Газлайтер. Том 24 - Григорий Володин
Но с каждой секундой лицо Мстиславского всё сильнее багровеет.
— Что за хрень⁈ Почему стреляют по Дракону Вещего⁈
— Он напал первым…
— И каковы потери на нашей стороне?
— Нет потерь.
Мстиславский недоверчиво хмыкает:
— Он напал, разлил по небу огонь, но наши войска даже не пострадали?
Он переводит тяжёлый взгляд на офицера.
— И вы продолжаете бомбить его, как кретины⁈
Офицер молчит, взгляд его мечется по приборам.
Мстиславский резко оборачивается.
— Сколько снарядов вы уже потратили⁈ Ну, говорите, сколько⁈
Офицер нервно сглатывает.
— Эм… Вся батарея отработала… Все установки тоже.
— НА СКОЛЬКО ДЕНЕГ⁈
Офицер замешкался, быстро пробежался глазами по отчётам.
— Ну… примерно… на десять миллионов рублей…
Мстиславский резко хватается за голову.
— Вы офигели⁈ А Дракон-то что? Хотя бы ранен?
Офицер замялся с ответом, и боярин яростно разворачивается к экрану. А там, среди вспышек взрывов, парит Золотой Дракон. Его золотые щиты даже не треснули. Он даже не двинулся с места.
Борис Семёнович сжимает кулаки до боли, его голос звенит от ярости:
— Вы идиоты! Вы меня разорить хотите⁈
Глава 20
Кафе «Шоколадница», Москва
— Девочки, взгляните! — с сияющей улыбкой Маша протянула руку вперёд. Кольцо на безымянном пальце мягко переливалось в свете ламп уютного кафе. Три девушки сидели за столиком у окна, откуда открывался вид на широкую улицу, по которой неспешно прогуливались прохожие, наслаждаясь вечерней прогулкой по брусчатке.
Княжны-подруги — Лиля Меньшикова и Настя Лопухина — с интересом разглядывали украшение.
— Оно даже не с бриллиантами… — нахмурилась княжна Меньшикова, прищуриваясь и поднося руку Маши ближе к глазам. — И металл какой-то странный. Это что, серебро?
Маша покачала головой, лучась от радости:
— Это аномальный металл.
Глаза Лили расширились.
— Оу-у! Тогда беру свои слова обратно, Мери. Оно прямо из Аномалии?
— Из Той Стороны, — кивнула Маша, сверкнув улыбкой. — Да-да-да. Даня не делает ординарных подарков.
Рядом Лопухина, мельком взглянув на своё обручальное кольцо с крупными бриллиантами, пожала плечами и заметила:
— А мне по душе классика. Бриллиантики. Григорий не разочаровал.
Маша лишь загадочно улыбнулась, покрутив кольцо на пальце. Подруги не знали об истинных свойствах её подарка, и Даня сказал держать это в секрете. Теперь Маша была постоянно на связи не только с женихом, но и с будущими «сёстрами»…
Сбоку от их стола вдруг донёсся насмешливый голос, заставивший Машу вздрогнуть:
— Какие люди! Точнее, какие барышни!
Княжна Морозова подняла глаза и почувствовала, как её лицо непроизвольно бледнеет. Перед их столиком стоял Дмитрий Паскевич.
— Дмитрий Степанович?.. — губы её дрогнули. — Что ты тут делаешь? Тебя же сослали! Помню, твой отец отправил тебя в куда-то в Сибирь!
Лопухина с Меньшиковой тоже переглянулись, явно удивлённые появлением младшего Паскевича.
Дмитрий Паскевич изменился. Он стал жилистым, исхудавшим, с впалыми щеками и тёмными кругами под глазами. Его взгляд потемнел, в нём читалась злость — та самая, что копилась месяцами. Время ссылки, похоже, не смягчило его, а лишь сделало ещё более взбешенным. И всё это зло наверняка направлено на Данилу. Да только руки у него коротки. За последние месяцы Даня возмужал, обрёл силу, титул, основал собственный род, а этот так и остался никем — озлобленным, бесполезным княжичем, застрявшим в прошлом.
Паскевич ухмыльнулся, склонившись ближе:
— Время моей ссылки прошло. Ну что, Машенька Юрьевна, сходим на свидание?
Маша, не дрогнув, спокойно ответила:
— Не выйдет, княжич. Я обручена.
Она подняла руку, демонстрируя кольцо. Дмитрий прищурился, его губы скривились в презрительной ухмылке:
— Что за серебряная безделушка?
— Это не серебро, — холодно бросила Маша, даже не удостоив его объяснением, что это кольцо стоит дороже любых бриллиантов.
— И кто же твой жених? — Паскевич склонил голову.
Маша произнесла:
— Граф Данила Степанович.
Паскевич замер. Его лицо на мгновение окаменело, но уже через секунду он злобно фыркнул:
— Что-то такого я не знаю… Стоп! Данила? Вещий⁈ Простолюдин⁈
Подруги Маши настороженно переглянулись.
Маша поправила прядь волос за ухо и с явным удовольствием уточнила:
— Данила Степанович давно уже граф. И не Вещий, а Вещий-Филинов, попрошу.
— Ты где был, Дима? — спросила Меньшикова. — Раз даже не знаешь, что Данила Степанович теперь один из самых известных в Царстве графов? На Чукотке?
Паскевич нахмурился, лицо его дёрнулось в раздражении:
— То есть Вещий — это и есть Вещий-Филинов? Тот самый, о котором говорят в новостях?.. Простолюдин-телепат⁈
Лопухина, высокомерно скрестив руки, лениво заметила:
— Ну, ты догадливый, Дмитрий Степанович.
Дмитрий сжал кулаки, его пальцы побелели от напряжения:
— Почему мой род мне не сказал, что он так поднялся⁈
Маша пожала плечами, поглаживая обручальное кольцо:
— Ты слишком вспыльчив. Наверное, твой род решил, что лишние новости только подогреют твой характер, вот и предпочли промолчать. В конце концов, тебя сослали именно из-за Дани — тогда ты так опозорился перед Морозовыми, что отмываться пришлось всему вашему роду.
Паскевич сжал зубы, его плечи напряглись, а ноздри раздулись от ярости:
— Это… Это всё было из-за Вещего!
Глаза его вспыхнули ненавистью, но вместо очередного взрыва он вдруг резко усмехнулся, откинув назад голову:
— Но я стал сильнее. И умнее.
Маша смотрела на него с лёгким снисхождением:
— Неужели настолько сильнее, что сможешь обуздать багрового зверя, как мой Данила?
Паскевич зло прищурился, его губы скривились в презрительной усмешке:
— Да плевать мне на твоего телепата и на вас всех!
Он резко развернулся и зашагал прочь, его шаги тяжело стучали по кафешной плитке;
Маша провожала его тревожным взглядом.
Лопухина тронула её за руку:
— Правильно ты его опустила. Совсем он обнаглел.
Но Маша продолжала задумчиво смотреть в спину уходящему Паскевичу. Она чувствовала — этот человек ещё не раз попытается навредить Дане.
А ведь так хорошо день начинался…
* * *
После того как Золотой Дракон потратил на себя весь арсенал артиллерии заслона Семибоярщины, расположенного в этом районе, я велю водителю ехать дальше. Откидываюсь на кресло, ментальными щупами удерживая контроль над окружением. Всё под наблюдением — блокаду мы просто объезжаем, оставляя позади дым отстрелявшей канонады и запах раскалённого металла.
Золотой парит над нами, легко рассекая воздух. Его крылья иногда ловят блики солнца, и кажется, будто в небе полыхает золотое пламя. Рядом со мной Настя напряжённо смотрит в окно.
— Даня, мы ведь ехали в зону оцепления. Думаешь, они не ударят по нам артиллерией?
Я усмехаюсь, прикрыв глаза. Так проще видеть обстановку.
— Бояться нечего. Я контролирую небо глазами Золотого. Если что-то полетит — им ещё как достанется.
Настя качает головой с улыбкой.
— Даня, это я и так понимаю, что ты не дашь нас в обиду. Но
