Гарри Гаррисон - Стальная Крыса. Месть Стальной Крысы
Ошейник наконец раскрылся. Однако я быстро взял себя в руки и мягко отстранился. Анжелина неуверенно села и, взяв ключ, занялась моим ошейником.
– Я полагаю, что ты так же просто объяснишь, как тебе удалось убить этих подонков?
– Никто их не убивал, они просто без сознания. Я заточил один ноготь, чтобы легче было поранить кожу, и смазал его калланитом.
– Понятно! Невооруженным глазом его не увидеть, тут нужен хороший спектрометр, а чтобы жертва потеряла сознание, калланита нужно ничтожно мало. А что же дальше?
– Надо бы сделать один звонок, на тот случай, если снаружи взрыв не был услышан. Чтобы не сорвалась вторая часть операции. Хотя у них есть приборы…
Не успел я закончить, как погас свет. Мы оказались в полной темноте – окон в комнате не было. Я растерялся, утратив визуальную связь с реальностью.
– Анжелина! – крикнул я срывающимся голосом. – Я накачался наркотиками до бровей, чтобы блокировать болевые ощущения. У меня полностью отключилось осязание. В темноте я могу только слышать. Помоги мне.
– Говори, что делать.
– Отыщи Края. Надо прихватить его с собой.
Она отволокла тело из-за стола, и, судя по звуку, не очень нежно. Затем помогла мне взвалить его на плечи.
– Теперь иди вперед и показывай мне дорогу. Я в темноте ориентироваться не могу. Пересечешь коридор, а потом вдоль стены налево. Примерно через сорок пять метров будет лестница. По лестнице вниз, до конца.
Анжелина взяла меня за руку, и мы тронулись. Я пару раз ударился о стену, но, ясное дело, нечувствительно. В коридоре идти было легче – под рукой была стена. Вдали послышались отчаянные крики. Моя самовзрывающаяся одежда наделала много шума, короткое замыкание тоже случилось очень кстати. Все шло как нельзя лучше, но тут тускло загорелось аварийное освещение.
Мы испуганно замерли, моргая от неожиданности. Ощущение было такое, словно мы оказались на залитых светом подмостках. Кроме нас в коридоре было еще человек шесть.
Но до нас и дела никому не было, у всех было полно своих забот. Мимо промчался толстый офицер, он ничего и никого не видел, насмерть перепуганный взрывами и темнотой.
– Быстро на лестницу, – скомандовал я и помчался вперед так быстро, как только позволяла моя ноша.
Миг удачи обычно краток. Аварийные лампы потускнели, готовые погаснуть в любое мгновение. Навстречу шел солдат, и ему хватило времени, чтобы нас рассмотреть. Он понял, что происходит что-то неладное, поднял винтовку и приказал нам остановиться.
У Анжелины в руке был пистолет Края, и она выстрелила первой. Солдат согнулся пополам, а мы уже были на лестнице – тут свет погас окончательно.
Спускаться было трудно, несмотря на то что я уже почти пришел в чувство. Но Края я все-таки уронил, и мы изрядно повеселились, немного прокатив его по ступенькам. Потом я налетел на Анжелину, и мы чуть было сами не свалились вниз. Дальше пошли осторожнее. Этажом ниже послышался голос:
– Стойте. Мы сейчас вам поможем.
Голос был женский, язык не клиандский – иначе Анжелина просто разнесла бы лестницу в прах. Мы стояли и ждали. Потом чьи-то руки коснулись моего лица и надели мне на нос тяжелые очки. Очки были инфракрасные, а у девушки в руке был инфракрасный излучатель. Я опять мог видеть, причем изображение было очень контрастным. Теперь мы спускались почти бегом, а девушка что-то говорила в передатчик. Внизу нас дожидалась Тазе.
– Мы выслали людей вверх по всем лестницам встречать вас. Они сейчас подойдут. Нам сюда.
Наконец-то Края сняли с моего плеча. Ни боли, ни усталости я не чувствовал, но по тому, как дрожали мускулы, понимал, что настоящая боль еще впереди. Мы рысью влетели в раскрытый зев туннеля.
– Вперед! – приказала Тазе. – Там нас ждут машины.
Глава 19
Каждое движение вырывало стон из моей груди. Может, это выглядело несколько театрально, зато в Анжелине пробудились материнские чувства. Она суетилась, как курица над яйцом. Подсовывала мне под голову подушки, подносила напитки, фрукты резала на кусочки и клала прямо в рот. Я надеялся, что материнские хлопоты помогут ей забыть жуткие события вчерашнего дня. Во всяком случае, пока она ничего не говорила. В раскрытое окно веял теплый, ласковый ветер, над морем голубело небо.
– Потери были? – спросил я. – Все утро хотел поинтересоваться, да голова, видно, не в порядке.
– Ничего серьезного. Только ожоги и царапины да несколько легких ран в группе прикрытия. В целом все прошло по плану. Как только раздался взрыв, девушки закоротили силовые и телефонные сети Октагона. Потом прошли через туннель и вывели из строя аварийный электрогенератор. Остальное ты видел. Потерял сознание ты только в машине.
– Я бы с радостью и раньше его потерял, но мне не хотелось, чтобы меня тащили эти амазонки. Они не очень бережно обращаются с мужчинами. Надеюсь, теперь меня произведут в почетные девушки.
– Ну это еще неизвестно. Звонил доктор Мутфак, сказал, что Край скоро заговорит.
– Пойдем к нему. Я так долго ждал этого разговора!
Выбравшись из постели, я почувствовал себя старше на тысячу лет, казалось, что даже мышцы скрипят. На мне был купальный костюм, на Анжелине тоже. В отеле «Ринга Балиги» свободный стиль был делом обычным. К тому же мы в любой момент должны быть готовы к погружению, если, неровен час, явится военный патруль. Тут я призадумался.
– А что, если нагрянет клиандский патруль? Вы подумали, как спрятать Края?
– Это ты точно сказал – спрятать. Поскольку он без сознания, его можно просто положить в холодильник, да хорошо бы там и оставить.
– С местью подождем, сейчас необходимо получить информацию. Интересно, что доктору удалось вытянуть из этого нечеловека?
– Никакой он не нечеловек, – вскипел доктор Мутфак. Пока я спал, он упорно работал в мини-лаборатории при гостиничной больнице. – Я готов поставить на кон свою репутацию!
– Насколько я понимаю, ваша репутация имеет вес только в области нейроаналитики, – возразил я. – Вы уверены…
– Я не потерплю оскорблений! – заверещал доктор, встав на цыпочки. При этом ему удалось достать мне до плеча. – К оскорблениям со стороны женщин я уже привык, но не намерен терпеть то же самое от инопланетянина. Даже на той занюханной планете, где вы родились, должно быть известно, что всякое медицинское образование предполагает изучение фундаментальных основ биологии и психологии. Так уж получилось, что цитология – это мое хобби. Я могу показать вам такие клетки, что вы остолбенеете от удивления, так что я знаю, что говорю. У этого субъекта клетки вполне человеческие, значит, он человек. Нормальный гомо сапиенс.
– Но ведь есть существенные признаки: низкая температура тела, отсутствие эмоций и прочее.
– Все в пределах обычных вариаций. Приспособляемость людей очень высока, каждая конкретная среда обитания требует своей формы адаптации. В литературе встречаются куда более интересные случаи, чем этот индивидуум.
– А это случаем не робот? – спросила Анжелина чересчур невинно и отскочила, когда я кинулся к ней. Похоже, моя теория рухнула.
– Когда с ним можно будет поговорить? – спросил я.
– Скоро, скоро.
– Позвольте полюбопытствовать, как вам удалось заставить его отвечать вам?
– Хороший вопрос.
Мутфак задумчиво перебирал седую бороду, размышляя над тем, как бы получше объяснить святые тайны медицины такому профану, как я.
– Поскольку этот человек несет персональную ответственность за злостное вмешательство в ваш мозг, я не считаю себя обязанным придерживаться обычных эстетических норм, принятых между врачом и пациентом. К тому же именно этот человек руководил вторжением на мою родную планету.
– Вы делаете успехи, доктор.
– Я целенаправленно изменил его мыслительные процессы с учетом наших интересов. Нелегко было решиться на такое, ведь по отношению к вам был совершен аналогичный акт морального насилия, но я решил принять на себя всю ответственность. То, что он попал сюда в бессознательном состоянии, значительно упростило задачу. Я внедрил ложные воспоминания и подверг регрессии центр эмоций, реорганизовал участки памяти – в общем, сделал то, чего буду ужасно стыдиться всю оставшуюся жизнь.
Казалось, еще немного – и Мутфак расплачется. Я ободряюще похлопал его по плечу.
– Идет война, доктор, и сейчас вы солдат. Своими делами вы приближаете победу. И вы достойны всяческого уважения.
– Все равно это будет мучить меня всегда.
Он встряхнулся и снова превратился в ученого сухаря.
– Через несколько минут я выведу пациента из глубокого транса. Он проснется, но его сознание останется пассивным. Его эмоциональные реакции будут как у двухлетнего ребенка. Помните об этом. Не провоцируйте ненависть и не настаивайте на своих вопросах. Он сам захочет вам помочь, но и ему информация дается не всегда легко. Будьте осторожны, лучше задайте иной вопрос, но ни в коем случае не давите на него. Вы готовы?
