Курьерская служба - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Можем произвести снаружи, на нейтральной территории или в присутствии охраны клиента, да.
Дворецкий удовлетворённо кивнул и приоткрыл дубовые резные двери.
— Проверяете нас, что ли? — пробормотал Лукьян.
Проходя через ворота, я почувствовал лёгкое жжение в области цепочки и кольца на левом руке. Похоже, кто-то меня усиленно просканировал на предмет чего-то запрещённого.
За дверями раскинулась гигантская, на двести квадратных метров, гостиная — пара каминов, большой стол, шкафы, диванчики, стенды для картин и просторная мастерская в углу.
И тут я увидел её — баронессу Эльзу Юлиевну Гильдебрандт.
И стал удивлён и обескуражен.
Главной причиной удивления была не её одежда — лёгкий розовый халат, походивший на пеньюар, под которым, вполне очевидно, вовсе не было одежды. И не её внешность — нежные черты лица с тонким привкусом восточной страсти, длинные светлые волосы, мокрые после душа, волнующая, совершенно не скрываемая под халатом фигура.
Гораздо больше удивило то, что я уже видел эту женщину — это была та самая художница, с которой беседовала моя маман в первые минуты, когда я вошёл в наше родовое имение. Но самым удивительным стало озарение, которое не случилось при нашей первой встрече. Я был точно уверен, что видел её двойника то ли в предыдущих жизнях, то ли в Бункере.
Эльза… какое знакомое имя. Я понятия не имел, сколько ей лет, могло быть и двадцать пять, и сорок, но у такой дамы не возникало даже мысли спросить такую нелепость. Всё равно, дамы такого сословия и, не побоюсь этого циничного определяния, “породы”, одинаково выглядят и в двадцать пять, и в сорок, а иногда — и в пятьдесят пять. Кем она могла быть там, в других реальностях? Моей любовницей? Супругой, матерью моих детей? Моей первой школьной учительницей? Медсестрой, которая спасла меня на поле битвы?
Или тем, кто пытался меня убить и кто умер от моей руки? Я помнил, что мне ещё обязательно придётся выполнить несколько убийств на пути к цели. Несколько ключевых для реальности людей-парадоксов, после которых ветвь Древа начнёт засыхать. Но сейчас об этом думать не хотелось. Всё, о чём думал мозг курсанта Эльдара — это то, что он непременно хочет обладать женщиной, находящейся перед ним.
Она привстала с диванчика, нежно размазывая по запястьям какой-то ароматный крем. Ростом она оказалась на полголовы выше меня. Каждый её шаг отзывался волнительным покачиванием тела под едва прикрытым халатом. Я буквально на расстоянии чувствовал, насколько она тёплая и гладкая под ним.
И в то же время прямо кожей почуял, насколько она мощный сенс. Кольцо на пальце снова зажгло кожу. Захотелось замотать головой, выкинуть это наваждение. Неужели она на меня воздействует? Я и до экстрасенсорных способностей хорошо умел считывать невербальные сигналы, особенно у женщин, и попытки произвести впечатление были налицо. Стоп, подумал я. Остановись.
Во-первых, я не нанимался на роль мальчика-жиголо у богатых дворянок. Я сам должен выбирать тех, с кем мне спать, а не они, и тем более я не должен позволять кому-то из незнакомых женщин мною манипулировать. Во-вторых — всё это может быть проверкой на вшивость. Не зря всё это является тестовым заданием на курсах — следовательно, необходимо проявить максимальную деликатность во время общения с клиентом, при этом не переходя черту, не потеряв честь и достоинство.
Ну, и в третьих — было бы верхом наивности полагать, что кольцо на безымянном пальце дамы ничего не значило, и хозяин поместья позволил бы ей развлечься с первым встречным пареньком. Надо быть осторожным, сказал я себе.
— Стажёры? Мальчики… проходите.
Лукьян, который всё это время нёс посылку, немного неуклюже протянул её даме.
— Вот… Это вам.
Удивительно было наблюдать за ним — при виде легкомысленно одетой богемной дамы он мигом потерял былое высокомерие. И в движениях, и в мимике стал похож на испуганного подростка или на оленёнка, которого загнала в угол молодая львица. Девушка улыбнулась:
— Ну. Зачем же так сразу. Позвольте соблюсти хотя бы минимальный ритуал гостеприимства…
В её руке возник колокольчик. Мигом откуда-то из-за ширм выскочил темнокожий парень, совсем молоденький, младше меня, который поставил два стула и небольшой журнальный столик. Следом, буквально через десяток секунд, выскочила кухарка, которая поставила дымящийся чайный сервиз.
— Присаживайтесь, мальчики. Это ваш первый раз, да? Я вижу, что первый раз… — она прищурившись, посмотрела на меня и кротко улыбнулась. — Мне кажется ваше лицо знакомым, подпоручик. Где я могла вас видеть?
Глава 20. Конец первого тома
— Эльдар Циммер, ваше сиятельство, — произнёс я слегка пересушенным горлом. — Вы, вероятно, знакомы с моей матушкой.
Я до сих пор путал формы титулования и толком не запомнил, как было правильно, но, похоже, не ошибся.
— Циммер! — расплылась в улыбке дама. — Валентина, чудесный человек. Слегка прижимистая, конечно, вечно задирает проценты, но мои работы у неё очень хорошо продаются.
Я поглядел на картины на стенах. Рисовала дама не то, чтобы шикарно, но весьма недурно и с явно-прослеживающимся стилем. На паре работ, висящих на стене, изображалась старинная семейка крепостных с головами милых сибирских котов.
Эльза Юлиевна разлила по кружкам чай. Я вспомнил, что девушкам-курьерам разрешается отказываться от угощения либо проверять состав при помощи артефактов. Здесь же опасности никакой не чувствовалось — Лукьян шумно отпил, слегка поперхнувшись, затем разбавил немного напряжённое молчание.
— Простите за нескромность, ваше сиятельство… Гильдебрандт… ваш супруг… как сказать?
— Мой супруг — контр-адмирал третьей авианосной бригады, барон Аскольд Филиппович Гильдебрандт, — слегка похолдневшим тоном ответила хозяйка, — уже четвёртый месяц находящийся на боевом дежурстве в акватории Кораллового Море, у берегов новогвинейского конфликта.
Вот так поворот, подумалось мне. Неужели нам налили чай по этой причине? Или, всё же, это часть нашего экзамена, наша проверка на вшивость?
— Миклухо-Маклайск, — кивнул Лукьян. — Я слышал, что проклятые норвеги…
— Прошу, давайте не будем о войнах и политике, — помотала головой Эльза Юлиевна. — Я тоже весьма волнуюсь, юноши. Подобная покупка… Требует особой деликатности, сами понимаете.
Её тонкая рука подняла
