Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего
– Передадим, ждите решения командования.
Часа через два за разведгруппой пришел торпедный катер.
На прощание разведчик крепко пожал Тихону руку:
– Я в рапорте обо всем напишу. Ты молодец, летун! Кабы не ты, всей группе амба!
Пехотинцы накормили Тихона пшенной кашей, дали пару знатных ломтей хлеба и большую кружку чая. Словом, отнеслись уважительно. Многие пехотинцы вообще самолет вблизи видели впервые, а тут – такое происшествие: и подбит был, и из немецкого тыла прилетел. Многие разведгруппу видели – в немецких мундирах, и понятно, что как секрет это уже не скроешь. Но реально помочь Тихону морпехи не могли, даже если бы и очень хотели – у них не было ни запчастей, ни бензина, ни механика. И Тихону пришлось прождать в землянке до вечера.
Когда стемнело, к берегу подошел небольшой буксир, и на причал спрыгнули несколько технарей из их авиаполка.
– Федоров! Жив-здоров! А мы тебя едва не похоронили! По времени топливо закончилось давно, а начштаба сказал, что маршрут над чужой территорией. Ну, думаем – все…
– Обстреляли на обратном пути. Движок тягу не развивал, обороты не набирал. Пришлось на самолете, как на катере, по морю плыть. А «горючка» сразу у Рыбачьего кончилась.
– Ерунда, исправим, но не здесь. Сейчас прицепим трос и отбуксируем самолет к себе. Иди на буксир, мы сами тут управимся.
Тихон взбежал по трапу на буксир – старый, портовый, неоднократно латанный, но, судя по тарахтению дизеля, еще бодрый. Поскольку никаких кают на нем не было, Тихон прошел в угол рубки и присел на обычный деревянный табурет.
Вскоре буксир тронулся с места. Через стекло рубки ему было видно, как раскачивался на волнах его «амбарчик», идущий в кильватере судна.
В рубке от работающего двигателя было тепло, Тихон угрелся и начал клевать носом. Ему хотелось выспаться, отдохнуть, поесть горяченького супчика.
Буксир шел медленно, не удаляясь далеко от берега, и в Губу Грязную они вошли уже под утро.
Тихон уже едва держался на ногах. Но, как бы ни хотелось ему отдохнуть, необходимо было присутствовать в штабе. И потому он собрался с силами.
Сначала он направился к начальнику штаба. Вошел, доложился по форме:
– Младший сержант Федоров, прибыл с боевого вылета!
– Ну, здравствуй, младший лейтенант Федоров!
– Извините, товарищ капитан, это какая-то ошибка, я младший сержант.
– Приказ пришел: всем летчикам боевых полков, а также выпускникам летных училищ, кто не имел офицерских званий, присвоены звания командирского состава. Так что не забудь зайти к писарям, пусть личные документы оформят как положено. А теперь по сути докладывай.
Тихон доложил обо всем, что произошло: об отсутствии сигнала на точке, об обстреле, о забарахлившем двигателе и о том, как он выбирался.
– Надо же! Молодец! Я со штабом ВВС флота свяжусь. Если разведчики все подтвердят, буду писать представление о твоем награждении. Пленный-то хоть жив?
– Когда поднимали на катер и раненого, и пленного, оба живы были.
– Пиши рапорт.
Глаза у Тихона слипались, ему очень не хотелось заниматься писаниной, но он собрал последние силы и обо всем написал подробно.
Принимая от него рапорт, капитан сказал:
– Зайди к начальнику Особого отдела, он тебя видеть хотел.
– Слушаюсь.
После того как Тихон подробно рассказал «особисту» об истории своего возвращения, тот долго еще мучил его вопросами. Технические подробности – о сбое в работе мотора, о том, как он шел по морю на самолете – его не интересовали. «Особист» расспрашивал его, не видел ли Тихон норвежцев, был ли груз у разведгруппы, имели ли они при себе оружие.
Не выдержав, Тихон вспылил:
– Темно было, хоть глаза выколи! Сверху егеря огонь по нам вели, и потому не было возможности смотреть на берег, есть ли там груз…
– Плохо, товарищ младший сержант!
– С вашего позволения – младший лейтенант. Приказ пришел, подписанный товарищем Сталиным.
– Садись и обо всем подробно напиши, – пропустил мимо ушей «особист» выпад Тихона. – Вот бумага и ручка.
Тихон обо всем написал коротко, по сути. Не видел, было темно, не знаю, с разведчиками разговоров не вел, был занят пилотированием.
После «особиста» он направился к писарям, в канцелярию.
– Менять документы надо, товарищ младший лейтенант, – встретил его писарь новостью. – А без фото – нельзя. Идите в разведотдел, там и фотоаппарат есть.
В разведотделе был специалист, проявляющий пленку с самолетов, совершавших разведку, там же печатали и фото.
За беготней прошло полдня. Пока Тихон получал удостоверение, в столовой прошел обед, и, когда он туда заявился, столовая опустела. Но Тихона покормили – слышали уже о его злоключениях. А потом еще нужно было попасть на вещевой склад – получить у старшины погоны и звездочки.
Вернувшись в казарму, Тихон упал на топчан, как был – в комбинезоне и сапогах. Парни из его экипажа уже со спящего стянули сапоги, сняли ремень с кобурой и шлем. Он же при этом даже не шелохнулся, настолько сильно вымотался.
Только утром, после завтрака, он сменил погоны на гимнастерке. Остальные летчики успели сделать это днем раньше, поскольку приказ касался многих, почти половина пилотов имела офицерские звания. Была, конечно, нелепость в том, что в экипаже командир – сержант, а штурман – офицер. По уставу не должен военнослужащий рядового или сержантского звания отдавать приказы офицерам. Однако такое было сплошь и рядом, поскольку пилот в самолете – это командир воздушного судна.
Парни, получившие звание вчера, успели уже его обмыть, и Тихону прозрачно намекнули, что по старой традиции обмыть его звездочки надо. Только Тихон чувствовал себя скверно. Его познабливало, болела голова и ломило суставы, видимо, простыл.
И вместо того чтобы «обмыть» с друзьями лейтенантские звездочки, он поплелся в медпункт – пусть хоть аспирин дадут. Об антибиотиках и прочих лекарствах тогда не слышали, хотя Флеминг пенициллин уже создал, и на Западе его выпускали.
– Ой, товарищ летчик, у вас же температура! – посмотрев на градусник, воскликнула военфельдшер Тонечка. Девушкой она была молодой, но строгой, вольностей себе не позволяла, хотя желающих вкусить женской ласки было много. Все парни бравые, всех украшала черная морская форма, выправка, у многих награды. Кто из женщин устоит?
– Я кладу вас в лазарет, и молчите, и не спорьте! Сейчас позвоню руководителю полетов. Вам полечиться надо, хотя бы дней пять.
Тихон поднялся со стула.
– Без вас Гитлера не добьют. А сейчас приказываю – в палату!
В лазарете были две палаты для больных или легкораненых. Тех, у кого раны были посерьезнее, отправляли в госпитали Мурманска или Архангельска.
Сейчас в маленькой палате на четверых был только один пациент.
Для Тихона получился отпуск на пять дней. Чистое белье, тепло, еду из столовой в лазарет в термосах приносят. Прямо санаторий!
Когда он подлечился, механик его обрадовал:
– Отремонтировали аппарат, к полету готов!
– Спасибо! Выручил меня «амбарчик», можно сказать – от смерти спас.
На следующий день Тихону уже предстоял новый вылет. Задание было несложным – ночная бомбардировка Петсамо. Не прогулка, конечно, но с предыдущим вылетом не сравнить.
Отбомбились удачно и уже возвращались к себе, как хвостовой стрелок доложил:
– Слева девяносто вижу воздушный бой! Кто-то дымит.
Тихон подвернул самолет влево.
Рассвет только начинался. На западе небо было еще темным, а на востоке уже светло. И как стрелок увидел дымящую машину, просто загадка.
Над «амбарчиком», летящим на малой высоте, прошли два «мессера». Не заметили или погнушались гидросамолетом? Скорее всего, топливо было на исходе.
Тихон развернул самолет на девяносто градусов влево и своими глазами увидел, как в воду опускается парашютист. Еще два купола плавали на поверхности.
– Садимся на воду, всем смотреть!
По этой команде носовой стрелок наблюдал переднюю сферу – нет ли плавающих обломков сбитого самолета или членов экипажа. Иной раз сбитый самолет долго держится на воде, медленно набирает в фюзеляж воду. А крылья, особенно если топливо в бензобаках выработано, могут вообще не тонуть, пустые баки служат понтонами. Врезаться в них на скорости – значит пробить днище со всеми втекающими в фюзеляж последствиями.
Задний стрелок наблюдал за верхней и задней полусферами. В момент посадки любой самолет – хоть колесный, хоть гидро – очень уязвим.
Толчок, плеск воды, самолет подпрыгнул на редане и побежал на воде. Скорость упала, и «амбарчик» осел в воду.
– Парни, высматривайте экипаж! Времени мало, могут замерзнуть или утонуть.
Довольно быстро они подобрали первого члена экипажа – это оказался летчик бомбардировщика Пе-2. Носовой стрелок бросил ему веревку, пилот ухватился за нее, и стрелок буквально втащил его на носовую обшивку. Летчик тяжело дышал, с комбинезона текла вода. Однако он сразу попросил:
