Андрей Ливадный - Спираль
Впрочем, главным сейчас было не это…
Антон прошел по дорожке между мертвыми, оттаявшими газонами. Источники автономной гравитации, которые удалось включить РИГМЕ, значительно упрощали как перемещение по палубам корабля, так и его ремонт. Система регенерации воздуха пока не работала, но первичной атмосферы, закачанной в загерметизированные отсеки через агрегаты АРК, хватит ему и Лане на долгие месяцы.
Паша. Все мысли Антона волей или неволей теперь концентрировались на нем.
Найти его и вырвать из плена — вот чего он хотел добиться по-настоящему, а все остальное пока что имело для него второстепенное значение.
* * *Войдя в небольшой отсек, который ремонтные роботы быстро и бесхитростно переоборудовали в каюту, Антон протянул руку и долго шарил по стене в поисках выключателя, прежде чем сумел зажечь свет.
Отсутствие привычных автоматических систем и постоянная потребность экономить энергию немного раздражали его.
Под потолком тускло светился недавно установленный плафон, но, еще не обернувшись, Антон почувствовал — сзади кто-то стоит.
Он не испугался этого интуитивного ощущения — на борту не было никого, кроме него самого, Ланы и РИГМЫ, а удивиться или рассердиться попросту не успел — что-то мягкое коснулось его спины, потом шеи, породив медленно ползущую дрожь… Антон на мгновение напрягся и вдруг понял: это вдоль позвоночника скользнула теплая, дрожащая человеческая ладонь, чуть влажная от волнения, как и губы, коснувшиеся его шеи…
Он медленно обернулся, одновременно вспоминая эти забытые, утраченные когда-то ощущения, которые теперь нахлынули вдруг, все разом. В тусклом свете взгляд скользнул по нежному изгибу обнаженной груди Ланы, и его пальцы так же предательски дрогнули, когда она прижалась к нему, и ладонь Антона непроизвольно скользнула по ее спине…
Все произошло так внезапно, что ее шепот показался ему горячим, обжигающим.
— Ты сказал, что через две недели я стану полноправным человеком… — прошептала она, пряча глаза и еще теснее прижимаясь к нему, — две недели прошли, Антон…
От этих слов он испытал острую, щемящую боль. Что-то ломалось… или оттаивало в душе от дрожащей надежды в ее голосе, от внезапно полыхнувшей мысли, что он давно и бесповоротно обрек себя на одиночество в этом мире, где все окружающие казались ему врагами?..
Их губы нашли друг друга, а когда у Ланы кончилось дыхание, она, чуть отстранившись, решилась взглянуть ему в глаза.
Они были теплыми. Первый раз за две недели их знакомства она видела в глазах Антона жизнь, а не холод отрешенности и ожидание каких-то непоправимых событий…
…Он медленно увлек ее за собой, и последнее, что осознанно сделала Лана, прежде чем окунуться в неведомые ощущения — коснулась пальцами своего импланта, проверяя, на месте ли заглушка инфракрасного порта.
Она не хотела, чтобы кто-то третий вторгался в их внезапно вспыхнувшую страсть…
* * *Лана еще спала, когда Антон открыл глаза.
Было велико желание зажечь свет и взглянуть на нее, спящую, но он не стал делать этого.
На ощупь собрав одежду, он вышел в огромный, пустой зал.
Подглядывать, как он одевается, было некому, разве что РИГМА скосила в этот момент один из своих видеосенсоров.
«С этой старухи станется…» — подумал Антон, вспомнив Сару.
Настроение было легким, приподнятым.
Вообще-то, Антон плохо относился к женщинам. Нормальные теплые отношения как-то не складывались ни с одной из подруг, хотя поначалу, когда Полынин выписался из госпиталя и прочно обосновался на Аллоре, он несколько раз пробовал всерьез завести семью… но любое чувство быстро заходило в тупик, как только начинались напряженные моменты работы на Роглеса. Он уставал, выматывался в Поисках, ему требовалось несколько дней отдыха после каждого броска в Рукав Пустоты, потому что приходил в себя Антон долго и тяжело. Игра со смертью на неизведанных гиперсферных трассах, когда каждое всплытие могло окончиться гибелью, высасывала все моральные и физические силы. Тут же подключались злополучные контузии, нервы начинали мотаться на кулак, ну и все летело к черту: бутылка коньяка по возвращении и пара сдержанных безответных просьб оставить его ненадолго в покое, после которых обычно следовал маленький нервный срыв, — все это не способствовало долгим и нежным чувствам.
С годами Антон бросил эту дурацкую мысль — обзаводиться семьей. Все равно муж и отец из него получился бы, мягко говоря, никакой… так, кредитная карточка, в лучшем случае, источник средств к существованию, а построения семьи на таком раскладе он не хотел. Против подобного восставали и душа и разум…
Сейчас он ощущал совершенно иное.
Ночью он спросил ее:
— Зачем ты включилась в нейросенсорный контакт между мной и РИГМОЙ?
Некоторое время Лана молчала, прижавшись щекой к его груди, так что Антон ощущал уголок ее губ, а потом ответила:
— Она пыталась взять меня под контроль, когда ты ушел внутрь «Бристоля». Ей частично удалось это — помнишь, как я впилась в твою руку, когда ты выстрелил в нее? Мне казалось, что у меня в голове поселилась льдинка, которая пытается приказывать мне…
— И чем ты ее растопила?
— Хабором… — тихо, с нотками вины в голосе, ответила Лана. — Я прошла его с тобой, от самого начала до конца. Ты знаешь, что твое подсознание хранит каждую секунду того боя?
— Нет, — признался Антон. — Я старался не вспоминать то время.
— Я люблю тебя…
…Эти слова звучали в его душе, пока он шел к АРК, готовил корабль к старту, разговаривал с РИГМОЙ, оставляя ей обещанный расчет прыжка, а потом, после отстыковки и медленного маневрирования сквозь устье пещеры, все посторонние мысли ушли…
Ему предстояла работа.
Удалившись на три тысячи километров от похожего на картофелину астероида, внутри которого остался странный корабль с РИГМОЙ и Ланой на борту, он осмотрелся.
Вокруг царило буйное великолепие красок. Газопылевые облака туманности горели неживым огнем, источая сложную цветовую гамму отдельных линий спектра.
АРК висел в относительно чистом участке пространства.
Таким же должно быть место всплытия, иначе миллиарды молекул газа и частички пыли неизбежно совместятся с машиной, превратив корабль в брызги расплавленного металла и пластика.
Антон коснулся сенсорных кнопок на пульте, и «Тайфун» задрожал, теряя свои очертания, — он погружался в Великое Ничто гиперсферы.
Одна за другой гасли секции приборов, предназначенных для навигации в трехмерном космосе, вместо них включился масс-детектор и связанные с ним экраны, куда бортовой компьютер АРК выводил сложный узор силовых линий аномалии космоса.
Взглянув на них, Антон невольно подумал, что смертельная навигация Рукава Пустоты, пожалуй, бледнеет перед тем, что предлагал ему сейчас заглубленный в панель пульта шар масс-детектора.
Четкими линиями обозначались несколько молодых и горячих звезд, прячущихся за пологом пылевых облаков, все остальное пространство между ними покрывала рябь никогда не виданных ранее помех — так приборы реагировали на массы газа и пыли, клубящиеся в пространстве.
Антон достал мини-компьютер и положил его на пульт рядом с масс-детектором.
Он не знал масштаба статичного фрагмента курсов и мог производить анализ лишь на основе их взаимного расположения.
Теперь, когда он находился в гиперсфере, это вдруг оказалось несложно. Три линии, тесно прижатые друг к другу, идут параллельно, еще две протянулись чуть в стороне, шестой курс перечеркивает пять предыдущих наискось, и две странные засечки расположены чуть ниже и правее пересечения шестой линии с основными курсами.
Кибернетическая система поиска нашла их.
Указанные на мини-компьютере фрагменты были выхвачены из гораздо более сложного рисунка, который оставляли на экране масс-детектора реально существующие объекты.
Антон долго анализировал найденный машиной участок, пока не пришел к выводу — картина в целом описывает горячую молодую звезду, на изрядном удалении от которой расположены орбиты малых множественных объектов, похожих на астероидный пояс…
Засечки принадлежали общему фону помех — скорее всего, они отражали два наиболее опасных газопылевых шлейфа, которые вторгались в чистое от газа и пыли пространство вокруг звезды.
Точка гиперсферного всплытия могла быть любой, Антон не стал бы следовать энергетически выгодным каналам, даже если бы и знал их. Единственное условие, которое он себе поставил, — подойти поближе к звезде, чтобы всплывать на участке, где давление солнечного ветра наверняка освободило пространство от газопылевых частиц.
После нескольких часов маневрирования он оказался в желаемой точке.
