Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг (Часть 7-8)
Мишка настороженно глянул на Петра, опасаясь, что он как-нибудь негативно отреагирует на то, что Николу поименовали «Никифоровичем», но у Петьки хватило выдержки, чтобы проигнорировать услышанное.
— Ты, вот, Михайла Фролыч спрашиваешь: как сделать так, чтобы купцы и бояре своих детей к нам учиться посылали? — Начал неторопливо Никола. — А я подумал: а с чего у вас тут все начиналось? Нас купцы отдали в учение, потому, что ваше представление в Турове посмотрели. Я тоже два раза ходил и мне захотелось так же, как вы воинскому делу выучится. Я батюшку… — Никола покосился на Петьку, но тот демонстративно рассматривал заусенец на пальце. — Я батюшку и упросил меня к вам отправить. Как там у других было, не знаю, но думаю, что если опять с представлением приехать, да не только в Туров, а еще и в Пинск, в Мозырь, в Слуцк… да хоть в сам Киев! Там же никогда такого не видели! Найдутся еще желающие! А еще… — Никола поколебался, но все же решил договорить: — Ты же нас не только воинскому делу учишь. Я так думаю, что когда ребята домой вернутся, да смогут отцам в торговых делах хорошую помощь оказать… Они же даже и не знают многого из того, чему ты учишь: арифметики, учета расхода-прихода, расчета прибыли… Так вот: если купцы увидят пользу от обучения, да другим расскажут — будут ученики!
«Молодец! Вот оно преимущество бастардов: никакой надежды на то, что все поднесут на блюдечке нет, о жизненных перспективах начинают задумываться гораздо раньше законных наследников. А мысль, начав работать, ох, как много, изменить может! Мозг, так же, как и мышцы, для развития нагрузок требует!»
— Хорошо! — поддержал двоюродного брата Мишка. — Очень хорошо, верно мыслишь! Но это — для обучения купеческих детей. А о боярах ты думал?
— А я про ваших бояр ничего не знаю… — Никола снова немного поколебался — …но думаю, что здесь то же самое, что и с купцами. Надо отроков для них очень хорошо выучить. Очень хорошо! Даже, может быть, в ущерб чему-то другому, но все силы положить! Тогда еще учеников пришлют. Только, вот, почему ты про одних бояр говоришь? Если господин сотник некоторых родителей ругает за то, что детей воинскому делу плохо учат, то почему бы ему не обязать их отправлять сыновей в Воинскую… в Академию? — Никола запнулся и посветлел лицом, кажется ему пришла в голову неожиданная мысль. — А давайте, так же, как и с купцами, сделаем! Представление воинского учения устроим прямо здесь — в Ратном. Только пусть ратнинцы выставят против наших отроков своих сыновей того же возраста! Чтобы наглядно стало: кто лучше будущих ратников обучает!
«Извольте признать, сэр Майкл, не вы один умный. Идея соревнований, как видите, родилась не только у вас, хотя кузен ваш, о рекламных акциях ни малейшего понятия не имеет! А о гастролях в других городах, вы даже и не задумывались».
— Добро, хорошо придумал, Николай Никифорович! Только все, о чем ты сказал, долгой подготовки требует, но время для нее у нас есть. Соревнования с ратнинскими отроками, раньше осени, устраивать бессмысленно, а с представлением в Туров поедем, разве что, в конце зимы. В другие же города… подумать надо. В Турове для представлений есть ладейный амбар, а в других местах где представлять? Не на улице же? Но в целом, мысль, как мне кажется, дельная. Так, господа Совет?
Возражающих снова не нашлось, и Мишка обратился к Илье:
— Господин Советник Академии Архангела Михаила Илья Фомич, ты всех выслушал, теперь твой черед. Слушаем тебя внимательно, наверняка, у тебя много чего сказать найдется.
— Гм, знаешь, Михайла… — Илья приосанился и в очередной раз огладил усы и бороду — …столько всего надо, что за раз и не скажешь…
Продолжить ему не удалось, Сестренка, смирно лежавшая у ног Дмитрия, вдруг вскочила и потрусила к выходу из горницы, а с наружной стороны донеслись звуки скребущих о дверное полотно собачьих когтей. Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась прохиндейская морда Ворона — щенка Роськи.
— Ты зачем сюда? — подхватился с лавки Роська. — Опять из клетки сбежал?
Четырехмесячный Ворон был ходячим укором роськиному благонравию, живым опровержением расхожего мнения о том, что собака, со временем, становится характером похожей на хозяина. Может быть время еще не пришло, может быть еще по каким-то причинам, но роськин воспитанник отличался, прямо-таки, уголовными наклонностями. Во-первых, постоянной тягой к побегу из любого места, где его пытались удержать в течение сколько-нибудь длительного времени, во-вторых, вороватостью, доходящей до уровня клептомании.
Сбежать из клетки или с привязи Ворон, по всей видимости, считал для себя делом чести, а воровал, похоже, не с голоду, а «из любви к искусству». Даже будучи совершенно сытым, тащил все до чего мог добраться, а потом закапывал в землю, тут же начисто забывая про припрятанную «заначку». Впрочем, таскал Ворон не только съестное, а любую вещь, которую можно было всласть погрызть, пожевать или просто потрепать: оставленную без присмотра обувь, сохнущее на веревке белье, детали амуниции, конскую упряжь и прочее. Не интересовали его только металлические вещи и керамика. У мастера Нила Ворон, прямо из-под руки, спер как-то отвес — веревочку с грузиком, а сам Мишка однажды наблюдал, как, в общем-то не склонный к жестокости Роська, хлестал своего воспитанника по морде изжеванной до полной непригодности кожаной рукавицей.
— Кыш отсюда! Я кому сказал? Ворон! — Роська, с извиняющимся видом, обернулся к Мишке. — Не пес, а казнь египетская! Ворон, вот я тебя!
Щенок, начисто игнорируя призывы хозяина, игриво куснул Сестренку и отскочил за порог, приглашаю подружку поиграть, и тут же испуганно вякнул, схваченный за шиворот «кинологом» Прошкой.
— Вот! — торжественно провозгласил Прохор, входя в горницу и поднимая на вытянутой руке барахтающегося и повизгивающего щенка, словно вещественное доказательство бог весть какого преступления. — Минька! На кой ты этим обормотам про бой быков рассказал?
Мишка не сразу нашелся с ответом, безуспешно пытаясь найти логическую связь между корридой и роськиным ценком. Прошке, впрочем, ответ и не требовался — со своей разговорчивостью он явно метил в преемники Луке Говоруну:
— Мне быка привели — треснувшее копыто полечить. Ну я все сделал и велел Климу быка на пастбище отвести, а он, вместо этого, вдвоем с Сашкой, решил в маридоров поиграться!
— В матадоров. — Машинально поправил Мишка.
— Ага, в матадоров! — согласился Прошка и продолжил обличительным тоном: — Россказней твоих наслушались, ну, и поигрались, туды их! Хорошо, бычара промахнулся, да не их придавил, а клетки со щенками разломал. Ну, щенки, конечно, врассыпную, а эти два долдона на кухне спасаться надумали. Бык, само собой, за ними поперся, представляете, что там началось? «Матадоры» орут, бабы визжат, бык об печку обжегся — ревет, Простыня, и без того умом невелик, а ту и подавно: охапку дров, вместо того, чтобы у печки сложить, в котел со щами вывалил! Будем сегодня щи со смолой жрать — дрова-то сосновые! Ты бы, Минька, впредь, думал: что нашим обломам рассказывать, а чего не рассказывать!
Мишка представил себе события на кухне и почувствовал, что его разбирает смех, остальные «господа советники» тоже разулыбались, серьезным остался только Илья.
— А ну, придержи язык! — Старейшина Академии прихлопнул ладонью по столу. — Не тебе старшину поучать! Сам тоже хорош! Кто кобылу плясать учит? Да еще Дударика соблазнил на дудке ей играть!
Про выездку Мишка специально не рассказывал — так, упомянул однажды в разговоре, но Прошка, оказывается, запомнил. Почему Илья посчитал Прошкин эксперимент таким же «криминалом», как и «корриду» было непонятно, но «кинолог» тут же увял и, зажав изловленного Ворона подмышкой, подался вон из горницы.
— Ничего смешного! — строгим голосом продолжил бывший обозник. — Раз у отроков нашлось время с быком игрища устраивать, значит, они делом не заняты — дурью маются!
«Угу, помнится по уставу в Советской армии солдату срочной службы полагалось личного времени всего около часа в сутки. Только, кто же живет по уставу „от и до“? Разве что, в дисбате».
— Если воинские люди без дела маются, обязательно жди беды! — Илья плавно начал переходить от назидательного тона к повествовательному. — Вот, помню, ходили мы с князем Мономахом Полоцкое княжество воевать…
«Поехали… И этого на отвлеченные темы потянуло. Впрочем, все правильно: долго „умствованиями“ ЗДЕСЬ заниматься не привыкли, надо дать Совету отвлечься. Пусть вещает».
— …Стоим день, стоим два, — повествовал Илья — воеводы ждут гонца от Мономаха — то ли вперед идти, то ли назад поворачивать. Бояре, как на иголках сидят — больно хочется в зажитье сходить, холопов похватать, ратники тем, кто Минск на щит брал, завидуют — добыча не в пример богаче нашей. И все вместе, от нечего делать, дурью всякой маются.
