Андрей Белянин - Лайнер вампиров
— Потому что быть геем — дорогое удовольствие! Уж вы-то должны меня понимать, сержант. — Преступник пожал плечиком и подмигнул мне.
Я покраснел, но смолчал, его рассказ был сейчас куда важнее моей репутации. Шеф сурово погрозил пальцем мадам Шуйленберг, и мы вновь стали слушать.
— Так вот, когда мамы не стало, я подумал: а почему бы мне не забрать сокровище, которое этим женщинам даже не нужно? Ведь, если они всё о нём знали, но никто не пытался взять себе, значит, оно ничьё. А ничьё вполне может стать моим, и это вовсе не кража! Я ведь не отнимал у них последнее, они бы вообще не заметили, что чего-то лишились… — Аферман горячился, но от линии рассказа не отступал. — Когда я воспитывался у родственников, там тоже часто звучала тема монастыря. Маму любили, и дядя искренне считал, что учёба просто испортила её как женщину. А когда я произносил любимую мамину поговорку, тётя загадочно щурилась и, умиляясь моей детской непосредственности, говорила: «Да-да, там точно клад!» Со временем это стало моей навязчивой идеей. В своих снах и грёзах я предполагал, как попаду в старый монастырь, как пойду в библиотеку и сразу найду там какую-то древнюю карту, расшифрую её и, пройдя тайными переходами, найду то место, которое никто не замечает, а я замечу, потому что никто не ищет, а я ищу! И я действительно нашёл… Уцелевшие записи одного из отцов-основателей. Болтливого поэта-песенника Бертольда Шаца. Сумасшедшие обычно считаются гениями, но этот был явный бездарь, хоть и полный псих. Вы знаете его стихи, читали? Я думал, что тоже сойду с ума, по крупицам выбирая из толстенной рукописной книги по-настоящему важные вещи…
— Однако вы как-то умудрились проникнуть внутрь закрытого женского университета, — напомнил комиссар. — Значит, кроме женского грима у вас были на руках серьёзные аргументы.
— Ну, мне пришлось немного подождать, потому что как раз к окончанию школы я загремел в тюрьму. Просто слишком любил деньги и… начал их подделывать. У вас должна быть информация об этом. В общем, одна ходка, вторая, на третьей я понял, что больше не хочу в тюрьму, там слишком грубые мужланы. Так вот, на последнем сроке у меня уже полностью созрел план. Тем более что я давно обладал достаточным опытом для подделки диплома, рекомендательных писем и легко мог обеспечить себе вхождение в педагогический коллектив Сафо. Моя задача казалась абсолютно несложной — попасть в университет, узнать, откуда мама набралась всех этих рассказов про клад, а дальше действовать по обстоятельствам…
— То есть ваше решение имитировать самоубийство было спонтанным?
— Разумеется, нет, оно было тщательно продуманным и рассчитанным. Мне уже приходилось так «исчезать». Смерть от капучино, как правило, считается излюбленным способом самоубийства и обычно не расследуется полицией. Поэтому, как только я понял, что дело в снежинках и камне, дольше изображать из себя глупую женщину смысла не было.
— Глупую?! Как вы смеете такое говорить о женщинах? — вскинулась директриса, шеф зарычал и свирепо посмотрел уже на меня, типа кто уговорил меня оставить её здесь.
— Чья бы корова мычала, уж кто-кто, а вы всегда ставили себя выше педагогического состава! — фыркнул в её сторону Аферман. — Развалили учебное заведение и сидите тут ещё вся из себя…
— Что вы несёте? Я забочусь о своих сотрудницах, как о родных сёстрах!
— Ага, и травите их всех варёной свёклой! Скажите, сержант, это ведь правда, правда?!
— Сколько могу судить о свёкле, вы съедали по две порции, — заступился я.
— Ну не умирать же мне с голоду! А знаете, какой потом у меня был «стул»?
— Не знаем и знать не хотим, — рявкнул на всех нас старина Жерар. — Вы двое, молчите! А вы продолжайте рассказывать. Что было дальше?
— Что было, что было… Письмо в полицию я состряпал заранее. Оставалось лишь нарисовать себе марганцовкой пятна на лице и шее, оставить «предсмертную» записку, сделать вид, что я выпил капучино без дёгтя и позволить этим истеричкам себя «похоронить». Ах, бедняжки так торопились, что и приличную яму вырыть не смогли, а когда они кое-как закидали меня землёй и ушли, мне оставалось спокойненько раскопать себя и…
— И убить ля Гулю, — с нажимом уточнил я.
— Вот этого вам мне не пришить! — злобно выкрикнул задержанный. — Я уже говорил, что не убивал её! Эта старуха сама скопытилась. Когда я выбирался из могилы, кто-то схватил меня за руку и потянул наверх, помогая вылезти. Я ведь даже успел сказал ей спасибо, как вдруг эта ведьма схватилась за сердце и упала. Думаю, что скорее всего она поняла, что я мужчина. В могиле с меня сполз шарф, да и был я, мягко говоря, не в том настроении, чтобы поддерживать женский образ. Любая медицинская экспертиза может подтвердить — я её пальцем не тронул…
— Но так или иначе, именно вы были причиной её смерти, — жёстко напомнил комиссар. — Непредумышленное убийство всё равно остаётся таковым. Что вы делали дальше?
— Сначала зарыл тело, в той же могиле. Потом тщательно исследовал кладбище и в результате пришёл к выводу, что клад, если он и есть на самом деле, скорее всего действительно скрыт под большим камнем, на котором выбита дата основания университета. Однако копать под этой глыбой я не рискнул, тем более что луна светила слишком ярко.
— Неужели вы не боялись, что приезд полиции сразу раскроет вас? Зачем вообще было это странное письмо?
— Ну, с одной стороны, хотелось подпортить нервы всем педагогам, — нагло усмехнулся Аферман. — Да и потом, полиция наверняка бы рыскала в университете, а вскрыв мою «могилу» и не обнаружив там тела, взялась бы за мадам директрису ещё серьёзнее, подозревая всех в сокрытии преступления. Смерть старухи спутала мне карты. Я понял, что нужно действовать быстро…
— Он просто банально испугался, — шёпотом пояснил я шефу. — Опытный убийца, закопав тело старухи, сразу пошёл бы и отвалил камень. А этот бросился прятаться у единорогов.
— Да, — видимо, услышав мои слова, подтвердил задержанный. — У них я и скрывался. И ведь именно там, в просторном стойле, глядя на их мудрые морды, я обо всём догадался, на меня снизошло озарение. На камне была не дата основания, а количество шагов! Я ринулся к нему через кладбище, но раздался крик, возможно, какая-то дура увидела меня в окно, и вскоре поднялась такая суматоха, что мне опять пришлось бежать и прятаться у единорогов.
— Вы боялись?
— Да, боялся, — гордо вскинулся Аферман. — И у меня были на это веские причины! Потому что я прекрасно понимал, что эти демоницы сделают со мной, когда поймут, что я мужчина. Я же сутки не брился, зарос щетиной, тушь потекла, румяна стёрлись, можете себе представить… Весь день опять пришлось провести у единорогов. Запах их пота будет преследовать меня всю жизнь, хоть я и пытался усиленно освежать себя любимым дезодорантом…
«По этому запаху вас и нашли», — чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык.
— У них стояла такая вонь, и я думал, природные запахи им понравятся. Дезодорант лежал у меня в кармане, чтобы перебить запах в могиле, мало ли чем там может пахнуть.
— Наверное, сырой землёй? Обожаю запах сырой земли, — мечтательно сказал Флевретти, неожиданно возникая сзади и встревая в разговор. Мы все дружно с самыми осуждающими физиономиями обернулись, и капрал мигом исчез в своей комнатке.
Комиссар Базиликус покачал головой и жестом предложил продолжить…
— За день я несколько раз прикидывал количество шагов и направление к северу. Когда стемнело, сразу пошёл к нужному месту, но упёрся в колонну этих дурацких статуй…
Директриса вновь собралась было возразить, поднимаясь с места, но под строгим взглядом моего шефа молча села обратно.
— Сначала я ошибся и копал под памятником вампирше у стоматолога. Потом понял, что не хватает ещё двенадцати шагов, и упёрся в гномиху. А вот под ней точно что-то было. Поэтому начал быстро рыть под постаментом сбоку, но вдруг почувствовал пустоту, потыкал совком и наткнулся на что-то твёрдое. Я сунул туда руку в надежде нащупать сундук, мешок или даже ларец с утерянными королевскими регалиями…
Аферман трагически посмотрел на нас, кажется ища понимания. Но все отвели глаза, видимо, никто из нас никогда не слышал ни о каких утерянных королевских регалиях.
— Потом была вспышка… боль… и дальше ничего не помню!
— Так что же, в больнице вам ничего не сказали? — милейше улыбнулся шеф.
Мы с мадам Шуйленберг переглянулись и тоже расплылись в улыбке.
— Нет, — смутился бедняга. — То есть я знаю, что у меня отравление и шок, но…
— Вы нашли месторождение серебра, — пояснил комиссар Базиликус, похлопывая преступника по плечу. — Древние монахи действительно скрывали там клад. И очень правильно делали. Вытащить его без специалистов-геологов невозможно, поэтому вам бы стоило прислушаться к безумному поэту: «Убедись, что клад на месте, закопай его обратно…»
