Алексей Бессонов - Черный хрусталь
– Кое-что смогли прочесть задолго до меня, но дело не в этом. Нет, мои знания имеют совершенно другое происхождение. Я знаю истинную историю нашего мира, который стал последним прибежищем человечества.
Даласси облегченно вздохнул и потянулся за вином.
– Да, – сказал он, – да, я действительно подумал, что вы не в порядке. Но вы и в самом деле знаете все… Но скажите тогда, известно ли вам, откуда взялись эти странные плиты с зашифрованными надписями?
– А шифр очень прост для понимания, да? – усмехнулся Эйно. – Ну, сейчас уже трудно понять, что там случилось на самом деле, но есть версия, по которой сразу после Перехода выяснилось, что небольшая группа людей, изначально возражавшая против этого ужаса, не поддалась воздействию конвертеров и полностью сохранила личность. Понимая, что жить им недолго, они употребили все свои силы на то, чтобы донести до своих потомков правду. Которая звучит как обвинение…
– Какой кошмар, – выдохнул Даласси. – Я предполагал нечто похожее. О небо, что же им пришлось испытать!
– Да, они понимали, что умрут, не сумев передать своим детям даже малой части своих знаний. Кое-чему они их, конечно, научили – так появились могучие цари древних легенд. Но постепенно Переход сказал свое слово, и первые царства пали, оставив мир безмятежным собирателям кореньев. Лук и стрелы изобрели уже потом.
– Боюсь показаться невеждой, – негромко подал голос Визель, – но я не совсем понимаю вас. О каком переходе может идти речь?
– Ну, хорошо. – Эйно раскурил трубку и вновь посмотрел на меня. – Может быть, это и преждевременно, но все же… Маттер, ты становишься носителем очень старых тайн, раскрывать которые еще рано. Это не значит, что ты должен хранить их, как самое дорогое в своей жизни, но тебе придется многое осознать – многое, Мат, на это уйдет не один день и не одна бессонная ночь.
– Я…
– Молчи, не перебивай меня. Ты должен знать: пока еще мы не имеем права на слово, пока мы должны молчать и пытаться приблизить тот день, когда можно будет рассказать все – всем. Если, конечно, нам когда-нибудь поверят… Итак: начнем с самого начала. История человечества насчитывает отнюдь не пять тысяч лет, как учили тебя мудрые богословы. Первый корабль человечества, достигший звезд, стартовал больше тридцати тысяч лет тому назад. За эти тысячелетия люди расселились по огромным территориям и достигли могущества, которое и не снилось всем нашим богам, вместе взятым. Они выигрывали войны и гасили звезды. Они были одной из самых могущественных звездных рас в сфере диаметром в пять тысяч световых лет. Ты еще не знаешь, что это такое, но всему свое время… Приблизительно десять тысячелетий тому люди достигли вершины своего могущества. А потом начался закат. Причины его настолько сложны, что понять их смогут, пожалуй, только наши правнуки, а может быть, правнуки их правнуков. Человечество агонизировало долго. Были испробованы разные способы, так же чуждые для нашего понимания, как процессы, происходящие в мозгу вот этой вот косули… Ни один из способов не дал результата – люди катились вниз, теряя свои территории, теряя власть и влияние, с каждым столетием их становилось все меньше, и вот наступил момент, когда из тысяч планет в руках одряхлевшего человечества осталось всего две.
– Из тысяч планет? – воскликнул бледный от волнения Визель.
– Да, – сморщился Эйно. – Галактические архивы хранят много интересного. Мы не представляем себе, как все это выглядело… истина в том, что влияние человечества было еще довольно велико, и оно стало разменной монетой в сделке, равной которой еще не было никогда. Принадлежавшие людям миры были стары, полностью цивилизованы и напоминали большие инкубаторы, где изощреннейшие механизмы обеспечивали любые потребности любого человека. Они не годились для осуществления плана, задуманного нашими кретинами-предками. Уход человека из жизни был обставлен весьма экстравагантно. Яхубель, раса, владевшая нашим сегодняшним миром, полностью готовила его к заселению людьми, взамен же они получали самоустранение все еще опасных конкурентов. Старый волк, как известно, иногда может укусить не хуже молодого. Итак, яхубель отдали нам этот мир, сделав его максимально пригодным для людей, и остатки человечества – несколько миллиардов человек, вдумайтесь! – добровольно прошли через некий конвертер, полностью стерший большую часть их личности. У них остались только имена и некоторые эмоции. В интеллектуальном плане они стали чисты, как полудикие бродяги, все еще встречающиеся в джунглях далеко на юге. Человечество было возвращено в «колыбельное» состояние!
– Но для чего? – не удержался Визель. – Как можно было добровольно отказаться от власти, от знаний, от могущества и славы?
– Это для вас все это – «могущество и слава», – Эйно глотнул вина и кашлянул, – а они считали совсем иначе. О будущем они не думали, поймите, – человечество пришло сюда умирать! Предполагалось, что через два-три поколения мы деградируем окончательно, а потом и вовсе вымрем – тихо, со счастливой улыбкой. Но что-то у них сломалось! Во-первых, некая часть людей смогла избежать воздействия конвертера и полностью сохранить свой интеллектуальный потенциал. Во-вторых, и это самое главное, человечество не просто выжило, а расселилось по всей поверхности нашего огромного мира – кстати говоря, значительно превышающего по своим размерам ту планету, на которой мы появились как вид, – и через несколько тысячелетий блуждания во мраке начало стремительно прогрессировать. На то, чтобы пройти путь от палки, которой выкапывали коренья, до первого колеса, нам потребовалось совсем немного времени. От водяной мельницы до паровой машины – всего лишь пять столетий!
Эйно замолчал, с прищуром глядя в затянутую гобеленом стену зала. На серо-голубой материи был выткан могучий мужчина в причудливых доспехах, поражающий копьем мерзкое фиолетовое чудище с шестью ногами и длинным витым рогом посреди лба.
– И что же дальше? – негромко спросил Даласси.
– Выжить, – усмехнулся Эйно, продолжая рассматривать стального драконоборца. – И повторить все снова. Не можем же мы просто так уйти в небытие, даже не попытавшись подняться из грязи? Вы спросите меня – а при чем же тут реликвии? Да при том, что яхубель обманули наших предков. Уходя с планеты, они бросили несколько исследовательских центров – собственно, наша планета и была для них одной большой лабораторией, в которой они изучали способы воздействия на небесные стихии. Расчет у них был простой: через несколько столетий люди исчезнут, а они вернутся на обжитое место. И нам очень повезло, что они не вернулись. Почти все яхубель погибли в большой войне, и сегодняшняя судьба выживших нам неизвестна.
– Откуда вы все это знаете? – удивился Визель.
– Какая разница, барон? Я знаю это, и все, уж поверьте мне на слово. Впрочем, от вашей веры или неверия сейчас мало что зависит. Мне нужен Череп – просто для того, чтобы он не попал в любопытные руки раньше срока.
– Если он так опасен – давайте утопим его в океане.
– Да? Эта идея уже приходила в голову и мне, и другим. Но не лучше ли сохранить его в надежном месте, чтобы потом, может быть, даже через столетие, передать его тем, кто придет вслед за нами? Людям, которые смогут понять его истинное предназначение и извлечь из него пользу?
– И что же вы предполагаете делать – сейчас?
– Ждать. Я думаю, не больше десяти дней. Для Брорила и его соглядатаев мы исчезли, испарились, и вряд ли ему придет в голову искать нас в таком уединенном месте…
– Все может быть, – мрачно перебил его Даласси. – Наш след теряется в определенной точке – и нет никаких гарантий, что нас не начнут искать на достаточно большой территории. Если вашим людям, отправившимся на побережье, удастся уйти в море незамеченными – хорошо, если нет, – нас начнут искать вдоль берега. Вы думаете, кхуманы глупы? Но Череп почитается одной из величайших реликвий, описанных в старых легендах. Ради него Круг пойдет на все.
– Что ж, – пожал плечами Эйно, – пусть будет то, что будет. А пока давайте выпьем: меня изводит этот проклятый холод!
Глава 9
Я выбрался из-под целой горы меховых одеял, выданных мне слугой, и сел на высокой постели. По молчаливому согласию Эйно эту комнату я должен был делить с Утой, но ее не было. За узким окном горел красный морозный закат. Во рту было сухо, как будто я месяц брел по пустыне – поискав глазами воду, я ничего не нашел и принялся натягивать уже вычищенные чьей-то рукой кожаные штаны. В этой комнатке, узкой, застеленной давно вытершимся ковром, не было вообще ничего, кроме большой кровати и черного от старости стула с резной высокой спинкой. Набросив на плечи куртку, я подошел к окну. Помещение находилось на третьем этаже башни: через мутное стекло я видел стену с выщербленными зубцами поверху и глубокий мрак леса, подступавший почти вплотную к замку.
