал тебе, Тор. Ему не понадобится тебя убивать. Необязательно бить того, кому хочешь причинить боль. Можно ударить того, кто ему дорог.
Тор кивнул. Конечно. Гот — человек без чести и совести. Он не колеблясь уничтожит любого, чтобы расквитаться с ненавистным лекарем. Например, Кайруса.
— Еще один повод уехать, — пробормотал юноша.
— «Уехать», а не «сбежать»! — Меркуд возвысил голос. — Или ты хочешь вылететь отсюда, громко хлопнув дверью, чтобы о тебе больше никто и никогда не слышал? А как же люди, которые разделяли с тобой жизнь, которые беспокоятся о тебе?
Тор смутился.
— А что вы предлагаете?
— Отправляйся в Карембош. От лица Их величеств… и от лица придворного лекаря.
— Один?! — только и смог вымолвить юноша. Он был потрясен настолько, что потерял дар речи.
В этот миг за окном послышалось хлопанье крыльев. Опять эта птица… Меркуд брезгливо поморщился.
— Как я понимаю, твой сокол нас внимательно слушает. И не сомневаюсь, что он за тобой увяжется. Но, если не считать сокола… да, ты едешь один.
— Я даже не знаю, что сказать.
— Вот ничего и не говори. Ты просто едешь туда вместо меня. Ты получишь лошадь, еду и деньги. И помни, ты представляешь королевскую фамилию. Надеюсь, ты понимаешь, какая это честь.
— Я не подведу, сударь.
Тору хотелось обнять старика. Кто мог знать, что в течение какого-то часа весь мир перевернется дважды?
Но Меркуд опередил юношу. Он протянул руки, взял ладони Тора в свои и крепко сжал их.
— Я хочу, чтобы ты дал слово, что не забудешь мое предупреждение. Помни, очень хорошо помни: женщин Карембоша недаром называют «Неприкосновенными».
Лекарь говорил шепотом, и ясно было, что он не шутит. Тор кивнул, но Меркуд еще сильнее сжал его пальцы.
