Олег Верещагин - Не вернуться никогда
Парень начал рваться — молча, бешено выкручиваясь. От нападавшего пахло человеком — потом, злобой, напряжением, азартом — хорошо знакомо пахло, пахло боем. Этот странно успокоило… Вадомайр не давал заломить руки одну к одной, уперся ногами и сильным рывком всего тела — словно вскидываясь в седле — швырнул врага с себя в песок. Тот упал ловко, не выпустив руки Вадомайра, но мальчишка развёл их рывком — и сам навалился сверху… однако нога противника оказалась на шее подколенным сгибом, и Вадомайр кувыркнулся в сторону, не успев даже дёрнуться; последовал точный пинок в пах, и сверху на мальчишку снова навалились.
Точнее — попытались. Вадомайр успел развернуться боком и обрушил сцепленные кулаки на удобно пришедшийся затылок врага.
От такого удара спастись было нереально. Раздался короткий хруст, ноги и руки врага дёрнулись, и он ткнулся в песок.
— Вадомайр! Стормен! — из темноты разом возникли воины, как по волшебству — словно спали злые чары. Вадомайр поднимался на ноги, ощущая мерзкую дрожь внутри.
— Где Ротбирт? — спросил он.
* * *Деревню вырезали. При виде этого зрелища Вадомайра охватил не испуг — он ощутил изумление. Почти сто человек — мужчин, женщин и детей — и весь скот зарезали в сотне шагов от лагеря опытных воинов — и никто ничего не услышал. Удары наносились по горлу — вроде бы даже не мечом, а чем-то тончашим и острым, просто-напросто отделявшим голову от тела. Видимо, никто и проснуться-то не успел. Потом кто-то из воинов принёс сверкающий, отточенный до бритвенной остроты диск с отверстием посередине. Такими штуками, брошенными из темноты, были убиты все четверо караульных — им диски попали тоже точно в горло.
— Чакра, — вспомнил Вадим, сказал это вслух. Слово походило на анласское "чаккир" — "звезда". — Чёрт, да что же происходит?!
Никто не мог ему этого объяснить.
Тревогу — чудом — поднял проснувшийся по нужде воин. Нападавшие разделились на две группы — одна пошла к кораблям, а вторая — в лагерь. Вот её и засекли. Сколько было нападавших — выяснить не удалось, они оставили всего четверых убитых, а анласы потеряли одиннадцать человек.
Ротбирт пропал. Вадомайр метался по берегу, потом — по лесу, звал, в конце уже хрипел, сорвав глотку начисто, чуть не убил прискакавших людей хантари, растерянно и испуганно взиравших на побоище, потом — бросился с мечом на деревья и только тут был связан ратэстами, которые начали отливать парня водой.
Только после этого, качаясь на подгибаюищхся ногах, он осмотрел одного из убитых врагов.
Это был парень ненамного старше самого Вадомайра. Светлокожий, сероглазый, русый (и коротко стриженый). Между оскаленных зубов стыла кровь.
Его снаряжение — одежда, маска со стёклами, гибкий пояс, обувь, несколько клинков — были сделаны из различной синтетики и карбида бора.
Вадомайр долго стоял над телом. Потом поднял голову и, обведя воинов долгим взглядом, приказал:
— За мной не ходить. Убью…
…За чёрной лакированной панелью оказалось то, что Вадим ожидал увидеть ещё вчера — но захлопотался и не посмотрел, а теперь клял себя. Экран довольно большого телеприёмника в окружении кнопок и динамиков.
Мальчишка протянул руку. Помедлил. Коснулся вызывающей, бросающейся в глаза, кнопки — и отдёрнул руку, хотя и тут всё произошло так, как он ожидал: послышался мягкий шорох, еле слышный свист — потом экран растаял, превратившись в окно — в него, казалось, можно просунуть руку. Послышалась музыка — бодрая, зовущая, даже чуточку весёлая, хотя больше грозная. И слова — мужские голоса пели:
— Фор он! Фор он!
Данвэ кёнхайт эрон, эрон!
Данвэ санс хайт эрон!
Данвэ санс эйар зэйт!
Фор вэйт, фор вэйт унс вэйт!
В окне медленно всплыл и завращался глобус. Очертания материков и океанов были непривычны, и Вадим понял, что видит Эрд.
На фоне планеты ярко алел маленький крестик, похожий на крестик прицела.
Как во сне, Вадим коснулся крестика — и тот послушно поплыл за пальцем…
…Хана Гаар шевелился, как жуткий червятник. Конные тысячи латников текли к границам Остан Эрдэ и Галада, а за ними валили толпы простых воинов. Между тем латные сотни Остан Эрдэ — словно обезумев! — шли к границам Эндойна и Галада, будто там и вправду сошли с ума и не видели настоящей опасности! Флоты Эндойна, Пенры, Галада, Орилана вышли в море и спешили к Эргаю… Эргай горел!!! Золотые чудища качались на мёртвой воде у его берегов. А откуда-то с юга спешил ещё один флот врага. Северные княжества анласов вооружались… а это что?!!! Вадим поспешно зашевелил рукой — что это?! Не может быть!!!
Экран погас с тихим звоном. В темноте всплыли угловатые алые буквы, и Вадим поспешно захлопнул панель.
Но зрелище городских улиц, запруженных машинами — надвинувшееся после неловкого поворота пальца, увёдшего крестик на юго-восток от Хребта Змея — по-прежнему стояло перед глазами.
* * *— Мы будем спешить, — Вадомайр указал на север. — Мы будем очень спешить. Местные говорят, что прямо на север отсюда проливы с водоворотами, но там и есть самая короткая дорога к нашим берегам. Короче, чем мы шли сюда… Ты идёшь, Свидда?
— Я иду, — ответил тот, затягивая ремень. — Но я не понимаю — ты не будешь искать Ротбирта? Кто напал на нас? Что вообще происходит?
Вадомайр рывком затянул ремень и, не отвечая, повернулся к "Гармайру":
— На борт! Ставьте парус! Мы плывём домой — воевать!
* * *Издалека чёрный корабль казался откованным из старой бронзы. Безпарусный, узкий, как лезвие меча, он двигался почти бесшумно и с невероятной скоростью, параллельно пересекая курс ушедших за горизонт скид.
Людей на палубе было немного — взрослые и подростки, как две капли воды похожие на напавших ночью на лагерь анласов. Видимо, жара им досаждала сильно, потому что почти все поснимали чёрные куртки и вели себя совершенно обычно — смеялись, шутили, кто-то оттачивал клинок, двое играли в шахматы… Рослые, атлетически сложенные, они двигались с ленивой грацией страшных хищных животных. Над палубой звучала речь данвэ, хотя по внешности почти никто из людей на данвэ не походил — скорей это были славяне и анласы.
В скошенной назад открытой рубке у маленького штурвала стоял желтоволосый молодой мужчина в полной форме; рядом с ним — данвэ в полувоенной одежде. Они молчали — желтоволосый рассматривал горизонт, данвэ наконец пошевелился и сказал тихо, но очень чётко:
— Я пойду займусь нашей ошибкой. Держите прежний курс.
Желтоволосый кивнул…
…Ротбирт лежал распятый на широком пластиковом столе. Вошедшего он встретил взглядом, в котором не было ничего, кроме ненависти… хотя ещё секунду назад мальчишка рассматривал окружающие его предметы и обстановку маленькой каюты с оторопелым страхом.
— Ротбирт сын Норма, — сказал данвэ на анласском, останавливаясь возле стола, и его голос изменился, став неживым и очень правильным. — Пятнадцать лет, анлас из анла-тэзар… Ну что, Ротбирт сын Норма, я хочу предложить тебе службу. Хорошо оплачиваемую, почётную, полную достойных мужчины приключений… а главное — несущую в мир добро и порядок.
— У тебя странный язык, — ответил Ротбирт, — иначе ты не называл бы смерть добром, а разорение — порядком. Я воин, а не ночной убийца.
— Зачем играть словами? — данвэ прошёлся возле стола. — Разве вы, анласы, не считаете достойным убивать врагов, брать добычу, отнимать землю у тех, кто слабей вас? Так почему ты решил, что ты лучше нас?
Лицо Ротбирта на миг стало растерянным. То, что он услышал, звучало точно и правильно. Нет, мальчишка не усомнился в том, чем жил… но он не мог найти слов, чтобы опровергнуть сказанное врагом. А что данвэ враг — Ротбирт не сомневался тоже.
Данвэ улыбнулся — узкие губы широкого рта раздвинулись, открыли безупречные зубы. Улыбка была дружелюбной:
— Тебе достаточно дать слово, — предложил он. — Конечно, ты уже не маленький ребёнок, тебя не воспитать по… нашим методикам, но ты умеешь сражаться и ещё можешь научиться гораздо большему… Слово — и всё. Я знаю, что вы никогда его не нарушаете.
— Нет, — тихо сказал мальчишка. Движение мышц показало, что он хотел съёжиться — в невольном страхе перед тем, что может сделать с ним демон… но "нет" прозвучало непреклонно и однозначно.
— Почему? — поинтересовался данвэ как ни в чём не бывало. — Ты никому не обязан словом. А среди наших людей ты встретишь и своих соплеменников.
— Ты лжец, демон, — презрительно скривил губы Ротбирт. — Ни один анлас не станет служить тому, что считает несправедливым.
— Верно. Но кто сказал, что мы несправедливы?
Ротбирт облизнул губы. Ему снова нечего было возразить — и мысли разбегались, как мыши-полёвки из разорённого гнезда.
