Александр Золотько - Последняя крепость Земли
– Если вы имеете в виду перехватчики, то я лично за этим прослежу, – пообещал Гриф.
– Сколько у вас там народу?
– Откуда я знаю? Двадцать пять человек смены, ваших полтора десятка, с полсотни партизан… И люди из Клиники. Я не знаю, сколько их тут… Через пять минут сообщу.
– У тебя на все пятнадцать минут. Я поднимаю все, что есть свободного, в воздух. Садиться будем во двор. Если хоть кто-нибудь только фигу покажет в сторону вертолетов – выжгу все и всех, к чертовой матери. Моих грузите первыми. Через пятнадцать минут машины будут у вас. – Полковник отключил связь.
– Немногословный у вас начальник, – сказал Гриф Мараеву уже на ходу. – Давай в спортзал, а я к местному руководителю войск сопротивления.
– Это… – сказал Мараев.
– Ну, что еще?
– А вы как дошли к ангару снаружи? Там же…
– Чужекрысы, – закончил Гриф. – Вот по ним и дошел, крепкие сволочи.
– Как?
– Ножками. Главное – на голову им не наступать: скользкая.
– Сколько народу в Клинике? – с порога спросил у Горенко немного запыхавшийся Гриф. – Врачей, охранников, больных…
Горенко ухмыльнулся.
Гриф поднял капитана с пола за воротник, встряхнул. Голова Горенко мотнулась безвольно.
– Что это с ним? – спросил Гриф у Пфайфера.
– Не знаю. Минут десять назад что-то достал из кармана, растер в руке и вынюхал, – сказал Генрих Францевич. – А мы что, и вправду отсюда отправляемся?
– Да, если вы поторопитесь. – Гриф снова тряхнул Горенко. – Сколько людей в Клинике?
– А, – протянул капитан. – Это ты… Вопросы задаешь… Зачем? Все и так подохнут.
– Если хочешь остаться живым – приди в себя. И ответь мне – сколько людей в Клинике. Больных…
– Адаптантов, – сказал Горенко. – Адаптантов.
– Адаптантов, мать твою. – Гриф замахнулся, но не ударил. – Сколько?
– А нет никого… Никого. Кроме Николаши, охранников, заместителя главного врача и вашей Марии Быстровой… Всех эвакуировали. Эвакуировали-эвакуировали, да не выэвакуировали…
Гриф оглянулся на схему Клиники, густо покрытую зелеными огоньками.
– Это работает программа специально для полковника Сергиевского. Пусть думает, что взял заложников. У них не было времени проверять комнаты и палаты. Просто блокировали пустые помещения… – хихикнул Горенко. – Да что вы меня за воротник таскаете? Взяли моду рукоприкладством заниматься…
Горенко терпеливо стоял прислоненным к стене коридора пять минут, пока Гриф тихо отдавал распоряжения журналистам. Пфайфер кивал, не перебивая, Касеев попытался что-то спросить, но свободный агент указал рукой куда-то вниз – и журналисты ушли. Почти убежали.
Во двор капитан вышел своими ногами. Остановился, сорвал цветок. Люди стояли посреди двора, сминая безжалостно клумбы.
– А там ведь было написано, чтобы по газонам ни-ни… – пробормотал Горенко. – Ни-ни…
Николаша что-то рассказывал двоим солдатам, державшим его за руки. Гриф посмотрел на часы. Время.
Послышался стрекот вертолета.
Вертолет вынырнул из-за крыши, завис над центром двора. Вертолет был тяжелый, транспортный, но размеры двора, слава богу, позволяли транспортнику приземлиться.
Люди подались в стороны, освобождая место для посадки. Листья, клочья упаковки перехватчиков и пыль взлетели в воздух.
Первым из вертолета выпрыгнул полковник Жадан.
– Мараев, – приказал полковник, – на борт со своими людьми.
– Я бы хотел, – сказал Гриф, – чтобы ваши улетели последним бортом.
– Можете оставить свои желания при себе, – резко" обернулся полковник. – Сами придумайте где. А мои люди сядут в первый вертолет. А мы с вами отойдем в сторонку и поговорим. А потом полетим последним бортом. Вместе.
Они отошли в сторону и молча наблюдали, сев на лавочку, как люди грузятся в вертолет.
Когда вертолет взлетел, во дворе осталось человек двадцать. Горенко сидел на бордюре поодаль и, казалось, дремал.
Сел второй вертолет.
– Вы мне что-то хотели сказать? – спросил Гриф у полковника Жадана, повысив голос, чтобы перекричать шум двигателя.
– Сказать? – удивился Жадан. – Нет, наверное, не сказать, а так, обменяться некоторыми соображениями. Произвести обмен информацией, так сказать.
– Начинайте, – сказал Гриф.
Николаша что-то кричал, отказываясь подниматься в вертолет, его скрутили и забросили в люк.
– Значит, так, – сказал полковник, щурясь и прикрывая лицо от пыли, – я выяснил, что Малиновский находится на Территории. Он додумался связаться со мной по телефону… А я смог выяснить место его расположения.
– И что он вам сказал? Предложил объединяться?
– Представьте себе, – кивнул Жадан, достал из кармана пачку сигарет, протянул Грифу.
Когда тот отказался, закурил сам.
– Предложил присоединиться, затем предупредил, что, если его ультиматум принят не будет, чужекрысы пойдут через границу. Десятки миллионов, как он сказал… Заодно посоветовал никому не говорить о нашем с ним разговоре. Я прикинул: если чужекрысы пойдут, то через сутки мы потеряем от трехсот тысяч до полумиллиона человек съеденными. Съеденными, – повторил Жадан. – Как прикажете их остановить?
– Ваших установок здесь не хватит, пожалуй, – заметил Гриф.
– Не хватит, – подтвердил Жадан.
Ушел последний транспортный вертолет. Во дворе остались только Жадан и Гриф.
Прилетели два малых вертолета огневой поддержки, сели на остатки клумб. Пилот из одного вертолета перешел в другой, махнул рукой полковнику.
Вертолет улетел.
– Я так полагаю, вертолет вы водить умеете? – спросил Гриф.
– Да, этот вертолет для нас. Поболтаем наедине и полетим. – Жадан отбросил сигарету, закурил новую.
– И что вы решили? – спросил Гриф.
Во дворе Клиники стало тихо и тоскливо. Всего сутки назад Гриф удивлялся, как здесь ухожено и покойно.
– Вы наверняка помните Владивосток, – сказал Жадан.
– Я там ни разу не был, – ответил Гриф. – Но если вы имеете в виду…
– Именно это я имею в виду. Там взорвался корабль. И в радиусе ста километров не уцелело ничего. Деревья, камни, люди, звери – все спеклось в одно гигантское зеркало… Через двадцать минут истекает время ультиматума. Если я накрою корабль, исчезнут Малиновский, чужекрысы и угроза миллионам людей. Неплохой баланс, не находите?
– И еще почти двадцать тысяч людей, живущих на Территории, – напомнил Гриф.
– Это не люди… Ублюдки… Уроды… – Полковник брезгливо сплюнул и загасил окурок прямо о ладонь, чуть поморщившись. – Если их не станет, только воздух будет чище.
– А что сделают Братья?
– А что они сделали после Владивостока? Ничего. Если Братья есть на самом деле. Не исключено, что Малиновский прав и нет никого, кроме наших землян, прикинувшихся инопланетянами. Не зря ведь так на меня давят из Брюсселя. Не зря…
– Но люди…
– Приходится выбирать.
– И вы выбрали…
– И я уже выбрал. – Голос полковника стал чеканным, зазвучала в нем бронза набатного колокола. – А мы с вами пойдем в вертолет…
– Идите один, – сказал Гриф.
– Вы меня не поняли? – удивился полковник. – Через двенадцать минут ракеты накроют корабль. Еще через семь-восемь минут облако взрыва дотечет сюда.
– Вот видите, у меня осталось всего двадцать минут до смерти, а вы мне не даете прожить их по-человечески. – Гриф развел руками. – Летите, я остаюсь.
Жадан встал с лавочки, спрятал сигаретную пачку в карман. Достал наручники, бросил их на дорожку, под ноги Грифу.
– Надевайте.
Гриф усмехнулся.
В руке полковника вдруг оказался пистолет. И пистолет смотрел точно в переносицу свободного агента.
– Вон даже как… – протянул Гриф. – Убить, значит, можете.
– Могу. Но не хочу. Предлагаю надеть наручники и пройти в вертолет. – Голос полковника стал сухим и бесцветным.
– А я все думал, – засмеялся Гриф, – кто и когда обратится ко мне… Оказывается, вы. Хотя, с другой стороны, логично. Все очень логично. В конце концов, вы практически единственный человек, кто мог так спокойно действовать возле Территорий. И совсем единственный, кто точно знал, что Территория исчезнет в ближайшие дни в огне праведного гнева установок залпового огня «буря».
Пистолет в руке даже не дрогнул.
– И что из этого следует? – холодно осведомился полковник.
– А из этого следует, что только вам было необходимо быстро вывести из Территории запас зародышей. И вы нашли беднягу Быстрова, который ради дочери был готов на все… Раньше с ним служили? Или просто пересекались по службе? С Ринатом Махмудовым вы плотно сотрудничали до этого – контрабанда и девочки на Территорию… Ринат, кстати, вас так и не назвал. Сказал, заказчиком был ваш комиссар… Ковач, кажется… Или покойный Ковач? Скиф был для вас запасным вариантом. Если что-то не выгорало с уничтожением Территории – он выжигал Клинику и только потом уже погибал. Вы, кстати, и отстрел свободных агентов устроили еще и для того, чтобы подставить несчастному Горенко кандидатуру Скифа… Вот Скиф вас перед смертью сдал. Так и сказал, что за всем этим стоит незабвенный и героический полковник Территориальных войск прикрытия Жадан.
