Константин Кривчиков - Хроники ада
Дрезина к тому времени удалилась от места события метров на двести. И тут среагировал Нагаев, крикнув:
– Ложись!
Колян, услышав крик, свалился на тележку, машинально прикрывая голову руками. Через пару секунд раздался грохот, и небо озарила ярко-голубая вспышка. Это начал взрываться сжиженный газ, находившийся в цистернах. Вскоре небо заволокло пламенем и черным дымом.
Под канонаду взрывов они проехали по направлению к Лебедевке еще около километра, пока не уткнулись в завал из железного хлама. Какое-то время они продолжали сидеть на тележках, молча наблюдая за пожаром. Каждый испытывал примерно одни и те же чувства: чудовищную усталость и опустошение.
Первым оправился Варнаков. Он спрыгнул с дрезины и подошел к прицепной платформе.
– Ну что, Равиль Салихович? Куда теперь дальше?
Старик посмотрел по сторонам, потом сказал:
– Вон там видишь на холме – строения виднеются. Это бывшая свиноферма. Вот к ней и направимся.
– А дальше?
– А дальше видно будет.
Колян взглянул исподлобья.
– И долго вы собираетесь в секретность играть?
Нагаев спокойно вытерпел взгляд Варнакова, даже не сморгнул. Только глаза свои черные сузил.
– Сколько сочту нужным.
Лукич, до этого момента молча сидевший на дрезине, соскочил на землю и сказал:
– Слышь, Колян, ты же сам никому не доверяешь? Что ты тогда к Равилю пристал?
– Заткнись!
– Сам дурак, – сказал Лукич. – И не лечишься.
Полковник Улитин
Искитим, здание ФСБ
Улитин стоял у раскрытой форточки и курил. Курил седьмую сигарету с утра. Окурки складывал на подоконнике в ряд.
Полковник уже около месяца пытался бросить курить и с этой целью постепенно сокращал количество выкуренных сигарет. Но система начала давать сбой четыре дня назад, когда стало известно о гибели Вафиды. Так уж получилось, что смерть этой странной женщины выступила своеобразным детонатором, спровоцировав целую кучу разнообразных и, в первую очередь, непредвиденных событий. Операция «Будда» резко вошла в заключительную стадию, но ее результат с каждым днем становился все менее предсказуемым.
Вчера поздно вечером произошло очередное событие из серии «неожиданная гадость». Специалисты отдела оперативно-технических мероприятий запеленговали сигнал аварийного передатчика, принадлежащего диверсионной группе «Ястреб». Это могло означать лишь одно – случилось нечто очень неприятное. «Диверсанты» без крайней необходимости включать «аварийку» не будут. Но что именно случилось?
Не удалось ликвидировать вражеский спецназ, обеспечив безопасное продвижение группе Нагаева? Но в этом случае «Ястреб» послал бы закодированное сообщение и продолжил операцию. А у них заработала «аварийка». Значит, ситуация аховая.
Утром, как только начало светать, в Зону была послана усиленная группа под командованием майора Коноплева. Майор сам вызвался возглавить десант, а полковник, разумеется, не возражал. Наломал дров, теперь пусть сам и разбирает завалы, засранец.
Провал «Ястреба» – а Улитин уже не сомневался, что это провал, – полностью находился на совести Коноплева. Решение о перехвате спецназа было авантюрным, и принял его лично Коноплев. Впрочем, это не освобождало полковника от ответственности. Если операция «Будда» провалится, то не поздоровится никому. Но если дело выгорит, то тогда…
Улитин посмотрел в окно. Неужели этот унылый пейзаж скоро сменится до боли знакомым видом на Неву и Литейный мост?
В дверь постучали. Полковник затушил сигарету в пепельнице и положил рядом с другими окурками. Седьмой. Лимит на день трещал по швам.
– Войдите! – крикнул полковник, продолжая смотреть в окно.
Дверь распахнулась, и в кабинет проскользнул мужчина в сером костюме.
– Докладывай, капитан. Новости от Коноплева?
– Никак нет, товарищ полковник. Группа майора пока не выходила на связь.
Улитин помрачнел.
– Тогда в чем дело?
– Воздушная разведка доложила об очень сильном пожаре в районе садоводства «Обский залив».
– На берегу?
– Нет, ближе к железной дороге. Наши наблюдатели заметили это с той стороны Бердского залива, и мы послали вертолет. Но сейчас дым виден уже и в Искитиме.
– Меня интересуют подробности. Это всё?
– Есть данные перехвата. Похоже, у «друзей» проблемы. В Зоне пропали их «спецы».
Полковник резко развернулся. По лицу скользнула довольная улыбка.
– Так что же ты молчишь, капитан? С этого и надо было начинать.
– Вы считаете, это важно, товарищ полковник?
– Не просто важно. Чертовски приятно, капитан!
Часть третья
Западня
Глава 31
Гангрена
Группа Нагаева
Август 2016 г. Воскресенье
Новосибирская Зона Посещения
У заброшенной фермы решили сделать привал. Все были готовы двигаться дальше и без перерыва, кроме Нагаева. Вернее, сам он пытался идти вперед, но каждый шаг давался ему с трудом. И тогда Лукич, замыкавший цепочку, окликнул:
– Равиль, тебе нужен отдых. Так толку не будет.
– К черту отдых! – с хрипом выдохнул старик. – Если мы будет отдыхать каждые…
Он вскрикнул и со стоном опустился на землю.
– Что случилось, Равиль?
– Хреново. Так в колене дернуло, аж звезды из глаз посыпались.
Варнаков, шедший впереди группы, остановился и оглянулся:
– Что там у вас?
– Все, стоп! – скомандовал Лукич. – Надо осмотреть рану.
Они втроем собрались около старика. Лукич осторожно развернул бинт и, не удержавшись, крякнул. Чуть выше коленной чашечки вздулся широкий, крупнее юбилейного рубля советской эпохи, гнойный нарост. От него – по сторонам и выше по бедру – растекалась опухоль багрово-ржавого цвета.
– Что это за… волдырь? – с тревогой произнес Закир.
– Это не волдырь, – сказал Лукич. – Это абсцесс. Немного напоминает кисту, но какую-то странную.
– Вот почему было так больно, – сказал Нагаев. По его лицу тек пот. – Бинт на кисту давил. Что можно предпринять, Лукич? Может, вколоть обезболивающего?
– Можно, конечно. Но надолго не хватит. Да и вряд ли это даст серьезный эффект.
– А заморозка?
– То же самое. Ну, возможно, часа на полтора хватит.
– Пусть на полтора. За это время можно дойти, если не тормозить.
– А потом что? Ногу ампутировать? По-нормальному, тебе…
– Какой тебе, на хрен, «нормальное»? – крикнул Нагаев. – Неужели ты не видишь…
Он осекся. По лицу пробежала судорога.
– Вижу, – спокойно произнес сталкер. – Но это не повод впадать в истерику. Предлагаю вот что – надо выпустить гной и почистить рану. Это не панацея, но боль на несколько часов спадет. И суставу легче станет. Глядишь, до вечера и дотянешь на своих двоих.
– Мне этого достаточно, – сказал Нагаев. – Обкалывай и режь.
Пока Лукич при помощи Закира проводил операцию, Варнаков присел на траву и задумался. После последнего происшествия с «гадюкой», когда они сначала угодили в страшный капкан, а потом спаслись невероятным образом, он чувствовал полное опустошение. Другой бы радовался чудесному спасению, а Колян впал в еще большую меланхолию. Да, судьба его хранит, спасая от смерти, только вот для чего? Для чего эта жизнь, когда не понимаешь, зачем она вообще нужна?
Он согласился пойти с Нагаевым, скорее, из упрямства. Очень уж не любил хамства и наглости. А те люди, что затеяли свистопляску вокруг Лунного Цветка, по мнению Коляна, именно так себя и вели – нагло и беспардонно грубо. Да что там, «грубо» – запредельно жестоко, не считаясь ни с кем и ни с чем. Вот он и уперся: а хрен вам! Не достанется вам то, что нашла Вафида. Не для сволочей предназначено.
Устраивать бизнес на Цветке и прочем хабаре Варнаков не собирался. Но где-то на самом дне сознания таилась надежда, в которой он не хотел себе признаваться, – надежда на свойства Цветка, уже ставшие легендарными среди посетителей кафе «Радиант». А может, и взаправду есть что-то в нем? Вернее, в его зернах-семечках. Вот проглотишь зернышко – и поймешь нечто. Смысл какой-то появится. А без смысла… без смысла… на хера это все…
Даже не заметил, как сморило на дневном солнышке…
Проснулся с рюкзаком под головой. Спал без сновидений, очнулся – словно кто на кнопку нажал: молниеносно, безо всякой сонной одури. Открыл глаза и сразу увидел Лукича. Тот, как показалось Варнакову, крался к углу покосившегося сарая. Колян вскочил и, передернув затвор автомата, крикнул:
– Эй, Лукич! Стоять!
Сталкер замер. Потом медленно повернулся:
– Колян, ты чего?
– Ничего. Куда лыжи намылил?
– Куда? Как куда? Да я это, посрать. Вот хотел за угол присесть.
Он стоял с опущенными вдоль туловища руками и с обидой смотрел на Варнакова.
– Врешь ты все. Сдернуть от нас хотел.
– Да почему сдернуть? Что же мне, теперь нельзя по нужде сходить?
– По нужде можно. Если приспичило – садись и сри.
