Александр Мазин - Утро Судного Дня
Великому мастеру было очень интересно посмотреть, как Грива будет «избавляться» от преданного зверя.
Но ничего интересного не произошло. Грива вошел в вольеру вместе с леопардом. И «отпустил» его. Это оказалось так же просто, как отключить виртуальный канал. «Отпустил» — и вышел.
Леопард печально удалился в свое пластиковое логово, а Грива с Дашей — в уютный гостевой домик на берегу пруда.
— …Ты все еще думаешь, что мы — в мире мертвых? — спросил Артём, обнимая ее.
— Да, — шепнула Даша, касаясь кончиком языка его уха.
— Но мы живы?
— Нет.
— Почему — нет? — Артёму не хотелось спорить. Ему было слишком хорошо. У него была Даша. И весь мир в придачу. Он чувствовал каждое деревце, каждую кувшинку, плавающую на черной воде, всё живое…
— Мы умерли, — прошептала Даша. — И вот мы здесь. Миров смерти — много. А мир жизни — только один. Тот, в котором ты рождаешься. Так говорил Шадаква.
— Пусть, — согласился Артём, проводя кончиками пальцев по гладкой, чуть влажной Дашиной спинке. — Но я родился здесь. И наш малыш тоже родится здесь…
Даша тихонько засмеялась.
— Я подумала… Знаешь, что я подумала: теперь я — Пришедшая Издалёка. Но мне кажется, я не стану старейшиной в здешнем племени.
— Не станешь, — согласился Грива. — Разве что — женой старейшины. А сейчас поцелуй меня!
— …Ну как? — спросила Даша через минуту. — Я научилась целоваться?
— Пока не понял, — улыбаясь, проговорил Артём. — Давай еще разок…
К сожалению, в поместье Саваи они пробыли дольше, чем рассчитывал Грива. Даша приболела. Собственно, этого следовало ожидать: в двадцать первом веке водилась прорва микробов, которых не было в веке каменном.
К счастью, иммунная система у Даши была в отличном состоянии, и через пять дней, с помощью комплекса фармомодуляторов и Саваи, который оказался ко всему прочему мастером шиатцу[1], девушку привели в норму.
Зато у Гривы была возможность полазать по Сетке и обзавестись кое-какой информацией.
Он узнал, что именно произошло в Пхеньяне. Северная Корея решила (скорее всего — с подачи Китая) избавиться от присутствия «Аладдина» на своей территории. Однажды утром несколько северокорейских дивизий обложили аладдиновскую базу и предъявили ультиматум: или представители Комитета по выявлению и пресечению покидают страну, или база будет захвачена, а все сотрудники «Аладдина» интернированы.
Срок «аладдиновцам» дали: час.
Часа не потребовалось. Через десять минут после этого опрометчивого заявления с аладдиновской базы на территории соседнего Вьетнама поднялись два (!) «крыла». Одно взяло курс на осажденную базу, другое — на Пхеньян. «Крылья» зафиксировали русские и китайские спутники, надо полагать, потому, что от них защиту не ставили, а вот корейские РЛС аладдиновские самолетики в упор не видели. Через двадцать минут после опрометчивого требования в столице Кореи вышла из строя вся электроника. И в войсках, обложивших базу, — тоже.
Корейцы предприняли безумную попытку атаковать базу с легким стрелковым оружием, но полегли под «огнем» стационарных парализаторов. А генералов, принявших решение о штурме, предупредили, что следующую атаку будут отражать куда менее гуманным оружием. И, чтобы продемонстрировать реальность угрозы, со спутника влепили лазером в статую Ким Ир Сена, стоявшую перед зданием Музея корейской революции. От статуи осталась кучка мусора. И такая же кучка осталась от решимости северокорейских лидеров.
Больше всех возмущался Китай. И солидарные североамериканцы. Но дальше громких протестов дело не зашло.
«Аладдин» уверенно двигался к мировому господству. Артём был удивлен тем, что промолчала Россия. Как будто так и надо.
Но это были дела геополитические. А сейчас Гриву куда больше интересовали его собственные проблемы. А проблемы были.
Например, Артём узнал, что кто-то закинул в Интерпол его и Дашины индивидуальные физические данные с пометкой «финансовое мошенничество в особо крупных размерах». Причем сделал их «мистером и миссис Смит», а в графе «подданство» указал: «Северо-американские Соединенные Штаты». Обнаружил он также «капканы», расставленные на его счетах, причем не только на аладдиновском кредитном, но и на тех, что были у Артёма в Центальном Российском. И даже на открытом десять лет назад в связи с какой-то операцией счете в одном из кенийских банков. Словом, все немалые сбережения Гривы оказались под жестким контролем. Правда, сами счета были в порядке. Бери сколько хочешь… И маячок тут же обозначит, откуда был сделан запрос, и куда прошел платеж. Деньги, впрочем, не главный вопрос. Хуже было то, что его с Дашей физиономии (а также отпечатки пальцев, сетчатки и характеристики ДНК) имелись теперь во всех воздушных и морских портах мира, на всех пограничных пунктах и в полицейских управлениях. Кроме России и США. В русских и американских базах информации о «Смитах» почему-то не было. То ли аладдиновские ломщики не справились, то ли просто опасались, что возникнет информационный конфликт между подложными и истинными сведениями. Ну, Россия — это понятно. Но почему США? Ребятки в «Аладдине» должны понимать, что Грива может получить эти сведения.
Что это — коридор между «красными флажками», выводящий на охотника? Или уверенность в том, что в США Гриве нечего делать?
В любом случае это — вызов.
И Грива решил его принять. Но — по-умному. Если его заманивают в США, то ловить будут на подходах. Так что он должен проникнуть в западню так, чтобы ни один кустик не шелохнулся. И проскользнуть между «номерами» охотничкам в тыл. А в американском «тылу» у Гривы открывались очень интересные перспективы, потому что в Сан-Франциско в настоящий момент пребывал Буркин. В роли работника русского консульства в Сан-Франциско. Правда, не старший Буркин, а его младший брат, но младший тоже знал Гриву лично. Артём был уверен, что сумеет его убедить в своей «подлинности». И тогда Буркин-младший свяжется со старшим братом Серегой, а уж тот, матерый разведчик, подыщет способ доставить Гриву с Дашей на Родину.
Оставалось придумать способ незаконного проникновения на территорию США. И способ этот придумал Саваи. С учетом новых способностей Артёма.
Глава девятая
Незаконное проникновение
Вонь была жуткая. Все-таки хищник есть хищник. Абсорбционные фильтры, конечно, помогали. Но попробуйте-ка провести восемь часов с затычками в носу! Зато ни один таможенник не полезет в клетку к тигрице с тигрятами.
Тигрят было двое. И мамаша, естественно. Установить с ней контакт Гриве удалось не сразу. И контакт этот был достаточно слабым — только-только чтобы не сожрала. А вот с тигрятами все получилось легко. И даже удалось немного пригасить их игривость, которая могла бы стать проблемой. Шестимесячный уссурийский тигренок — это еще та киска. На всякий случай в закрытой части клетки-контейнера сделали плоский ящик, в котором Грива и Даша могли спрятаться, если что.
«Звериный» вариант перелета предложил Саваи, когда узнал, что Грива намерен лететь в Америку. Просторная клетка, приличные условия транспортировки, никаких виз и полное отсутствие таможенных сборов. Словом, идеальный вариант для тех, кого ищут масштабно и тщательно.
Пока летели, Грива попробовал поучить Дашу общению со зверушками. Не научил. Зато обнаружил то, что следовало бы заметить и раньше. В непосредственном контакте с Дашей его собственные способности резко усиливались. Может, правда, дело было не в контакте, а в том, что, обнимая Дашу, Артём сам приходил в некое «возвышенное» состояние. Впрочем, эти скучные слова плохо передавали то особое «единение» с миром, которое он чувствовал. Такое только стихами передать можно, но с поэзией у Гривы всегда были проблемы. В Высшей школе стихосложение было одним из предметов курса церемониалов и этикета, и Гриве поставили «зачет» из чистой благотворительности. Позже, когда он всерьез увлекся боевыми искусствами, учитель заставлял его входить в определенное состояние духа и творить в сем медитативном состоянии некие поэтические опусы. Это была обычная практика. В состояние Артём входил легко, но то, что он «создавал», было отвратительно. Что по-русски, что по-японски. Зато Грива научился неплохо рисовать кистью иероглифы, продемонстрировав явный приоритет формы над содержанием.
Та давняя практика была бледным подобием нынешних ощущений Гривы. Артём понимал, что его нынешний уровень «слияния с миром» может дать ему очень многое. Грива достаточно смутно помнил, что было с ним, когда он впервые обнял Дашу в этом мире. Но помнил, что «пробило» его основательно. И помнил, что, помимо неких бледных воспоминаний о чем-то великом, были и очень конкретные «прозрения». Например, то, что он находится на аладдиновской базе под Парижем.
