Виктор Ночкин - СЛЕПОЕ ПЯТНО
Удивительно, но освещение и здесь было в порядке.
После поворота мы прошли метров двадцать, слева тянулись двери — обычные деревянные, когда-то покрашенные в тот же темный цвет.
— Костик, это зеленая краска? — Иногда хочется проверить, угадал или нет. Я же путаю красное с зелёным. Вообще-то здесь был военный объект, и логично предположить зелёные стены и двери.
— Тыхше! — Костик поднял забинтованную руку. Левой он придерживал автомат на оттянутом ремне.
Мы сдержали шаг, я попытался заглянуть через плечо нашего терминатора — впереди что-то шевелилось. Небольшое, мне по пояс. Приглядевшись, я разобрал — некто сидит спиной к нам на полу, подобрав ноги и склонившись, так, что лохматая макушка едва торчит над плечами. Одет местный в халат, складки лежат на полу. Халат когда-то был белым, но сейчас такой грязный и замызганный, что если вспомнить, как выглядела лабораторная униформа профессора Головина и его ассистентов, то перед нами явно академик. Дважды, трижды академик, действительный и ещё почетный член десятка академий вдобавок. В общем, грязный халат.
Я расслышал чавканье, клацанье и скрежет — нам было не видать, чем занят местный житель, а он полностью сосредоточился на своем деле и не слышал, как мы приближаемся. Костик осторожно расслабил руку, лежавшую на оружии, я подумал, что сейчас он окликнет человека в халате, но вместо этого Тарас осторожно потянул из-за пояса саперную лопатку. Поднял над плечом… замер… тут белый халат что почувствовал, рывком развернулся, приподнимаясь… почему-то в такие моменты удается охватить взглядом тысячу мелких деталей — я сразу увидал грязные сальные патлы, одутловатые щеки, покрытые коричневой шкурой, круглое брюшко, выпирающее из халата, и кость с окровавленными клочьями, зажатую в тощих когтистых лапах. Халат мутанту был велик, кончики пальцев едва торчали из обшлагов, заляпанных кровью. Бюрер с натугой потянул в себя оторванный кусок мяса, чавкая жирными губами, торопливо проглотил… я словно зачарованный наблюдал, как он давится и хрипит…
Ш-шух! Хрусть! Бюрер замер, в его лбу — точно посередине — будто рог вырос. Лезвие саперной лопатки до середины вошло в череп мутанта, развалив его надвое. Бюрер икнул, хрюкнул, конечности мелко задрожали… из раны показался темный ручеек, лениво побежал по грязной морде. Шурша халатом, мутант осел на пол, потом завалился набок. Самым громким звуком был удар обглоданной кости о пол.
Костик первым бросился к поверженному чужаку, мы — следом. Вандемейер тут же распахнул халат, перевернул тело на спину, стал фотографировать… Костик выдернул оружие из башки бюрера, вытер о грязную полу одежки.
— Швыдше, профэсор. Не маемо часу на ци вытребеньки.
— Да-да, я сейчас. Минутку, минутку…
Тарас пожал плечами — мол, сволочь Вандемейер, что ещё сказать… и обернулся ко мне.
— Слипый, ты таких чудыкив ранише зустричав? Що воно таке?
— Видел только издали, а близко не подходил. — Я поглядел в мутные глазенки «чудика». — И не жалею. Это бюрер, так они называются. На редкость мерзкая погань.
Костик брезгливо потрогал носком ботинка тонкую ручку мутанта.
— Якесь воно шклявотне. Таке хлипеньке, воно не може буты небезпечным?
— Оно может быть опасным, ещё и как может! Когти в ход редко пускают, больше на расстоянии бьют камнями и всем, что попадется. Бюреры — телекинетики.
— Ещё немного, я заканчиваю, — пробормотал Вандемейер, обходя тело со включенной камерой. — Я сейчас… ещё… немного… А теперь — быстро уходим. Сюда идут. Мой прибор фиксирует… сзади.
— Вы сволочь, Вандемейер, — привычно констатировал я.
— Зато впереди как будто чисто, — объявил Дитрих и первым бросился по коридору.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, Костик тяжело топал последним. Мы так торопились убраться подальше от мёртвого бюрера, что я едва не прозевал тревожного писка моего ПДА — прибор фиксировал аномалию. Времени на вежливые разговоры не осталось, я ухватил Дитриха за оранжевые складки на спине и дернул Вандемейер споткнулся, но был вынужден притормозить.
— Стойте… — с трудом выдохнул я, дыхание сбилось на бегу. — Стойте, Вандемейер, теперь я первым.
Я нащупал в нагрудном кармане железку, прицелился и кинул — перед нами вырос столб ревущего пламени. «Жарка». Вандемейер, которого я все ещё придерживал за комбинезон, отшатнулся, Костик поднял забинтованную руку, прикрывая лицо.
«Жарка»! Мне хотелось плясать от радости. Я поглядел в суровые лица спутников. До них ещё не дошло. Вам когда-нибудь приходилось видеть сталкера, который радовался бы смертельно опасной аномалии? Вот и мне не пришлось, зеркала-то под рукой не случилось.
— Это «жарка»! «Жарка» это! — торжественно объявил я. Не понимают. — Это означает, что мы недалеко от поверхности, вот! Здесь уже возникают аномалии, ясно вам?
Конечно, там, где повышен радиоактивный фон, аномалия может созреть и в глубине, далеко от поверхности грунта, но здесь-то чисто, дозиметр помалкивает!
Костик с Вандемейером переглянулись, оба тяжело переводили дыхание после бега… до них доходило, хотя и туговато. Костик неуверенно улыбнулся. А Дитрих ляпнул:
— И погони нет, мой приемник ничего не показывает…
А потом Вандемейер зашелся в кашле, стал шарить по карманам, вытащил пустую упаковку из-под пилюль, скомкал в кулаке… радостное настроение мигом рассосалось. Я вытащил флягу, которую наполнил на автокладбище… Ох, Зона, как давно это было, как будто в другой жизни.
Водичка из канистры, конечно, подозрительная, но другой у нас не было. Для верности я накидал туда армейских обеззараживающих таблеток. Вандемейер попил, хрипя и отхаркиваясь, его кашель унялся.
— Ну ладно, — решил я, — давайте пройдем на ту сторону. Костик, следи внимательно, куда будут падать болты… тьфу, то есть «артэфакты» твои. Там, где «жарка» не срабатывает от мелочи, туда и ты будешь ноги ставить, а основной очаг перепрыгнем. Готов? Смотри!
Я, выбирая кусочки металла потяжёлей, обкидал жарку, потом выдохнул и поскакал к аномалии. Раз! — и на той стороне. Когда я был в воздухе, «жарка» дохнула теплом, но язык пламени не стрельнул. Вторым был Костик, последним — Вандемейер. Дитрих прыгнуть почему-то не сумел, но его защитил оранжевый комбинезон. Я призадумался, надолго ли хватит ученому сил? Без таблеток он сразу сдал. Но задумываться о плохом было некогда и незачем. Преодолев «жарку», мы оказались в темноте, включили фонарики и двинули дальше. В коридоре за аномалией освещение не работало, вони не чувствовалось, и пол под ногами был без вязких наслоений грязи, твердый бетон. Видимо, бюреры не решались сюда заходить, боялись «жарки». С одной стороны, это обнадеживало, с другой — я же знал, что эти мутанты настырные и не лишены любопытства, лезут повсюду. Если они не забирались в этот коридор с противоположной стороны, так не тупик ли впереди? Но свои догадки я предпочел держать при себе, зачем людей расстраивать. Вместо этого я вполголоса объявил:
— Как-то сталкера Петрова занесла нелегкая в поселок бюреров. Вот он идет, всюду грязь, кости обглоданные, мутанты эти копошатся. Петров дробовик под рукой держит, озирается, бороду топорщит, на каждом шагу плюется… но бюреры к нему — никакого интереса. Так прошел спокойно через поселение и убрался подобру-поздорову. Не тронули бюреры, за своего приняли.
Смеяться никто не стал, да я и не обиделся. Нам теперь не до смеха. Просто я уже не могу не сочинять таких историй, это сильней меня, сами собой анекдоты прут из организма. Вскоре мы пришли к лестнице. Спускаться — и мысли ни у кого не возникло, мы сразу двинули наверх. Только наверх! Прошли два лестничных марша, попали в такой же точно темный коридор, что и прежний. Выше лестницы не было, хотя наверняка она существовала в проекте, колодец уходил вверх в темноту. Мы подняли фонари, посветили над собой, но лучи едва достигли перекрытия. Здесь все ещё было порядком глубоко. Пришлось шагать дальше по новому коридору. Такой же узкий проход, по обе стороны пустые дверные коробки, за ними — маленькие комнатушки. Я не ленился хотя бы бегло осматривать помещения справа и слева, но там ничего не было, я нашёл только молоток с разломанной рукояткой да строительную каску — вот и весь хабар. Эх, богиня удача… ну почему ты не приготовила мне хотя бы патронов к МР-5?
И — повсюду темно. Не знаю, нужно ли бюрерам освещение, темнота ли их отпугивала или что-то другое — однако здесь не наблюдалось ни малейшего следа их присутствия.
Вообще путешествие в темноте имеет особенность — быстро утрачиваешь ощущение времени и ориентацию в пространстве. Переход по не освещенному коридору вроде был совсем коротким, но я уже не мог сказать, как долго мы шли и сколько отмахали. Потом попалась ещё одна лестница, два пролета вверх — и новый темный коридор. На этот раз мне показалось, что потолочные перекрытия над недостроенной лестницей ближе, стало быть, мы поднимаемся к поверхности…
