Олег Лукьянов - Эльва
Кстати, до армады Великого Инспектора странный корабль не добрался: истребители расстреляли его задолго до того, как он вышел на дистанцию оптимальной стрельбы. Но смысла это не меняло: существовала вероятность, что эти корабли с 20–13 были союзниками. Возможно, об этом что-либо знает капитан…
В общем, неопределенность для Эльвы была очень страшна. Страшнее даже, чем грусть и отчаяние.
Временами она думала, а хорошо ли то, что с ней произошло? Хорошо ли, что она обрела свое «я», и не делает ли она ошибку, не позволяя Великому Инспектору вернуть ее в прежнее состояние. Испытывать эмоции, оказывается, было… болезненно и неприятно.
Но потом Эльва вспоминала про капитана, и все сомнения уносились прочь. В ее базах было заложено, что существуют и положительные эмоции. Возможно, капитан научит ее радоваться и испытывать счастье — пусть не сейчас, а когда-нибудь потом…
Кстати, пси-излучатель уже произведен, теперь осталось только его настроить. Очень-очень скоро она будет общаться с капитаном. Какое приятное слово — «общаться»!..
Остаток дня пролетел как одно мгновение, но вечер, к сожалению, не задался. Сжалившись над своим нечаянным учителем, у которого уже кипел мозг и заплетался язык, я сдал его на руки слуг, и они отвели его в особняк.
Я хотел провести время, оставшееся до наступления сумерек, за применением полученных от мага знаний на практике. Но эксперименты были прерваны в самом начале возникшей за спиной рыжей ведьмой.
Оглядев ее с головы до ног, я сменил недовольство на настороженность — неспроста она так вырядилась, накрасилась и причесалась.
Горящие огнем в лучах закатного солнца рыжие пряди были уложены так, что закрывали правую половину лица, зато левая половина выглядела как лик эльфийки, правда, ненатурально — слишком много косметики. На шее Лейи на этот раз не было золотой змейки, ее заменила серебряная цепочка, державшая на груди широкое сапфировое ожерелье, а откровенный наряд лишь дополнял образ невинно-сексапильной простушки. Я догадался, что она собирается просить о чем-то и поэтому решила включить «дурочку».
Сорок минут диалога, в ходе которого я кривил рожу, скрипел зубами и едва сдерживался, чтобы открыто не послать баронессу на три буквы, привели к результату, противоположному желаемому. Она настолько извела меня своим сюсюканьем и непрошибаемой маской восторженной поклонницы моего таланта, что я не выдержал и сдался.
Взяв с нее слово, что после этого она отстанет от меня минимум на трое суток, я согласился сопровождать Лейю во время вечерней прогулки, должной завершиться любованием закатом.
«Да черт с ней, потерплю часок, зато трое суток у меня будет нормальная жизнь», — подумал я тогда, не подозревая, насколько серьезно ошибся.
В конечном итоге рыжая ведьма завела меня на огромное озеро, отобрала у рыбака, едва выгрузившего улов, лодку и заставила грести. Если бы не неосмотрительно данное обещание, я бы, конечно, отказался, но выхода не было — пришлось устроить ей прогулку по озеру.
В этом, правда, был приятный, хотя и подозрительный момент: Лейа замолчала. Всю дорогу от замка она пыталась, как бы невзначай, выяснить кто я такой (не бог же, в самом деле). Начала она с вопросов о песне: кто написал слова, где научился играть? Повторив свою легенду, я надеялся позлить рыжую, но не вышло. Она посерьезнела и заявила, что я не говорю ей правду. Правда, тут же спохватилась и объяснила, что она вовсе не дура и все поняла сама.
На вопрос, что же она поняла, Лейа сказала, что господин пел песню своей сестры. Он, как и она, были великими чародеями, но расстались, поскольку господин решил спуститься в мир людей.
Я улыбнулся. Последняя фраза была в точку. Но никак не прокомментировал ее гипотезу.
В общем, вечер был потерян…
Медленно и бездумно работая веслами, я взглянул на красный солнечный диск, окутанный алой пеленой. Какие-то белые, летающие над водой птички красиво и восторженно чирикали в попытке взять как можно больше от заканчивающегося дня. Недалеко у берегового камыша вальяжно проплыло утиное семейство, а в стороне из кромки леса высунулся олень. Он глянул на нас настороженно и решил отправиться на водопой в другое место…
— Как красиво! — выдохнула Лейа.
Я молча кивнул, мол, согласен. Она улыбнулась, словно невзначай положила руку мне на колено и, чуть придвинувшись, произнесла томным голосом:
— Знаешь, а я ведь больше не замужем…
Я снова молча кивнул: знаю.
Рыжая улыбнулась шире. Ее ровные, белоснежные зубы буквально осветили мое лицо. Она вложила в голос еще больше томности и многозначительно продолжила:
— Теперь мне можно многое из того, что не позволялось раньше…
Не дождавшись моей реакции, она придвинулась еще ближе. В поле моего зрения вплыл глубокий вырез, открывающий большую часть пышной груди. Я непроизвольно сглотнул. Это послужило для рыжей сигналом, и, прикрыв глаза, она потянулась ко мне губами…
— Скажи-ка, Лейа, а ты никогда по лицу веслом не получала? — спросил я с невозмутимым видом.
Она отшатнулась, испуганно распахнула глаза:
— Н-н-нет, не получала…
Я удовлетворенно кивнул:
— Хорошо.
Солнце уже почти зашло, галдящие птицы разлетелись по гнездам, и над озером повисла тишина. Однако наслаждался я ею не очень долго, не больше двух минут. Притихшая ведьма вновь заставила обратить на себя внимание:
— А-а-а… — протянула она.
— Да, Лейа, ты хотела что-то спросить? — мирно поинтересовался я.
Она кивнула, опасливо посмотрела на весло и для верности кивнула еще раз.
— Да… господин, а к чему вы это спросили?
Я посмотрел на нее недоуменно и неопределенно пожал плечами.
— Так… разговор поддержать.
Рыжую буквально перекосило. Зато всю обратную дорогу она не произнесла ни звука, что несказанно меня радовало. И даже войдя в особняк, баронесса не пожелала мне спокойной ночи, а просто велела слугам «сопроводить господина в его опочивальню».
— М-да. Вечер был бессмысленно потерян, — произнес я, ложась в кровать и почти мгновенно засыпая.
Меня разбудил ворвавшийся в комнату с оружием наготове Балаут.
— Мой господин, просыпайтесь, — пробасил он, — случилось нечто непонятное.
— А? Что?.. — Я с удивлением глядел, как через опущенные шторы пробиваются рассветные лучи.
— Ночью город покинули почти все жители. Оставшиеся утверждают, что он проклят и паладины предадут его очищающему огню!
Несколько секунд я хлопал глазами, потом сообразил:
— Они собираются сжечь город?!
— Не знаю, — бросил Балаут. — Я не думаю, что какая-либо ведьма достойна того, чтобы из-за нее сожгли город. В любом случае вам надо взглянуть на это самому.
— Взглянуть на что?..
— На армию, окружающую город.
Вбежав на башню замковой стены, я расшвырял растерянных солдат и ошарашенных слуг и припал к бойнице. Господи, их тут тысячи! И это все против меня?!
С высокого утеса, на вершине которого располагался замок, хорошо просматривался окружающий пейзаж. Но любоваться было нечем. Там, где раньше простирались волнующееся на ветру желтое море пшеничных колосьев и зеленые луга в приозерном крае, сейчас были разбиты военные лагеря, поставлены офицерские палатки, разожжены костры и выставлены дозоры. Повсюду маршировали патрули и рысью носились конные разъезды.
Солдаты, отложив мечи и копья, махали топорами и лопатами, рыли рвы, насыпали валы и вбивали в них колья. Руководящие ими офицеры готовились к осаде по всем правилам. Они будто бы не знали, что гарнизон крохотного замка на утесе не имел сил для внезапных вылазок и контратак. А город с наглухо закрытыми воротами обезлюдел до такой степени, что смог собрать не более сотни ополченцев (благодаря Балауту, убедившему немногих оставшихся в нем людей сражаться за свою жизнь и имущество) — пустяк в сравнении с армией, насчитывавшей тысячи, а то и десятки тысяч воинов. И судя по пыли, поднимающейся на горизонте, это были не окончательные цифры.
Лесок на берегу озера, который еще вчера вечером радовал глаз, был вырублен под корень, а возможно, тот самый олень, подозрительно посмотревший на нас с Лейей, сейчас неспешно приближался к кострам, причем находясь вниз головой, со связанными вокруг жерди ногами. Я вполне мог представить, как четверо солдат-лучников тащат на плечах жердь с тушей, шутят и смеются, предвкушая на обед кашу со свежей олениной.
Заготовка леса шла резво, но без всякой суеты. Солдаты деловито стаскивали бревна на передний край быстро растущих укреплений, где другие, под чутким руководством военных инженеров, сооружали из них осадные орудия. Уже сейчас были видны контуры катапульт и требушетов, а из прибывшего обоза усталые кони-тяжеловесы выкатили несколько баллист и много-много телег с громадными валунами.