Александр Бушков - Завороженные
— Пойдемте, мастер Рупи приехал…
Идти пришлось недолго, они всего-навсего спустились на этаж ниже и вошли в первую же дверь справа. Обширная комната вся заставлена диковинного вида устройствами, сиявшими полированным металлом, мерцающими разноцветными огоньками, стеклянными дисками, пляшущими в окошечках цветными зигзагами и прочей ученой премудростью. На каковую поручик взирал без особого интереса и уж, безусловно, без страха: после посещения медицинской части батальона он как-то приобвыкся к самой необычной машинерии…
Мастер Рупи, оказавшийся осанистым седобородым стариком, вроде бы не проявлял желания засунуть поручика в недра самых причудливых приборов — попросту пригласил сесть за небольшой стол, на котором стояло нечто напоминавшее обычное «зеркало», разве что от него тянулись сверкающие кольчатые шнуры.
— Значит, вы и есть пришелец из соседнего мира… — сказал Рупи, глядя на него с нескрываемым любопытством. — Шорна, когда вы, наконец, закончите с вашими закулисными полицейскими играми? Я с удовольствием побеседовал бы с молодым человеком о его мире, столько вопросов возникает…
— Да помилуйте, мастер, в любой момент, — развел руками Шорна. — Мы не так уж и заняты…
— Отрадно, отрадно… — старик взял пару шнуров, развернул их кольца и протянул в сторону поручика: — Вы не будете так любезны подставить запястья? Это абсолютно безопасно, уверяю вас…
— Только разверните зеркало так, чтобы его видел и наш друг, — с улыбочкой сказал Шорна. — Он всерьез опасается, что вы прочтете его мысли.
— Я вовсе не… — начал было поручик и замолчал.
Шорна усмехался чуточку печальной улыбкой знатока как человеческой природы, так и шпионских игрищ. Старик тем временем защелкнул на запястьях Савельева блестящие обручи, которыми шнуры заканчивались, надел ему на голову обруч, к которому тянулись еще три шнура, повернул пару рычажков на столе и сказал вежливо:
— Постарайтесь сосредоточиться, молодой человек. Вспомните то, что видели во сне, как можно ярче…
Поручик старательно сосредоточился, косясь на обращенное к нему вполоборота зеркало. Какое-то время с ним ничего не происходило, потом зеркало засветилось изнутри, мелькнули странные образы (словно с десяток написанных на листах тончайшего стекла акварелей наслоились друг на друга, образовав настоящую фантасмагорию), растаяли, будто смытые наплывшей справа полосой угольно-черного мрака, усыпанного сверкающими огоньками… Появился увитый белоснежными спиралями диск… И наконец в зеркале предстало точнейшее подобие того, что мерещилось поручику каждую ночь. Он непроизвольно пошевелился — и картина в зеркале застыла. Рупи спросил:
— Вы именно это и видели?
— Я не астроном, — сказал поручик, по знаку мастера отщелкивая с запястий браслеты. — Совершенно не разбираюсь в звездном небе. Но очень похоже. Вот эта синяя звезда… ну да, она на том же месте, и вон то созвездие, представления не имею, как оно зовется… и вон та звездная россыпь…
— И что же, мастер? — осторожно спросил Шорна.
— Ну, я тоже не астроном, Шорна… — сварливо отозвался старик. — Тем более не бывал в космосе и планету нашу со стороны не наблюдал. Будем искать…
Он проделал какие-то манипуляции — и на изображении возникла ажурная сетка из изогнутых алых ниточек. По всему овалу зеркала начали выскакивать алые и зеленые иероглифы, сменяя друг друга так, что в глазах от них рябило. Это затянулось на несколько минут.
— Ну вот, никакой особенной загадки, — сказал мастер Рули. — Сухая звездная математика. Это, как вы, возможно уже догадались, наша планета, видимая с расстояния примерно в триста пятьдесят фарнунгов … я полагаю, Шорна, вас не интересуют сейчас более мелкие меры длины? Отлично. Такой наша планета, как докладывает аппарат, предстала бы взору наблюдателя, приближающегося со скоростью примерно две тысячи галенов в секунду с направления, в системе космических координат определяемого как…
Он вроде бы говорил внятно и громко, но разобраться в этом потоке слов оказалось решительно невозможно — разве что порой поминались числа. Поручик увидел, что высокий Шорна уставился на безмятежно излагавшего эту абракадабру старика с тем же самым оторопелым, даже туповатым выражением.
— Мастер Рупи! — воззвал он едва ли не умоляюще. — Не будете ли вы так любезны изложить все это на бумаге? Не по моему скромному уму…
— Извольте. Совершенно неинтересная задача, собственно, это и не задача вовсе… Куда же вы?
— Тысяча извинений, — торопливо сказал Шорна, увлекая поручика за собой. — У нас как раз настало время закулисных полицейских игр… Потом, я вам обещаю…
Он шагал по коридору без всякой поспешности, со своей обычной деловитостью, временами поглядывая на исписанный ученой цифирью листок бумаги в руке, похмыкивая и вертя головой. Когда они вернулись в кабинет, уселся за стол, коснулся квадратиков с цифрами перед одним из «зеркал».
Очень быстро раздался мужской голос:
— Слушаю, высокий Шорна.
Поручик сидел так, что говорившего не видел, но ему этот незнакомец был и неинтересен.
— Как дела, Тагари? — спросил Шорна спокойно.
— Все, как обычно.
— Это хорошо… — сказал Шорна безмятежно. — Это хорошо… Тагари, у меня пустяковое, но неотложное дельце. Вы сейчас где? Ага, сам вижу, что у счислителей … Меня интересует, что там у нас творится в секторе восемьдесят семь, направление — Баярк Водопада, космические координаты… — он поднял перед собой листок и принялся старательно зачитывать эту абракадабру.
— Я записал, высокий Шорна.
— Отлично. Посмотрите немедленно. Я остаюсь на линии.
— Слушаю, высокий Шорна…
Должно быть, собеседник отошел от аппарата, Шорна отвел взгляд, откинулся на спинку кресла.
— Это будет быстро, Аркади, — сказал он преспокойно. — Там отличная быстродействующая аппаратура… кстати, у вас такая есть? Вы вообще следите за небом? Мне бы… да, Тагари?
Вновь послышался бесстрастный голос:
— Высокий Шорна, наблюдение за этим и шестью прилегающими секторами в последний месяц не велось.
Показалось поручику или в глазах Шорны что-то метнулось? Как бы то ни было, его голос звучал спокойно и ровно:
— Это обычная практика, Тагари?
— Разумеется, высокий Шорна. Нет смысла наблюдать за бесперспективными секторами. Список перспективных подлежит ежедневному пересмотру и утверждению высоким министром Небес. Сегодня с утра в нем снова не был указан тот сектор, о котором вы говорите.
— Хорошо, бдите дальше…
Судя по всему, Шорна прервал разговор с собеседником. Барабаня пальцами по столу, он задумчиво сказал:
— Все вроде бы спокойно… Ни малейшей угрозы, Но вы ведь карн, вы ведь у нас карн, одна Великая Бездна знает, как с вами обстоит… Ну, для очистки совести…
Он поиграл пальцами по квадратикам:
— Кетранк? Вижу, вижу, что всю ночь старательно бдили, вон как зеваете… Что там наш подопечный?
Послышался усталый, четкий голос:
— Министр Небес все еще имеет честь пребывать в доме госпожи Зортарт. У меня были инструкции только наблюдать, как обычно, так что мои люди остаются на местах…
— Так, — сказал Шорна, — но ведь он давно должен был уехать в обсерваторию утвердить ежедневные регламенты…
— Вот именно.
— Подобная небрежность нашему педанту вроде бы несвойственна? По нему часы можно сверять…
— Вы, как всегда, правы, высокий Шорна. Но у меня, как обычно, инструкции о рутинном наблюдении…
Поручик видел, что Шорна откровенно колеблется. Наконец начальник тайной полиции явно принял решение. Он чуть подался вперед:
— Кетранк, рутинные инструкции побоку. Идите в дом. Если понадобится, вытащите его из постели очаровательной вдовушки. Скажите, что я просил немедленно со мной связаться. Скажите, что речь идет о каких-то государственных делах, о которых вам в силу служебного положения и знать не полагается… Живо! — барабаня пальцами по столу уже чуточку более нервно, он поднял на поручика глаза: — Ничего, придумаем, что соврать. Лучше один раз выглядеть нелепо, чем…
— Здорово, — сказал поручик. — И это вы, стало быть, таким образом… за всеми надзираете?
— Ну, далеко не за всеми, — небрежно, с некоторым самодовольством ответил Шорна. — Однако кое за кем — постоянно. Доверие доверием, а контроль контролем. Или у вас обстоит иначе? Ох, как интересно было бы мне поболтать с моими коллегами из вашего мира, вы и не представляете. У ученых мужей свои интересы, а у меня, убогого, свои. И если…
— Высокий Шорна! — на сей раз голос звенел от напряжения. — Его в доме нет… Ни его, ни вдовы… Никого нет… Пусто…
— То есть как это — нет? — рявкнул Шорна. — Как это — никого?
