Михаил Бычков - Подземка
Он когда-то не сильно ошибся насчет Метро. Кто знает, вдруг и тут попал в точку?
– Приблизительно, – подтвердил Полежаев. – Вас что-то смущает?
Я смерил его взглядом:
– Естественно. Вы представляете, как это выглядит со стороны?
– А что вас, собственно, смущает? Пришлось принять на некоторое время человеческий облик. Если желаете, вновь трансформируюсь в туман или нечто иное, на ваше усмотрение.
– Может, в лампу заберетесь?
Полежаев усмехнулся, покачал головой.
Понятно, про Аладдина он тоже слышал.
Я спросил:
– Уже пришли к какому-нибудь выводу?
– Практически да. Осталось еще несколько формальностей.
– И какое резюме? Не огласите?
Полежаев покосился на лежавшую Катю, потом вновь перевел взгляд на меня:
– Отрицательное. Люди – язва этой планеты. У них нет будущего. Думаю, к моему мнению прислушаются.
– Не объяснитесь?
– Разве я обязан перед вами отчитываться? – удивился Полежаев. – Достаточно и того, что я тут уже несколько минут распинаюсь исключительно из чувства симпатии.
– Вы мне симпатизируете? – пораженный, прошептал я.
– В некоторой степени. Вы на редкость стойкий человек. Несколько раз меня даже удивили, а ведь я много чего повидал. Но не обольщайтесь на свой счет. Все кончено. В скором времени никто не вспомнит о том, что когда-то на Земле жили люди. Все вернется на круги своя.
– Но почему? Почему вы не оставите нас в покое, не дадите нам шанс?
– Потому что мы слишком устали. Эксперименты с человеком разумным исчерпали себя. Тупиковая ветвь эволюции.
– Эксперименты, говорите? Големы – тоже ваших рук дело?
– Увы, – вздохнул он. – С ними у меня тоже не очень ладно получилось. Зато есть пища для анализа.
– Сволочь ты, Полежаев.
Он пожал плечами:
– Я на тебя не в обиде. Честное слово.
– Если я убью тебя, это что-то изменит? – Я попытался надавить на спусковой крючок, но пальцы по-прежнему не слушались меня.
Я застонал от боли и обиды.
– Ровным счетом ничего, – чеканя каждый слог, ответил Полежаев. – Меня нельзя убить.
Я ощутил за спиной дуновение ветра, инстинктивно обернулся. Увиденное поразило меня будто молния.
Стены раздвинулись, откуда-то из черноты в комнату шагнул Игорь Белых, бледный и сосредоточенный.
– Привет, Саня, – поздоровался он. – И тебе… Сергей Владимирович, тоже.
Лицо Полежаева переменилось, на нем появилась растерянная и в то же время злобная гримаса.
– Ты? – удивленно прошипел он. – Уходи отсюда, я тебя не звал.
Игорь улыбнулся, но улыбка эта могла заморозить небоскреб.
– Меня не надо приглашать. Я у себя дома, а ты, – он вперил указательный палец в Полежаева, – загостился. Уходи по-хорошему, иначе…
– Что «иначе»? – рассмеялся Полежаев. – Даже в своих владениях ты слаб как ребенок. Тебе не сладить со мной.
– Одному не сладить, – кивнул Игорь. – Но я не один. Саша, ты со мной?
Он повернулся ко мне, положил руку на плечо. Я ощутил, как по телу пробежали электрические импульсы. Вслед за ними исчезли незримые путы. Я облегченно вздохнул.
Тело вновь подчинялось законному хозяину. Это хорошо, это правильно.
– Я с тобой, Игорь, – сказал я и нажал на курок.
Бездыханный труп Полежаева свалился к моим ногам.
– Все кончено? – спросил я.
Игорь помотал головой:
– Все только начинается. Не боишься?
– С тобой нет.
– А без меня?
– И без тебя не боюсь. Но, если что, ты ведь поможешь?
– Помогу, – кивнул Игорь и снова шагнул в черноту.
Я склонился над Катей, потряс ее за плечи, а потом, когда это не подействовало, поцеловал.
«Спящая царевна» широко распахнула глазки. Я увидел в них свое отражение и едва не задохнулся от счастья.
– Поцелуй еще, – попросила она.
Разумеется, я тут же выполнил ее просьбу. А потом еще одну и еще.
Местные нашли нас гораздо позже. Просто удивительно, что у них хватило выдержки деликатно постоять за дверью, пока мы с Катей приводили себя в порядок.
Что касается Генерала, он не сумел избежать возмездия. Добрынин позвал нас в просторное помещение, облицованное кафелем. Раньше это был общественный туалет, но даже после пришедшей нашему миру крышки тут поддерживали идеальную чистоту.
Генерал стоял, прислонившись к стене. Усталый, грязный. На лице кровавые разводы. Очевидно, ему крепко досталось, но когда именно, меня волновало меньше всего. Возможно, приложили во время захвата, а может, и после того, как он поднял руки и сдался. Для людей, чью кровь он брал без зазрения совести, это было не принципиально.
При виде нас у Генерала словно открылось второе дыхание. Он попытался кинуться на Катю и задушить ее голыми руками, но охранявшие не сплоховали.
Тогда Генерал обреченно вздохнул:
– Ваша взяла. Можете делать со мной, что хотите.
Сейчас в нем говорили остатки человеческой натуры, но их было слишком мало, чтобы позволить ему жить. Его застрелили после короткого допроса.
А нам… Нам предстояло жить. У нас был шанс снова вернуть людей на поверхность. Теперь уже не один из миллиона. Я бы оценил его чуть повыше.
Эпилог
За гермоворотами Двадцатки нас провожала целая делегация. Явились Ашот Амаякович, Добрынин и даже… Полковник. Правда, Козлова с собой он не взял. Впрочем, невелика потеря. Главное, что были все наши: Димка Ботвинник, Толик. Толян, кстати, выглядел серьезней обычного. Похоже, и с ним не обошлось без метаморфоз.
Кроме нас с Катей к выходу на поверхность готовилась и усиленная партия поисковиков. Жаль, что им пока придется укладываться в нормативные четыре часа, двести сорок минут, или четырнадцать тысяч четыреста секунд. Я все же сумел подсчитать, причем без калькулятора. В какой-то степени это был личный подвиг.
Перед тем как отправиться в непростой путь к Тридцать Пятой, я повидался с Доком, принес ему найденный в одном из хорошо сохранившихся магазинов бытовой техники аудиоплеер.
Доктор покрутил в руках маленькую, отливающую металлом коробочку.
– Ну как? Провели на себе эксперимент?
– Провел, – кивнул я.
– А результаты?
– Просто потрясающие, – заверил я и, вставив в ушные раковины тоненькие капельки наушников, нажал на «play».
– You’re a Woman, – донесся знакомый хриплый голос из динамиков. – I’m a Man.
Все верно, «Ты – женщина, я – мужчина». Вечная песня любви, в которой всегда есть место для веры и надежды. Я люблю Катю, и она, кажется, ничего не имеет против. Неплохое начало.
Я – ее муж, ее мужчина, а она – она для меня все. Мы с Катей Адам и Ева нового мира. Точка отсчета новой истории человечества.
Наша любовь – великолепная мантра, которая поможет нам пробить блокпосты уцелевших големов, связаться с парнями из лаборатории и принести сюда, в катакомбы метро, большую партию антидота.
Начнем все с начала. С чистого, девственно белого листа. Построим новый, не очень плохой мир, в котором благие намерения совпадут с избранным курсом в прекрасное далеко.
– Ну как, поджилки трясутся? – хлопнул меня по плечу Ботвинник.
– Есть немного, – сознался я.
– Это нормально, – одобрил он.
Подошел священник, махнул кадилом, перекрестил, благословляя на долгую дорогу. Я поймал на себе его взгляд – внимательный и цепкий, в нем скрывался немой вопрос. Нам было о чем поговорить. Та беседа надолго запала мне в душу. Иногда и впрямь нужно время, чтобы подумать, оценить, сделать нужный вывод.
Дорогу осилит идущий. Я проделал долгий путь к пониманию. Моя дорога была тернистой, но в итоге она позволила нам внести коррективы в будущее. В немного более светлое, чем предполагалось.
Я ответил легким кивком. Священник улыбнулся. Ему все стало ясно.
Спасибо, отец Варфоломей. За время подземных скитаний я прекрасно тебя понял. Истина оказалась простой и доходчивой: побеждают только те, для кого Вера, Надежда и Любовь не являются пустым звуком.
