Шелест. Гимназист - Константин Георгиевич Калбанов
— Что скажете, коллеги? — произнёс Иванов.
В этом году его класс выпускной, а потому место на вершине луча стихии воды принадлежит ему. Ну и руководит тут так же он.
— Универсал, — произнёс земельник.
— Слабый универсал, — уточнил воздушник.
— В потенциале третий ранг, — подытожил огневик.
Ага. Универсал, значит. То есть я смогу использовать с равной эффективностью плетения любой из четырёх стихий. Явление весьма редкое и связано, скорее всего, с моим нестандартным появлением в этом мире и благодаря тесной связи с единым информационным полем Земли. Иного объяснения у меня нет, потому что все известные универсалы неизменно были сильными одарёнными. Я же какой-то нонсенс.
Для общего понимания, среднестатистическому одарённому, чтобы получить первый ранг, нужно затратить порядка четырёх месяцев. В зависимости от потенциала этот срок может либо увеличиваться, либо уменьшаться. В моём случае он составит больше двух лет, а второй я смогу получить и вовсе лет через пятнадцать. Даже в случае с Лизой, у которой потенциал всего лишь на два ранга выше моего, ситуация значительно лучше.
Впрочем, это тоже относительно, ведь к пятидесяти годам она сможет подняться всего лишь до четвёртого ранга. Так что если она не пожелает связать свою жизнь с сельским хозяйством, то ей придётся, как и мне, рассчитывать только на свои мозги. Слава богу, она это понимает, не строит иллюзий и усердно грызёт гранит науки, выбрав специальность архитектора.
Был ли я расстроен? В принципе нет, ведь говорил же, что никогда не делал ставку на дар. Хотелось бы, конечно, но если нет, то ничего страшного. В конце концов, я выходец из мира, лишённого магии, и для меня это норма. Хотя чего греха таить, хотелось пускать молнии из задницы. Но чего нет, того нет.
— Пётр Анисимович, вы теперь можете взглянуть на своё вместилище, — произнёс воспитатель.
— Угу. Уже смотрю.
Понятно, что я не делал ставку на дар, но и не узнать, что именно происходит во время инициации, не мог. Как не пропустил и вопрос относительно вместилища, а потому знал, что нужно постараться заглянуть внутрь себя. Следуя инструкциям уже прошедших через инициацию, я постарался это повторить, и у меня получилось. Между прочим, не так чтобы и трудно, хотя некоторой концентрации требует. В будущем я буду проделывать это походя, не прилагая никаких усилий. Ну, это и понятно — во всём нужна сноровка, закалка, тренировка.
Итак, всё, как и описывали другие. Вместилище представляет собой эдакий кристалл, к вершинам граней которого тянутся так называемые жилы, а я бы сказал каналы, концы которых постепенно размываются и теряются в пространстве. Когда научусь выходить в изнанку, то увижу разлитую вокруг Силу, эдакий безбрежный океан, переливающийся всеми цветами радуги.
М-да. Ну, то, что я вижу, назвать каналами или жилами язык не поворачивается. Экие хиленькие нити, да ещё и беспрестанно трепещущие, того и гляди, оборвутся. По сути именно они-то и определяют развитие вместилища, основы, на которой и держится дар. По этим каналам идёт насыщение Силой, которой затем оперирует одарённый. Ну что тут сказать, всё грустно.
— Универсал? — искренне удивилась мать.
Отец досадливо крякнул. Ну вот как так может быть? С одной стороны, весьма редкое явление и несомненная удача, с другой, столь слабый дар, ставящий на всём крест. Это можно сравнить с миллионом, помноженным на ноль. Ничто. Гримаса судьбы.
— Вы чего так расстроились-то? Никто ведь не надеялся на чудо, — с искренней улыбкой попытался подбодрить их я.
Сам я расстроенным не выглядел, да и не был. Нет, где-то там, в глубине души, конечно же, теплилась надежда, а вдруг. Но это было настолько глубоко, что об этом даже говорить не стоит. И день этот должен был быть самым рядовым. Ну, почти рядовым.
— Как бы то ни было, теперь ты настоящий одарённый. Предлагаю отметить это событие, — произнёс отец.
— А вот с этим я согласен, событие это достойно того, чтобы его отметить, — поддержал его я.
Правда, я вкладывал в эти слова совершенно иной подтекст, но родителям это знать пока ни к чему. Есть у меня кое-какие планы, которые я довольно долго откладываю на потом. Тянуть и дальше не вижу никакого смысла.
— Предлагаю сходить в кофейню. Мы там в прошлом году отмечали инициацию Лизы, — высказал я своё мнение.
Пожалуй, можно и в трактир, благо возраст мне уже позволяет, а родители давно закрывают глаза на мою полную самостоятельность. Но тяга к сладкому у меня никуда не пропала, а потому бокалу вина я предпочёл ароматный кофе с заварными пирожными. К тому же не следовало забывать и об одноклассниках. Из меня, чего уж там, получился тот ещё товарищ, но угостить-то сам бог велел.
— Пётр, поздравляю. Извини, с урока не отпускали, — подошёл ко мне Ванька Смирнов.
— Латынь, — вспомнил я расписание.
— Она.
— Карл Зиновьевич меня любит особо, — не сдержался я от ухмылки.
— Это точно, — подтвердил сосед по поместью и один из немногих одноклассников, с которым я поддерживал отношения.
— Пётр Анисимович, поздравляю с инициацией.
А вот это неожиданно. Остроухова Ксения, подружка Смирнова. Я ни при чём! Это не я выдал их роман. Кто-то из младших гимназистов застукал их целующимися и разболтал остальным. Признаться, я думал, что смущение оттолкнёт их друг от друга. Но на деле они лишь почувствовали облегчение и перестали скрываться. Остроухова уже прошла инициацию вполне себе со средним потенциалом седьмого ранга. Ване это предстояло через неделю, но не думаю, что и у него будет выше или ниже среднего.
— Благодарю вас, Ксения Аркадьевна. Мы собираемся в кофейню, не присоединитесь к нам? — предложил я.
— С удовольствием, — ответил за двоих Ваня.
Подруга лишь по-хозяйски взяла его под ручку. В принципе, они оба застенчивые, но когда оказываются вместе, то хорошо друг друга дополняют и поддерживают. Мать с отцом при виде этой картины понимающе переглянулись. Хм. Ну о-¬¬о-очень понимающе. У них у самих глаза так заблестели, что мне захотелось срочно отправить их в ближайшую гостиницу, дабы выпустили пар. До них я не верил в то, что такое вообще возможно, но эти двое до сих пор любили друг друга и, похоже, с каждым годом только крепче.
На выходе из гимназии к нам присоединился мой молочный брат Илья, который вот уже год как стал полноправным боевым холопом и проживает со мной в Воронеже. Отец прекрасно знает о том, что я снимаю квартиру, а значит, есть где его разместить. После моего возвращения из Владимира батюшка просто объявил мне свою волю, и я не стал обострять.
Поначалу мне пришлось изрядно понервничать, пока сельский увалень наконец адаптировался в городе. Это он на деревне первый парень, а тут оказался объектом насмешек и розыгрышей. Ну и сам с завидным постоянством попадал в различные передряги.
Однако дураком Илья никогда не был, а потому делал выводы, мотал на ус и постепенно менялся, подстраиваясь под новые реалии. Возможно, оттого что становиться за плуг ему категорически не хотелось. А с момента, как князь отблагодарил матушку, увеличив наши пахотные угодья вдвое, работы стало больше, и рук, соответственно, не хватало.
Несмотря на жаркий день, одет мой молочный брат в кафтан, под которым прячется пара двуствольных пистолетов, на спине закреплён тесак в ножнах, а в петлях на рукавах метательные ножи. Сам я вооружён только ножами и своей палкой-шпагой. Ну вот никакого желания расслабляться. Я ведь так и не выяснил, кому именно перешёл дорогу настолько, что он готов был пригласить наёмного убийцу аж из Владимира.
Праздничный стол удался на славу. В смысле я налопался торта, пирожных и мороженого от пуза. Мне вполне по карману питаться так хоть каждый день. Но ведь тогда это была бы еда, а хотелось праздника. Поэтому я намеренно обходил кофейню стороной, хотя сам кофе пил регулярно. Коль скоро в квартире теперь есть постоянный жилец, то и набор посуды появился, и продуктов стало куда больше, а главное, есть кому готовить и прибираться, хотя ему это и не нравится.
— Принимайте угощение! — выставив на стол коробку полную пирожных, возвестил я на всю столовую гимназии.
Вообще-то, я их принёс не только на свой класс, решив угостить и остальных. Заказ вышел настолько дорогим, что батюшка даже неодобрительно
