Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего

– Судя по описаниям, как-то обыденно получилось. Увидели, взяли в «клещи», посадили… Как будто каждый день такие случаи бывают. Он что, пробовал уйти?

– Пробовал, – кивнул Тихон. – Я очередь из пушки рядом с его носом дал, он и присмирел.

– Вот и напиши! Зенитки по вам стреляли?

Кузнецов незаметно для остальных подмигнул Тихону.

– Стреляли, – согласно кивнул Тихон.

– Тоже на бумаге отметь. А то начальство придет, что читать будет? Вы же ничего не придумали? Так и пишите подробнее. Вот вам новые листы.

Как оказалось впоследствии, бумаги пригодились. Шума в дивизии было много – случай неординарный. Чужой парой «Яков» в разных полках было сбито шесть истребителей. Обычно они подстерегали замыкающих, расстреливали их – и к себе, на аэродром подскока. Пытались их гнездо осиное найти, да не удавалось никому.

Корреспондент из армейской многотиражки приезжал, сфотографировал обоих на фоне истребителя, заметка потом с фото вышла. И наградами их не обошли, что для сорок второго года редкостью было. Кузнецова и Федорова к медали «За отвагу» представили, командира полка, начальника штаба, замполита и «особиста» – к ордену Красной Звезды. А как же? Воспитали, воодушевили воинов на геройский поступок…

И в полку на обоих неделю едва ли пальцами не показывали. Сбитые немцами самолеты почти у всех пилотов полка были, у кого-то – один, у кого-то – три-четыре. Но вот чтобы посадить немца – это дорогого стоило. И живого немца многие в полку в первый раз увидели. Долго судачили – повезло, мол, парням! Случайно на полосу наткнулись, да и немец к тому моменту весь свой боезапас расстрелял, потому ответить не мог. Известное дело! Каждый мнит себя героем, видя бой со стороны.

Тихон вновь стал летать со своим ведомым Федором, самолет которого пострадал от этой пары немцев. Для Лапшина Тихон вообще непререкаемым авторитетом стал, особенно когда медаль на груди засверкала. Федор ее долго рассматривал, а потом заявил:

– Костьми лягу, но у меня такая же будет! Представь: вернусь я с фронта, а у меня медаль на груди! Кого на фронт не взяли – обзавидуются, все девчонки на улице мои будут!

– Ты до конца войны еще доживи, – бросил ему в ответ Юрьев, летчик из их звена.

– Я везучий! Вон сколько на истребителе пробоин было, а меня не задело.

Эх, молодо-зелено! Тихон только головой покрутил. До конца войны еще два с половиной года, это он точно знал. А впереди еще жестокие битвы.

Виделись они с Кузнецовым, даже говорили наедине. Немного обидно было: один самолет сбили, засчитали его как сбитый в группе. А второй, целехонький, на свой аэродром посадили. Что отметили, наградили – это здорово. Но им по медали, а замполиту – орден, и за это было особенно досадно. Видимо, уж очень победную реляцию начальству отписал.

Определенные нормы на награды были. Штурмовикам Героя Советского Союза давали за тридцать боевых вылетов, а истребителям – за десять вражеских самолетов, сбитых индивидуально, не в группе. Однако после 1943 года нормы повысили.

Хотя, когда оба пилота свои медали получили, еще ни один боевой пилот в их полку орденов не имел, куда уж тут до Героя? Утешили себя тем, что самые главные бои еще впереди, а они парни молодые и награды повесомее успеют заработать, не за награды воюют. Под эти разговоры и бутылку водки без закуски «уговорили».

Был еще момент. Медалью мог наградить своей властью командир дивизии, орденом Красной Звезды – командир воздушной армии или фронта, а уж орденом Красного Знамени – Президиум Верховного Совета. Иной боец или командир предпочитал медаль, потому как в верхах наградные листы терялись или высокое руководство считало, что представленный не достоин такой награды. Им-то сверху виднее, чем бойцу из окопа или башни танка. Сколько настоящих героев умерло уже после Великой Отечественной войны, так и оставшись не оцененными Родиной по достоинству? Вспомнить того же капитана-подводника Александра Маринеску? Да не счесть их…

Но разговоры о трофейном «Яке» и плененном немце вскоре улеглись. Боевая работа продолжалась, вой-ну никто не отменял.

В одном из боев Тихону, как и парням его эскадрильи, пришлось в первый раз столкнуться с «Фридрихом» – одной из новых модификаций «мессера». Вроде бы и окраска, и бортовые обозначения были уже ему знакомы, но «худые» показали невиданную прыть – на вертикалях уходили резво.

То, что «мессеры» на пикировании всегда отрывались от «Яков», ни для кого новинкой не было, но такая скороподъемность наших летчиков удивила.

Большие потери наши истребители понесли через день, когда сопровождали бомбардировщики Пе-2. У «пешек», как их называли на фронте, скорость была вполне приличная, на пикировании они не уступали истребителям. И только «пешки» приступили к боевой работе, появились «худые», числом не меньше истребителей прикрытия.

Одно звено «Яков» попыталось связать «мессеров» боем, другое, где был Тихон, непосредственно прикрывало бомбардировщики. Истребители построились в круг выше «пешек».

Пара «мессеров», прикрываясь облачностью, прорвалась к «пешкам». Тихон с ведомым Лапшиным кинулись наперерез и издалека открыли огонь. Шансов попасть было мало, но им удалось спугнуть вражеские самолеты. «Худые» с переворотом на крыло спикировали, и, понимая, что их не догнать, Тихон и преследовать их не стал.

Однако «мессеры», оторвавшись от «Яков», полезли вверх, под брюхо к «бомберам».

Тихон с Федором с пикирования открыли огонь.

«Худые» отвернули, не стали под пушечный огонь подставляться и ушли в сторону, за облако. Только, как чуял своим нутром Тихон, ненадолго. Он понимал, что «мессеры» попытаются зайти со стороны солнца – это был излюбленный прием немцев.

А в эфире в это время звучала многоголосица:

– Андрей, прикрой, атакую!

– Витя, стреляй, уйдет же гад!

Иной раз в пылу боя пилоты не позывными пользовались, обращаясь друг к другу, а именами – так короче.

Тихон видел, как из кутерьмы боя вывалился горящий самолет и пошел вниз. Затем задымил и пошел на снижение на запад другой, явно немец. Поврежденные самолеты старались тянуть к своим – либо до аэродрома добраться, либо парашютироваться, но над своей территорией.

«Пешки» отработали по цели, выстроились пеленгом и понеслись на восток.

– Маленькие, «пешки» отработали, уходят, – доложил Тихон.

Для истребителей это сигнал – выходить из боя и сопровождать бомбардировщики. Только легко сказать – выходить. Немцы вцепились мертвой хваткой, у них превосходство в машинах, и они просто навязывают бой. У наших топлива осталось – только до аэродрома добраться, у немцев же база значительно ближе. И на скорости оторваться не получается, «Фридрих» быстроходнее.