Якудза из другого мира 9 - Алексей Владимирович Калинин
— Похвала от врага подобна яду в чае. Надеюсь, яда ты мне не подлила? А то у меня аллергия на смерть.
— Нет, яда не было... Там было кое-что другое...
— Значит, не зря я надел это, — Хидики продемонстрировал небольшую губку на большом пальце, от основания которой змеилась прозрачная капельница и пряталась внутри рукава.
Когда он делал вид, что пил, то на самом деле чай уходил в губку, а оттуда через капельницу куда-то под одежду. Влага даже не касалась губ, встречая на пути губчатую преграду.
Хитро!
А она так была уверена в своей победе, что излишне расслабилась и...
Её взгляд упал на конверт с фотографиями.
— Посмотри. Конечно же посмотри. Я считаю, что лучших снимков я никогда в жизни не делал.
Утренняя Звезда протянула руку и вытащила пачку фотографий. На них всех был сфотографирован лотос. В разных ракурсах на красном шелке простыни. Тот самый белый лотос, который Хидики подарил Кацуми, когда начал на неё любовную атаку.
Когда ещё Амайя имела над Хидики контроль… Или его можно вернуть и сейчас?
— Ты не сделал того, что я приказала сделать! — прошипела Утренняя Звезда.
— Нет. Я сделал все наоборот. Я признался Кацуми в том, что ты запланировала. Раскрыл твой гнусный план.
— Но... Зачем? Ведь хинин твой враг! Он должен быть уничтожен!
— Хоть он мне и враг, но он сражается честно. Когда еще был жив Камавура и строил свои козни, то и тогда хинин был честен. Он сражался только против нас и не трогал наших родных, хотя вполне мог это сделать. Мы били по его фирме, по его окружению, но он… Нет, он вёл свою битву только против нас. Она была заведомо проигрышная, ведь специалист не смог бы выстоять и против трех мастеров, а Изаму не побоялся и вышел против десятерых, чем снискал моё уважение. Изаму Такаги достойный противник и я хочу победить его достойно, а не при помощи подлога или отравления. И я не буду использовать опробованную на Казимото тактику с фотографиями! Поэтому я проводил Кацуми домой, а на пороге дома открылся ей…
— Дурак! Какой же ты идиот! У тебя в руках было такое оружие, а ты...
— А я решил сражаться честно. Я вижу, как он бьётся с окружающим мнением, как ломает устаревшую систему и меняет ценности. Он это делает! Трудно, тяжело, порой кроваво, но делает! И я даже был бы рад иметь его среди друзей, поскольку что-то мне подсказывает, что такая незаурядная личность пойдёт очень далеко. Гораздо дальше, чем ты можешь себе представить.
Амайя Нисикава махнула перед лицом Хидики ладонью. Небольшая синеватая дымка окутала его лицо. Когда же дымка растворилась в воздухе, то Утренняя Звезда увидела улыбку на лице Хидики.
— И всё-таки сиськи у тебя классные. Может ещё раз покажешь?
Утренняя Звезда подняла бровь.
— Ахаха, мне так нравится, когда ты удивляешься. Неужели ты и в самом деле думаешь, что твоя аромагия сможет пробиться через фильтры? — Хидики задрал голову и показал на нос, в глубине которого женщина смогла рассмотреть белесые вставки. — Да, это не противогаз, но восемьдесят процентов убирает. А против дзёнина деревни разящих капель этого должно хватить. Как я узнал про тебя? Да тут всё просто — если один дзёнин решился победить хинина чужими руками, то этот вариант может рассматриваться и другим дзёнином. А кто у нас лучше всех владеет эликсирами? Если вы думаете, что в век технологий ниндзя остаются скрытыми от посторонних глаз, то вы ошибаетесь.
Утренняя Звезда поджала губы. Теперь Хидики смог рассмотреть, что она вовсе не такая уж красивая, какой показалась в самом начале. И морщинки бороздили гладкую кожу, и возле носика покраснел прыщик. Правый глаз чуть больше левого, а на ухе небольшой шрам.
Не та красавица, которую он увидел в первый раз.
— Что же, я признаю, ты не просто умный, а очень умный. Всё предусмотрел, но вот скажи… Неужели ты в самом деле думаешь, что сможешь выйти отсюда после всего того, что наговорил?
Хидики быстро создал три мудры и на его руке запылал зеленоватый огонь. Он дернул на груди рубашку, показывая небольшую таблетку микрофона, прикрепленную к коже.
— Я думаю, что мы достаточно умны, чтобы не наносить друг другу увечий? Наш разговор записывается и сейчас транслируется на передатчик Кацуми. Она со своими людьми может ворваться сюда по одному моему сигналу.
Теперь пришла очередь Амайе расплыться в улыбке. Она отогнула край футона и показала небольшую коробочку с пятью отступающими в стороны антеннами. Коробочка приветственно подмигивала красным диодом.
— Дорогой мой господин Хидики, ты всё предусмотрел, всё разузнал, но… Я не люблю посторонних шумов и сотовых телефонов. Поэтому всё то время, пока ты находишься здесь, никто не слышит наш настоящий разговор. Как только ты вошел, включилась запись нашего разговора, когда мы встретились в первый раз.
Хидики невольно побледнел. Амайя заметила это и быстро проделала несколько мудр. От неё к Хидики протянулась черная тень. Он вздрогнул. Зеленый огонь на ладони молодого человека потух.
— Я сделала это на непредвиденный случай. Сейчас твоя Кацуми со слугами слышат наш обычный разговор из прошлого. Похоже, что непредвиденный случай сыграл свою роль. Моя глушилка гасит любой сигнал и передает совсем другое… А твоё оммёдо… Что же, ты явно не знаешь технику любовной тени. Когда я тебя коснулась, вынимая конверт, то оставила на тебе свою тень. Она-то и связывает тебя по рукам и ногам. Ты в полном моём подчинении. Эх, а ведь ты и в самом деле подумал, что победил?
Хидики сглотнул. Он видел, как Амайя Нисикава встала и сбросила с себя кимоно. Обнаженное тело было столь великолепно, что Хидики невольно почувствовал опять давление в паху.
Амайя взглянула на глушилку. Кивнула своим мыслям и произнесла:
— Что же, ты всё предусмотрел. Но вот того, что сейчас произойдет, ты явно не планировал. Записи осталось на двадцать минут, но мне этого должно хватить. Ложись на спину, мой хороший умненький мальчик… Добрая тётя всё сделает сама.
Когда Кацуми со слугами спустя полчаса ворвались в комнату, то обнаружили там только лежащего Хидики Акияма. Молодой человек был словно выпит до суха, как бумажная коробочка с соком. Его недавно черные волосы поседели, кожа покрылась морщинами, а сам он выглядел лет на сто. Он лежал
