Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо
Он задумался.
– А вообще, мне в голову пришла интересная идея, у тебя ведь нет отца?
Это был не вопрос, а констатация. Я покраснел и непроизвольно сжал кулаки.
– Не пыхти, мне плевать на твое происхождение. Моя мать тоже была шлюхой, а еще алкоголичкой. Официально у тебя отца нет, как и любых документов, где он упоминается. Так?
Я кивнул, остывая. Он прав, только не в их мире. Это не семья Бэль и вообще не аристократия. Здесь это не важно.
– Да, сеньор, это так.
– Я могу усыновить тебя. Официально. Как родного сына. И никто не посмеет отрицать твои права, как Хуана Кампоса, родного сына и наследника Виктора Кампоса.
– Но вы не станете мне от этого родным отцом! И любой тест на ДНК…
– А кому он нужен? – Хефе рассмеялся.
Я замолчал на полуслове.
– По закону – сын, остальное лирика, которой интересуются лишь плаксивые женщины, читающие любовные романы и смотрящие мыльные сериалы. Ну, так как?
Мне стало жутко, похоже, игра зашла слишком далеко. Настолько, что перестала быть игрой. Одно мое слово, и я сын и наследник… Господи!
Меня накрыла ударная волна адреналина. Ощущение нереальности происходящего, какой-то шутки, фарса высших сил, несмотря на авторитет и ранг собеседника, все еще оставалось. Растекалось тонкой пленкой по границе сознания, не пускало жуткую реальность внутрь. До сего момента.
Теперь же пленка прорвалась, и я впал в состояние, именуемое в медицине «паникой». Меня затрясло, зубы звонко застучали чечетку, накатила тошнота. Спас дон Виктор, узревший мое состояние по лицу. Он быстро подошел к бару, спрятанному в сером шкафу, плеснул в стакан какую-то жидкость коричневого цвета и протянул мне, лаконично скомандовав:
– Пей!
Ослушаться я не посмел и тремя глотками осушил бурду до дна. Скривился.
Крепко. Горько. Противно. Закашлялся, давя в себе рвотный позыв. Ого!
Я превратился в огнедышащего дракона, рот и пищевод которого оказались в тисках тошнотворного пламени. Пришлось приложить все силы, чтобы подавить его.
– Полегчало? – спросил дон Виктор пару минут спустя.
Кивнул. Полегчало. Вкус во рту и ощущения в горле не исчезли, меня все еще дергало от них, но притупились. Приступ паники отступил, лишний адреналин из крови ушел, вместо него навалилась апатия.
– Спасибо!
– Не за что. Это коньяк, хороший коньяк. Мне он всегда помогает.
На его столе запел звонок – приятная мелодичная музыка. Сеньор Кампос взял со стола обруч навигатора, надел, опустил вниз вихрь козырька и, присев на место, включил на браслете переключатель связи. На козырьке отзеркалилось изображение человека в форме и уличный пейзаж. Звук до меня не долетал, только отрывистые реплики дона Виктора.
– Розовая? Та самая? Одна? Просто стоит? Ничего не предпринимать, пусть стоит. Я сказал, пусть стоит, она нам не мешает!
И, отключившись, обратился ко мне:
– Кажется, за тобой пожаловала твоя подружка. Ты оказался прав, она держит свое слово.
Я сразу понял, о ком речь. «Розовая». Этим все сказано.
С одной стороны, обрадовало, теперь не нужно блефовать. У меня есть крыша, самая настоящая, и она защитит, несмотря на то что я красиво хлопнул дверью. С другой стороны, я не хотел ее видеть, общаться, разговаривать. Эта гребаная сучка вызывала у меня резкую неприязнь, и мысль о том, что с ней придется-таки пообщаться сегодня, не вдохновляла.
Но это ничто по сравнению с возможностью жить дальше, поэтому я постарался подавить неприязнь.
– Вот и хорошо, не надо возвращать тебя назад – она тебя и подбросит, – то ли пошутив, то ли серьезно сказал дон Кампос, картинно облегченно вздыхая. Он получил большое удовольствие, наблюдая за моей мимикой, пока я думал о Катарине. По его же лицу не пробежало даже намека на тень, он не боялся, не испытывал к ней ненависти. Ну, либо слишком хорошо владел эмоциями. – Ну что решил, согласен на мое предложение?
Я замотал головой:
– Простите, мне нужно время. Дайте подумать.
– Хорошо, думай. Вот визитка, надумаешь – звони.
Он протянул мне пластиковую карточку без изысков с обычным выбитым номером и украшенными завитушками буквами. С карточкой Сильвии не сравнить.
– Только не затягивай. Два-три дня, неделя – и дай ответ. Даже если он будет отрицательным.
– Хорошо, сеньор. – Я покорно кивнул. Что ж, придется звонить в любом случае, и это мне не нравилось.
Итак, у меня неделя. Всего неделя. Чтобы все обдумать и принять решение, за которое не буду себя корить впоследствии.
– Я вызвал охрану, они проводят тебя к твоей де ла Фуэнте.
– До свидания, сеньор. – Я встал и вежливо склонил голову.
Сидящий передо мной человек усмехнулся одними уголками губ, в его глазах вновь проступила усталость, которую я увидел, войдя в беседку.
Уже выходя вместе с одним из охранников в черно-желтой униформе, я обернулся и спросил, на лету поймав мысль:
– Сеньор Кампос, простите, можно вопрос?
– Да? – Тот поднял голову от стола, на котором уже лежала завихренная планшетка.
– Вы выяснили, кто мой отец?
Виктор Кампос недоуменно склонил голову набок.
– Ну, вы же раскопали обо мне все, что только можно. Там, случайно, не попадалась информация о том, кто он?
Лицо криминального хефе расплылось в улыбке.
– Понимаю. Нет, не было. Только темная история, связанная со счетом, с которого твоей матери поступают деньги, но я не стал ее копать. Мне это неинтересно.
– Но хоть примерно можете предположить, это какой-то аристократ?
Он пожал плечами:
– Скорее всего. Какой-то богатый сукин сын. Достаточно богатый, чтобы организовать многоуровневую защиту счета. Очень хорошую, мои люди с ходу не смогли взломать ее, а потом я отозвал их, во избежание лишних неприятностей. Я не планирую ссориться с серьезными людьми, выясняя, кто твой отец.
– То есть вы не станете копать, кто высылает деньги, – резюмировал я.
– Я – нет. Но если тебе это нужно, разберись во всем сам. Встань на ноги, получи опыт и силы – и разберись.
«Что ж, правильно, зачем ему лишние проблемы из-за сына шлюхи, который неизвестно, примет ли его предложение? А если и примет, он все равно не сделает этого, из воспитательных побуждений. Да, Шимановский, здесь облом!
Но это наименьшая из проблем. Так, боковой квест. Сейчас перед тобой, друг мой, иные, более глобальные и более важные задачи. Успехов тебе в их решении!»
На выходе из здания я встретил Бенито. У меня не было ни сил, ни эмоций, чтобы как-то реагировать на него, потому с кирпичной рожей прошел мимо. Физиономия же Толстого вытянулась, он во все глаза смотрел на меня, как на привидение, потом даже вышел на улицу и провожал глазами аж до внутреннего шлюза ограды.
Плевать мне на него. Он – прошлое. Как оказалось, четко спланированное неким мудрым доном в собственных целях, в котором я был марионеткой. Впрочем, как и Бенито.
Теперь внутри шлюза горел свет. Люк внутренней створки опустился, внешняя же представляла собой отъезжающую в сторону дверь. Дверь отъехала, выровняв давление в камере, охранник легонько вытолкнул меня наружу, после чего дверь встала на место, теперь уже за моей спиной.
Передо мной стояла розовая «Эсперанса» во всей красе, ее боковой люк напротив места водителя зиял провалом. Меня вновь приглашали, и я вновь не мог отказаться.
Люк бесшумно поехал вниз, отрезая меня от внешнего мира. Послышалось шипение системы герметизации.
Катарина была одета в гражданское. Кремовая блузка с декольте и зеленая бархатистая юбка почти до колена. Скромненько, но со вкусом, учитывая некоторые ее наряды из прошлых наших поездок. Лицо было доведено до идеала, будто поработал профессиональный визажист.
В общем, я оторвал ее от важного интимного мероприятия, и вряд ли она этому обстоятельству рада. И то, что зачинателем действа был не я, а громилы сеньора Кампоса, ее, как всякую женщину, вряд ли волнует.
Если честно, в глубине души я был даже рад такому развитию событий, злорадное существо внутри меня ликовало, помня ее крики и удары на зеленой линии пятой дорожки, и вряд ли в ближайшее время забудет. Но, к сожалению, управляло мной не оно, а трезвый, несмотря на коньяк, здравомыслящий человек, считающий, что нужно наладить испорченные отношения.
– Привет, – буркнул этот человек, не вкладывая в приветствие никаких эмоций.
В ответ получил равнодушное молчание. Она даже не взглянула в мою сторону, рассматривая дорогу впереди. Ах, какие мы гордые и обидчивые! Или ставим на место наглеца в моем лице? Фиг тебе, детка! Не выйдет! Не хотела бы – не приехала! А приехала – делай работу до конца. Что хочешь передо мной тут ломай!
– Если скажу, что рад тебя видеть, я совру, – спокойно сказал я, найдя нужную формулировку того, что в данный момент испытывал. – Но если скажу, что не рад, – тоже совру. И что мне говорить?
– Пристегнись, – лаконично бросила она и завела двигатель.
– Что?
