Алый флаг Аквилонии Спасите наши души - Михайловский Александр Борисович

На третий день, остановившись на ночевку у устья ручья, в верховьях которого, по сведениям юношей из клана Трясогузки, располагалась стоянка клана Полевых Мышей, я послал к ней в разведку одно отделение лейб-гусар под командованием вахмистра Терехова. Это было их первое самостоятельное задание в этом мире, своего рода знак доверия. Вернулись кавалеристы уже на закате, потрясенные и сильно озлобленные на британцев. Картина, которую они увидели, ничем, кроме степени разложения тел, не отличалась от того, что мы в свое время застали на стоянке клана Трясогузки.

- Нешто такое вообще может быть, Николай Иванович - чтоб вот так, без всякой пощады, убивать малых дитяток? - спросил меня вахмистр, нервно крутя свой «буденновский» ус. - В человечьем уме такое не укладывается. Эти британцы, они кто теперь - люди или же хищные звери вроде турки?

- Понимаешь, Яков Николаевич, - сказал я, - озверевшее человекообразное, только себя возомнившее человеком, по науке называется фашистом. И такое двуногое зверье гораздо опасней любого волка или тигра, ибо те убивают, только когда голодны, а фашист - всегда. Там, у себя дома, мы воевали с германским фашизмом, вы - с турецким, а тут двуногий зверь оказался британцем.

- Понимаем, отчего ж не понять... - хмуро произнес вахмистр. - Но в уме все равно не укладывается.

- А это, Яков Николаевич, оттого, что ты человек, а не двуногий зверь, - сказал я. - У зверя все сразу укла дывается, и по-другому он не мыслит. Всегда, мол, есть господа и рабы, и ему, зверю, судьба предназначила быть господином, потому что он самый сильный и беспощадный, а все остальные должны ему подчиниться. А потому, прежде чем идти дальше, мы должны сделать так, чтобы не осталось тут больше таких двуногих зверей, нигде и никак.

- Да, товарищ Голованов, все правильно, - подтвердил подошедший к нам подпоручик Акимов. - Но политика политикой, а прием пищи даже на войне должен быть по расписанию. Наша командирша подразделения тылового обеспечения просила вам доложить, что у них все готово, печеная оленина стынет. Ждут только вас, ибо без командира и вождя начинать никак нельзя.

Вечером после ужина уланы долго толковали с другими бойцами, особенно с людьми лейтенанта Гаврилова и с морскими пехотинцами из отделения младшего унтера Неделина, которые ходили с нами к горе Ачи Баба, после чего бойцы вахмистра Терехова, видимо, прониклись сутью вопроса. Теперь, если потерпевший поражение противник обратится в бегство, я смогу бросить их в преследование, и буду уверен, что ни один британец не уйдет живым. Всех догонят насадят на пики или зарубят своими палашами. Вот такая получилась у меня политграмота в картинках - ярко, выпукло и жестоко.

Следующий день у нас прошел без особенных происшествий; противника наши дозоры не встретили, и на следы его зверств не наталкивались. Очевидно, очистив здешние окрестности до голых костей, британцы сюда, к руслу Дарданелл, больше не возвращались, ибо четвероногой дичи достаточно и в ближних окрестностях их колонии, а двуногую они тут уже всю повывели. Кстати, от нашей последней стоянки до указанного лейтенантом Тейлором места расположения британской колонии расстояние по прямой составляло чуть больше десяти километров. В обычных условиях - почти рядом: два часа пешей прогулки не очень спешным шагом. Но в данном случае условия были не совсем обычными, поскольку между нами и британцами лежал гребень горы Сари Бар высотой от ста до трехсот метров, почти на семь километров протянувшийся с северо-востока на юго-запад. Вы слав конные разъезды на пять километров к северу, то есть до самого подножья этой замечательной горы, я убедился, что противник в ближайших окрестностях отсутствует напрочь, после чего собрал командиров подразделений на военный совет.

- Итак, товарищи, - сказал я, - мы почти у цели. До британской колонии день пути в мирное время, и два-три дня в военное. А теперь, так как я не специалист в сухопутной войне, передаю командование отрядом, как мы и договаривались, лейтенанту Гаврилову.

Тот окинул собравшихся тяжелым взглядом и сказал:

- Для достижения эффекта полной внезапности мы пойдем не через перевал в северном углу долины, где в цивилизованные времена была проложена дорога, а напрямую, через гребень горы, потому что я опасаюсь, что на перевале нас уже ждут.

- Вы предполагаете, что противнику уже известно о нашем существовании? - спросил я.

- Ну разумеется, товарищ капитан-лейтенант, - ответил Гаврилов. - У британцев много разных недостатков, но разгильдяйство и игнорирование чрезвычайных происшествий уж точно не входит в их число. Там наверняка давно уже спохватились исчезновением взвода этого лейтенанта Тейлора, организовали поиски и обнаружили место устроенного вами побоища. Им неизвестны ни численность нашего отряда, ни его вооружение, но в любом случае они будут держаться настороже. И в то же время для того, чтобы держать оборону на широком фронте, британцев очень мало. Если, по данным пленного лейтенанта Тейлора, вначале их было сто семьдесят семь человек, то после разгрома его взвода в строю осталось сто пятьдесят пять штыков, считая и офицеров. Нас немногим меньше, но это не имеет особого значения, потому что я не собираюсь организовывать правильного боя и переть на врага в рост под крики «Ура». Еще чего не хватало. На первом этапе нужно разбить лагерь у подножья горы Сари Бар, меж двух уютных отрогов у русла, стекающего по склону ручья, и приступить к пешей разведке. Одну группу я собираюсь направить на гребень горы осмотреть северный склон и попытаться визуально обнаружить место нахождения британской колонии, а две другие группы должны будут скрытно выявить расположение и численность вражеских постов на перевале северо-восточнее горы и в южном проходе. И только после завершения разведывательных мероприятий можно планировать бой на полное уничтожение противника. Все зависит от того, как вражеский командир распределил силы и насколько укрепил свой главный лагерь. Кстати, товарищ капитан-лейтенант, с гребня горы будет видна и ваша подводная лодка, когда она преодолеет Дарданеллы и приступит к крейсированию в виду берега залива Сувла. Отвлечение внимания противника на негодный объект - тоже важная составная часть моей стратегии.

- Ну что же, товарищ Гаврилов, - сказал я, - как мне кажется со своей колокольни, план ваш вполне разумен и не требует моего формального вмешательства. Мы тоже выступаем в поход завтра с восходом солнца, так что без долгих разговоров можете пожелать нам удачи. Самое главное - у нас есть возможность держать связь по радио и согласовывать свои планы, а все остальное покажет бой. Ни пуха вам, ни пера, и семь футов под килем, товарищ Гаврилов.

- К черту, товарищ Голованов, - ответил тот. - Будьте уверены, что мы отнесемся к поставленной задаче со всевозможной серьезностью, и в ходе ее решения применим все, чему нас научили старшие товарищи.

13 мая 3-го года Миссии. Понедельник. Утро. Нижнее течение реки Дарданеллы, подводная лодка М-34

Командир подводной лодки капитан-лейтенант Николай Иванович Голованов

Утром команда заняла свои места в лодке, так же, как и при переходе через Босфор. Старшина Кругляков за штурвалом, я рядом с ним, младший унтер Неделин и снайпер Кариметов на полшага позади меня - осматривают берег соответственно по правому и левому борту. Единственная разница с прошлым разом заключалась в том, что Наталья осталась на берегу, при своем женском подразделении, отчего лейтенант Чечкин немного страдал. Но ничего, небольшая разлука не повредит их большой и чистой любви. Когда парочка прощалась там, на берегу, Наталья, счастливо улыбаясь, что-то сказала своему мужу на ухо, от чего тот покраснел, а потом погладила себя по животу. И без дополнительных пояснений было ясно, что в ближайшие девять месяцев быть лейтенанту Чечкину счастливым отцом. Не зря, значит, они каждый вечер миловались по шалашам, был от этого толк.

И вот поднят якорь, отдан кормовой швартов, не дававший лодке развернуться по течению кормой вперед -и «Малютка», набирая ход, направилась к первому сужению, не удаляясь при этом от европейского берега. Поворот русла, как и планировалось, вывел нас на самую середину потока. Скорость течения тут раза в два меньше, чем в избранных местах Босфора, а глубина такая, что, несмотря на выдающуюся прозрачность воды, дно угадывается едва-едва. Дав на дизель полные обороты, мы, пожалуй, даже смогли бы подняться в Мраморное море, но, по счастью, этого не требуется. По правому борту от нас - почти отвесная скалистая стена-обрыв, по левому- покрытые кустарниками холмы азиатского берега. Скорость лодки, сложившись со скоростью потока, дает узлов двадцать пять - примерно как у эсминца на среднем ходу. С берега нам в спины смотрят оставшиеся: они держат за нас кулаки и желают удачи.