Младший сын князя. Том 4 - Георгий Сомхиев
В конце концов, многие из них в будущем станут главной структурой властью в стране и на дисциплинарном комитете также висит ответственность за их воспитание и прививание необходимых моральных ценностей для грамотного управления страной.
Это были очень красивые слова, и в тот момент Мстислав убедился, что хочет стоять рядом с Амелией Львовой и поддержать её в этом нелёгком деле. И по прошествии двух лет он нисколько не изменил своего мнения, скорее, наоборот.
Однако в тот раз, когда она ему впервые открылась, девушка умолчала, что порой приходится превышать свои должностные обязанности во благо других, особенно, когда правила бессильны.
Взять хоть тех же близнецов Львовых, которым, спустя несколько месяцев обучения, пришлось намекнуть, что намеренно калечить своих сокурсников на спаррингах — очень плохо.
Если бы не доброта Амелии, им бы досталось ещё больше. Благо после того случая они прекратили заниматься чем-то подобным. По крайней мере, открыто или в стенах Академии, а за её пределами никого не волновало, что делали юные аристократы.
Хотя это не помешало им сколотить вокруг себя шайку, которая доставляла проблемы всему дисциплинарному комитету. Раз в пару месяцев приходилось устраивать тайную облаву, чтобы усмирить нрав особо буйных студентов, которые никак не понимали слов.
Однако время от времени Мстиславу приходилось идти на довольно неоднозначные, или даже, возможно, аморальные поступки. Сейчас таким случаем стал Евгений Львов, младший брат Амелии.
Амелия попросила сделать так, чтобы Евгений захотел сам покинуть стены Академии. Вспоминая её братьев-близнецов и то, сколько проблем за всего лишь один год они учинили для дисциплинарного комитета, он мог понять опасения главы. Особенно с учётом того, какие слухи ходили о Евгении и чем всё это в конечном итоге могло обернуться.
Мстислав, не задавая вопросов, согласился выполнить эту просьбу, однако по прошествии двух месяцев после согласия на выполнение просьбы, парень стал сомневаться в том, насколько это был правильный поступок.
Евгений Львов оказался самым обычным студентом, как бы он ни пытался выяснить большего. Да, он водился с Гиневардом Рязанским, который состоял в клубе дуэлянтов и с которым у дисциплинарного комитета были давние тёрки, но по сравнению с близнецами, брат Амелии был на удивление добросовестным студентом.
Единственный раз, когда он на кого-то поднял руку — это во время попытки его убийства. И даже так, он выбил дух из всего одного аристократа, не тронув никого из простолюдинов, хотя имел на это полное право. В этом плане даже члены комитета не стали бы его останавливать — простолюдины никого не волновали.
Более того, он их защищал и просил не наказывать, говоря, что парням угрожали и что они были вынуждены так себя вести под давлением.
Всё это выглядело слишком странным. Тогда он впервые подошёл к Амелии и спросил о точной причине, по которой она попросила исключить своего младшего брата. Мстислав привёл ей свои доводы, из-за чего взгляд главы потяжелел. Выглядело это так, будто она стала вынуждена затронуть больную для неё тему.
— Это всё ради моего брата, — смотря в окно, за которым можно было видеть внутреннюю территорию Академии, тихо сказала Амелия тогда. — Он всю жизнь прожил вдали от аристократии и того, что творится, даже когда мы редко встречаемся со сверстниками. Он всю жизнь был слишком легкомысленен и слаб. Евгений не осознаёт, как устроен наш мир, и не понимает, что как бы мы ни пытались его защитить, в стенах Академии найдутся те, кто захочет причинить ему зло, просто потому что он Львов, — девушка с силой, так, что побелели костяшки, сжала кулаки, но так и не посмотрела на своего верного помощника. — И против них он ничего не сможет сделать, и даже статус княжича ему в этом никак не поможет. Поэтому прежде, чем это случится, ему стоит вернуться к себе домой, где он сможет прожить долгую и счастливую жизнь. Лучше ему не ввязывать в то, что происходит в столице.
С этим доводом Мстислав согласился, считая, что Амелии виднее. Однако сейчас вот уже второй раз он был вынужден усомниться в словах главы. Евгений мог быть кем угодно, но точно не слабаком, раз занял третье место на отборочных турнира, пусть и среди первогодок.
Если уж сравнивать, сама Амелия заняла второе место, пусть даже тогда конкуренция была сильно выше. Так что, либо девушка ошиблась насчёт своего младшего брата, и Мстислав зря попросил Гольцкую заставить Евгения испытать много боли, либо же…
Либо же пыталась избавиться от своего брата, как от конкурента, пусть и прикрывает всё это более благими намерениями.
Сама мысль о подобном была Мстиславу неприятная, и он специально отгонял её от себя. Наверняка за этим скрывался совсем другой мотив, о котором девушка не могла открыться даже ему. Однако он всё равно должен был выяснить правду.
В зависимости от ответа, он либо перейдёт к радикальным мерам по исключению Евгения, либо же будет вынужден задуматься, насколько правдивыми были последние два года его жизни.
* * *
Встречи с Рязанским и сёстрами Друцкими прошла даже как-то обыденно. Меня поздравили с победой, обняли, похлопали по плечу, после чего мы сели наблюдать за второкурсниками, попивая чай и поедая приготовленные заранее холодные закуски.
— Эх, — нарочито громко вздохнул Гиневард, наблюдая за открывающим сегодняшние сражения боем. — В этом году мало будет интересных боёв. Считай, только ваш курс и выделился, — он странно посмотрел на меня своим фирменным взглядом.
— А чего так? — удивлённо приподнял я левую бровь. — На других курсах ведь тоже учатся сильные студенты. Разве они не участвуют?
— В том и дело, Евгений, — встала со стула и подошла ко мне Светлана, взглядом указывая на монитор. — Второй курс, например, очень беден на таланты, которые проявили себя, особенно, если сравнивать с первым или третьим.
— Ко всему прочему, никто, кто входит в десятку лучших в Академии, не участвует в этом году, — добавила София. — Большинство участвовало в прошлом турнире и заняли призовые места. В этом году мало у кого есть возможность проявить себя во всей красе.
— Поэтому было очень важно, чтобы ты хорошо показал себя на первом курсе. Всё-таки, когда мы выпустимся, то
