Тимоти Зан - Рука Трауна-1: Призрак прошлого
— Скорее всего, он пользовался снайперской винтовкой «ночное жало», — ответил Баркхимкх. — Из нее выстрел днем не виден.
Хэн помрачнел еще больше.
— Врешь. Никогда ничего не слышал о таких бластерах.
— Империя не слишком о них распространялась, — ответил ногри. — И кроме того, невидимый при свете разряд — это единственное преимущество такого оружия, а в остальных отношения оно крайне неэффективно. Бластерный газ стоит больше тысячи за обойму, может применяться только в бластерах особой конструкции и дает не более трех-пяти выстрелов. Затем надо перезаряжаться. То есть — оружие отнюдь не для широкого применения.
— Вот как, — сказал Хэн. — С другой стороны — это не то оружие, которое таскает кто попало.
— Верно, — согласился Баркхимкх. — Как бы ни возникла эта стычка, в бунт ее превратили агенты Империи, и никто другой.
— Проблема только в том, как это теперь доказать, — сказал Хэн, взвешивая на руке то, что осталось от приспособления. — Я не уверен, что вот этого будет достаточно.
Ногри кивнул.
— Это одноразовое устройство. После использования происходит самоуничтожение. Я понял, в чем дело, после вашего рассказа, как все происходило.
А может, еще и потому, что истребительные команды ногри сами использовали такие же штучки при случае? Может, и даже почти наверняка, но вспоминать об этом было совсем ни к чему. Ногри до сих пор, спустя десяток лет, после того как узнали правду и единогласно перешли на другую сторону, очень болезненно относились к упоминаниям об их длительной службе в пользу Империи.
— По крайней мере, мы теперь об этом знаем, и это хорошо, — сказал он. — Кто у нас сейчас командует имперским флотом, кстати? Что-то я отстал от жизни.
— Верховный главнокомандующий — адмирал Пеллаэон, — ответил Баркхимкх. — Имперский «звездный разрушитель» «Химера».
Хэн скривил губы.
— Один из людей Трауна, так?
— Пеллаэон служил под непосредственным командованием Гранд адмирала, — подтвердил ногри. — В последние месяцы многие рассматривали его как основного преемника и ученика Трауна.
— Похоже, он неплохо освоил и штучки из репертуара «черных» операций, — проворчал Хэн. — Надо будет найти способ заставить его заплатить по счету.
Он протянул устройство обратно ногри.
— Вот что… постарайся собрать все, что от этого осталось, воедино, пока мы не вернулись на корабль. И ни слова ботанам.
— Повинуюсь, Хэн из клана Соло, — сказал ногри, коротко кивнув головой и сунув ловушку в боковой карман. — Эти сведения помогут тебе?
— Еще как! — заверил Хэн, вытирая с ладоней копоть.
Почти шестьдесят убитых и раненых людей и представителей иных рас. В этом обвиняют Новую Республику в целом и его — в частности. И за всем этим стоят адмирал Пеллаэон и имперская агентурная сеть.
— Будь уверен, этим мы сумеем воспользоваться.
Черные глаза ногри остановились на его лице.
— Как?
Хэн помотал головой.
— Честно говоря, понятия не имею. Пока.
14
Полосы превратились в звезды. Они были на месте. Что бы за место это ни было.
— Во внутренней системе наблюдаются три планеты, — доложила Фон, почти проглотив конец фразы, будто боролась с зевотой.
При нормальной смене вахт ей бы полагалось сейчас отдыхать, но они почти вышли к системе Нирауана, и она настояла, что будет нести вахту до конца полета.
Рассматривая блеклую красную звезду, Мара гадала, стоило ли оно того.
— Похоже, что вторая планета обитаема, — доложил Торве. — Есть атмосфера, температура вроде тоже в норме…
— Засек движение, — перебил Элкин. — Пеленг пятьдесят три на семнадцать.
Мара кинула быстрый взгляд на приборы. По ее приказу «Звездный лед» вывалился из гиперпространства с сенсорами, выставленными в режим полной невидимости, и пока что признаков направленного узкофокусного зондирования, которое смогло бы пройти через эту защиту, не просматривалось.
Впрочем, когда имеешь дело с инопланетными технологиями, ничего нельзя сказать наверняка.
— Куда он направляется? — спросила она Элкина.
— Наверняка ко второй планете, — ответил тот, щелкая клавиатурой. — Погоди-ка… попробую взять «вилкой», куда он идет.
— Он там не похож, случайно, на тот, что чуть не протаранил колымагу Террика? — спросила Фон.
— Профиль похож, — ответил Торве. — Точнее пока сказать не могу, сенсоры надо фокусировать.
— Точку назначения сейчас вычислим, — отрапортовал Элкин. — Это где-то в северном полушарии, нижние широты.
— А что вокруг? — спросила Фон.
— Ничего особенного, — ответил Торве. — По крайней мере, в видимом энергетическом спектре.
— Нервирует меня это местечко что-то, — проворчал Элкин, безостановочно барабаня пальцами по краю контрольной панели. — Почему в файлах нет ни о планете, ни о системе? Если у нее есть название, значит, кто-то должен был тут хотя бы раз побывать.
— Кто-то был, все правильно, — согласилась Фон. — Только надолго не задержался. Например, во времена достославной Старой Республики ты мог просто ввалиться в незнакомую систему, быстренько просканировать ее на присутствие живых организмов и заявить свои права на дальнейшее развитие оной. Тогда этот закон так и прозвали: «Назвал — застолбил». По всем Внешним территориям есть куча таких систем. Они значатся на картах и в списках активов. Но ни у кого нет ни малейшего представления, что же там на самом деле.
— Да, я тоже, помнится, о таком читала, — сказала Мара. — Такими привилегиями здорово злоупотребляли в Корпоративном секторе, а мы ведь не так уж от него и далеко.
— Точно, — откликнулась Фон. — С учетом всего сказанного я, пожалуй, разделю беспокойство Элкина. Если тут чья-нибудь военная база, то где системы обороны? И где, ситх подери, сама база?
— Кстати, а кто говорил о военной базе? — спросила Мара с легкой ехидцей в голосе. — Они используют чужую технологию — и это все, что мы знаем.
Она поглядела в обзорный экран.
— И кстати, пока мы тут торчим на месте, нового точно ничего не узнаем.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением заметила Фон. — Мы убедились, что это — та самая звездная система. А вот дальше… Не лучше ли вернуться и прихватить с собой подкрепление?
— К сожалению, мы еще не убедились, что это именно сама система, — уточнила Мара. — Это может быть всего лишь точка рандеву на этот месяц. Если мы сейчас улетим, нашего возвращения они могут и не дождаться.
— Может, и так, — неохотно согласилась Фон. — Кстати… Похоже, что место назначения вращается по направлению от нас. Давайте выждем несколько часов, пусть уйдет за горизонт, а потом уже двинемся неспешно.
— Это если исходить из того, что у них нет развитой системы оповещения, когда сенсоры разбросаны по всей планете, — вмешался Торве. — А если вдруг они там есть? Тогда находимся мы в видимости главной базы или нет — особой роли не играет.
Фон пожала плечами.
— Это разумный риск.
— Только всем кораблем рисковать ни к чему, — сказала Мара, перебирая в уме варианты.
Кроме спасательных капсул, на «Звездном льде» были еще три малых корабля: два грузовых челнока и совершенно незаконный в Новой Республике истребитель внутрисистемной обороны «защитник», который где-то ухитрился раздобыть Каррде.
— На истребителе система невидимости установлена? — спросила она.
— По минимуму, — ответила Фон. — С другой стороны, у него очень малое поперечное сечение и, естественно, никаких излучений от гипердрайва за отсутствием такового. Если у них не слишком хорошее оборудование и ты не будешь слишком дергаться, то есть неплохие шансы прокрасться незаметно.
— Хорошо, — сказала Мара и погрузилась в Великую силу.
Никаких особых сигналов тревоги не было. По крайней мере пока.
— Значит, за основу берем твою идею — пусть зона уйдет на несколько часов вращения планеты. Может быть, пока ждем, есть смысл немного поработать над системой невидимости истребителя. А потом… слетаю погляжу, что там такое.
* * *
На расстоянии планета выглядела темной, мрачной и заброшенной. Подобравшись поближе, Мара решила, что и вблизи она выглядит ничуть не лучше.
То есть кое-какая растительность, конечно, наличествовала — от кряжистых, развесистых деревьев с широкими веерообразными листьями и до стелющихся по земле трав, которые на такой скорости было не рассмотреть. Но обычное разнообразие цветов, которое в знакомых ей мирах считалось нормальным явлением, Нирауан по каким-то причинам обошло. Все, что наблюдалось на поверхности, было коричневым или серым, и только изредка эту унылую монотонную картину разнообразили вспышки темно-красного или темно-фиолетового. Может быть, такова была естественная адаптация к мутно-красному свету местного солнца, а может быть, все богатство оттенков этой планеты было исключительно в инфракрасной области спектра. Последнее, правда, вряд ли.
