Потусторонняя Академия. Охота на демонов и сундук мертвеца. Часть 2 - Ксения Кантор
Внутри все противилось, восставало. Но то эмоции. Слишком много за один день. Надо успокоиться, собраться с мыслями.
– Что предлагаешь?
– Для начала расскажи мне, как она умудрилась все это провернуть.
Я вкратце поведал то, что удалось узнать у Лекси. Хотя сам понимал, слишком много белых пятен. Но всему свое время. Уверен, она откроется, как только стихнет буря.
– Первый раз такое слышу, – Зафир также недоумевал, – откуда она вообще узнала об этом ритуале…как там его…
– Трансгрессии. Говорит, случайно. Что в ее случае означает, снова сунула нос, куда не сдедует. И я почти уверен, Борн в курсе. София тебе что-то говорила?
– Нет. Для нее крылья и молнии тоже стали неожиданностью. Но София сказала интересную вещь про птиц. Она видела курв в одном из видений про чертог. Тогда подумала случайность, а теперь уверена, курвы – новые участники сражения, а значит и Алекса там тоже будет. Нравится тебе это или нет.
– Мне вообще мало нравится эта история. Если помнишь, я ехал сюда с одной целью, а получил ворох новых проблем.
– Опять ты заладил. Проблема или возможность? Думай в этом направлении. Лично я вижу следующее. Если демонские силы можно забрать, значит нужно это делать. Доноров для этого у нас достаточно.
Я напрягся, припоминая.
– Да, она как-то спрашивала сколько демонов в темницах Саргасса, – неохотно признался я. Бесило, что приходилось вслепую идти по тем крохам, что она случайно или намеренно кидала. – Значит, подобные мысли тоже приходили ей в голову. Но мы не знаем, как это в дальнейшем отразится на реципиентах, на их мозгах, жизни, потомстве.
– Ах вот оно что. Боишься рогатых потомков?
Рррр…. Зафир, как всегда, читал между строк.
Мы пили. Одну за одной, словно вели поединок. Выдержкой, острыми фразами, логикой, количеством выпивки. Пару раз кулак обрушивался на стол, а хотел по челюсти друга.
Не помню, как вырубился прямо за столом. Не сон, забытье. Сквозь вату сознания почувствовал ее рядом. Тихий шорох, печальный вздох и теплую ладонь, поправившую мои спутанные волосы. А следом щелчок двери.
Очнувшись, обвел взглядом комнату. Зафира не было. Зато перед глазами высилась пустая бутылка, за ней потухший камин. На краю сознания вертелось что-то важное. Теплое, обволакивающе, как в последний раз. Кажется, ко мне подходила Алекса. Кажется, прощалась. Надо найти. Поднялся в комнату. Пусто. Обошел весь дом, но ее нигде не было. Мелькнувшая догадка полоснула холодным острием. Кинулся к шкафу – одежды нет, из угла комнаты пропал чемодан. Она ушла. Вещи взяла, а меня оставила.
Не обращая внимание на хмель, двинулся на улицу. Нужно успеть на вокзал. История повторялась, и дурные предчувствия удавкой сдавили горло. В прошлый раз я отпустил, необдуманно, безрассудно. И нашелся гад, который чуть не сломал ее. Дракон торопил, подвывал от тревоги и рвался наружу. Выпустил, взмывая в небо.
Снег шел без остановки. Еще не метель, но скоро. Пахло морозом и приближающейся бурей. Разряженный воздух щекотал озоном ноздри, очищал голову и мысли. Перед глазами конфетти белых хлопьев. Они врезались в драконью шкуру холодными осколками, помогая мне прийти в себя.
На вокзале тихо не бывает. Кто-то смеется, шутит, торговцы пытаются впихнуть отбывающим ненужный товар, дети ноют и лопочут, постоянно звучит сигнал оповещений. Но я смотрел на визор с расписанием и ничего не замечал. Поезд ушел. Два часа назад. Значит в запасе есть еще два. Нужно торопиться. За время полета сюда дракон почти выжег хмель из крови. Надеюсь, до Саргасса справится с остальным.
На середине пути снег повалил сплошной пеленой. Резкий ветер то яро врезался в бок, то подныривал под крылья дракона. Словно никак не мог решиться на чьей он стороне. Буря все же настигла и теперь подгоняла, шептала о страшном. Ледяными щупальцами тянулся к сердцу страх. Но вот серебристой змейкой мелькнул внизу поезд. Догнал! И сразу стало легче дышать, ослабла удавка и цепи, все это время сковывающие грудь.
Иду на обгон, а кажется на таран. Дождь хлещет, не переставая, что в Глоссе снег, то в Саргассе ливень. Город южнее, и климат мягче. Замелькали огни, тонкие ниточки придорожных люминаров, стягивались к центру города яркой паутиной. Крылья задеревенели от дождя, напряжения, непрерывного полета. Оставалось каких-то пять минут. Чем ближе подлетал к центру, тем чаще стучало сердце. Только-только опустился на дорожное покрытие, тут же обернулся и зашагал к перрону.
Остановился перед эскалатором. Сердце все еще колотилось, но уже спокойнее. Выхватил из толпы ее лицо, красивое, слегка отрешенное. Алекса только-только вышла из вагона, сиротливо огляделась и побрела к железным ступеням. Такая сильная и такая уязвимая, но этот секрет знал только я. Где-то на середине пути подняла взгляд. Застыла потрясенно. Не ожидала, ведь уже попрощалась.
Разглядывая ее, я вдруг отчетливо понял, она ведь на самом деле справится одна. Со своим новым даром, демонами, препятствиями и сложностями. Она смирилась с одиночеством, она даже о нем не думала. Ведь есть задачи, есть цели, а все прочее – белый шум. Такие не сдаются на полпути, все раны и потрясения спрячут под одеждой, съязвят сквозь слезы и, превозмогая, пойдут вперед. Так делают сильные воины. Уж мне ли не знать.
Сейчас посреди шумного вокзала в холодную ночь именно эту картинку я и должен был увидеть, чтобы все окончательно сошлось. И пропасть между нами и пропасть внутри. Больше не было раздрая. Была только блестящая гусеница эскалатора между нами, и она стремительно сокращалась.
Алекса.
– Никогда так больше не делай! Не смей уходить от меня… – прорычал он и рывком притянул к себе. Уткнулся в макушку, защекотал горячим дыханием.
Нас обтекали люди, время, звуки, а мы стояли, обнявшись посреди вокзала в двух шагах от эскалатора. Я вдыхала знакомый, до головокружения нужный запах, жалась к каменной груди, стеной укрывавшей меня от мира, и ощущала спокойствие.
Он молчал, все нужное было сказано поступком. Иногда это громче любых слов. Подхватил чемодан, сжал мою руку в шершавой ладони и повел к парковке.
От кондиционера ависа быстро согрелась, от его взгляда потеплело внутри. Мы мчались по ночным улицам Сарагсса. Все как прежде и не так. Каким-то шестым чувством понимала, он больше не свернет. Наши жизни, похожие на траектории взбесившихся снарядов, повиляв, наконец-то успокоились. Возможно, не сплавились, еще не срослись, но точно полетели рядом.
Мы въехали в витые ворота и остановились
