Стать сильнее - Лёха
— На передовице посмотри, — ехидно предложила Люсинда. Я бросил на неё злобный взгляд, но всё же закрыл газету и принялся изучать первую страницу. Глубоко сомневаюсь, что выходки двух пьяных идиотов, хоть бы один из них был Вольфом, заслужат быть помещенными на первую страни...
И тут я замер, уткнувшись взглядом в фотографию, где в фонтане два тела в одних штанах весело плещутся с девицами не слишком тяжелого поведения. Фонтан находился в каком-то помещении, так как на улице всё-таки была зима, но вот что это за помещение оставалось для меня загадкой. Статью я читать не стал, полагаю, что ничего хорошего там не написано. Отложив газету в сторону, я встал и печатая шаг направился к ванной. Уже взявшись за дверную ручку я повернулся к Люсинде.
— Жди здесь. Мне надо мысли в порядок привести, а потом ты мне всё расскажешь с самого начала.
На этот раз я не стоял долго под тугими струями, забирая энергию излечивающей меня воды. Просто боялся, что Люсинда уйдет. Она не моя рабыня, и ждать шефа в его спальне не входит в прямые обязанности секретаря. Одно то, что она, судя по всему, действительно всё время моего загула провела с нами, намекает на то, что девчонка премию заслужила. Меня вот, например, больше всего интересовало, а сколько именно длился загул? Хотя, если мать нигде особо не задерживалась, и вернулась вовремя, то загул продолжался всего один день. И это, на самом деле, не могло не радовать, потому что я прекрасно осознаю, что могу и не так куролесить, особенно, если меня понесёт.
Люсинда стояла у окна и смотрела на заснеженный парк.
— Никогда не понимала, как люди могут жить в таких огромных домах. Это же можно неделями не встречаться с близкими.
— Представь, каково приходится императору, который живёт в огромном дворце, — я хмыкнул и рывком открыл дверь шкафа, прикидывая, что бы надеть. Скорее всего, мать потащит меня примерять костюм, поэтому нужно надеть что-то, что легко будет снять.
— Хм, скажи, а такое понятие, как стыд вообще присутствует в твоей башке, или она растворилась без остатка в непомерном эго? — я повернул голову и увидел, как Люсинда вспыхнула, разглядывая мою голую спину, и полотенце, небрежно обернутое вокруг бедер.
— А мне-то чего стыдиться? — я пожал плечами и принялся выбрасывать выбранную одежду на кровать. — У меня всё в порядке и с телом, и с самомнением. А вот у тебя стыда совсем нет, раз продолжаешь пялиться на голого мужика, хотя вполне можешь отвернуться.
— Твоя мать права, ты редкостный скот, — и Люсинда весьма демонстративно отвернулась.
— Я знаю, дорогая. Ни ты, ни мама, не открыли мне ничего нового. Можешь поворачиваться и не пытаться разглядеть моё отражение в зеркале. — Люсинда на этот раз повернулась ко мне стремительно, кипя от злости, да так, что её ноздри трепетали, как у норовистой кобылки. — Ну, признай, на меня смотреть приятнее, чем на твоего Рыжова?
— Знаешь, что...
— Знаю, — перебил я её. — Не знаю только, что произошло вчера, а ты не желаешь мне рассказать, чтобы уже пойти отдыхать. Так что садись в кресло, из которого не так давно вылезла, и начинай рассказывать.
На этот раз Люся не стала спорить, а чинно села в предложенное кресло и начала рассказ.
Когда я вошёл в приёмную, она даже не заподозрила, что что-то не так. Ну, может быть глаза у меня блестели чуть больше обычного, но всё остальное было пристойно: речь связная, меня не шатало, спиртным сильно не воняло. В общем, никто бы никогда не понял, что я уже с этого момента помню происходящее с трудом.
— Где эти, как его, документы, которые Вольф должен был передать, с Паразитом? — спросил я, подходя поближе.
— С каким Паразитом? — Люся округлила глаза, пытаясь понять о чём вообще идёт речь. — Юрий Владимирович ничего мне не передавал. Но он просил с ним связаться, когда вы явитесь, — она так старательно училась, пыталась так безупречно выполнять свои обязанности, что даже говорить приходилось медленно, тщательно фильтруя каждое сказанное слово.
— О, Боги, зачем ты здесь вообще сидишь, если ничего не знаешь? — а вот это было обидно. Но Люсинда мужественно преодолела несправедливый наезд и связалась с Вольфом, который сказал, что сейчас придет. Я же тем временем навалился на стойку, за которой сидела секретарша и начал задумчиво её разглядывать. И вот тут до Люси донесся слабый запах алкоголя.
— Вы что, Константин Витальевич, с утра накатили? Абсент? — она принюхалась. — Вы что с ума сошли?
— Возможно, это был именно абсент, я не знаю, не разбираюсь в видах спиртного, — я философски пожал плечами. — Знаешь, у меня был повод. Во-первых, я прямо с утреца заработал больше двух миллионов, а перед этим мне пришлось убить красивую, но абсолютно сумасшедшую девушку. По-моему, она тебе понравилась бы.
— И кого это ты с утра убил? — в приёмную быстро вошёл Вольф с папкой под мышкой. — Два миллиона меня, кстати, тоже впечатлили.
— Снежину, — всё ещё разглядывая Люсинду ответил я. — Но, это было оправдано. Это именно она дернула стоп-кран, и очень долго ныла на тему, что у неё отобрали нож и не дали прирезать тебя, и меня до кучи.
— Вот как, — на этот раз я повернулся к Вольфу, который задумчиво теребил губу. — Ну что же, мне она никогда не нравилась, — наконец он пожал плечами и направился к моему кабинету. — Пошли, подпишешь документы и можешь валить домой, или куда ты там хотел попасть, когда я до тебя дозвонился.
Люсинда, как чувствовала, что нужно идти за нами, потому что, нахмурившись, выбралась из-за своего стола и поспешила в кабинет. А там я не глядя подписал документы и подошел, чеканя шаг к бару. Долго рылся, и, наконец, вытащил бутылку виски.
— Э, нет, я пас, — поднял было руки Вольф, но я настойчиво сунул ему налитый до середины стакан.
— Ты сейчас отказываешься выпить за упокой души этой гадины, за мою весьма удачную сделку, своё, буквально второе рождение, а самое главное, за мою женитьбу? — я посмотрел на него
