Проклятие Саана - Александра Лисина
Когда сквозь короткое забытье снова пробился чей-то настойчивый голос, Леман мотнул головой, пытаясь его отогнать.
Легкого укола в плечо он даже не почувствовал — сколько их уже было за сегодня? Потом голос стал настойчивее, громче. Он постоянно что-то повторял, теребил, спрашивал. Но Леман даже не прислушивался. И глаза решил не открывать, потому что старательно удерживаемый перед внутренним взором образ дочери давал ему силы жить дальше. Не позволял отвлекаться ни на что иное. И даже боль не могла выбить его из состояния сосредоточения, просто потому, что к боли он давно привык. А вот семью не хотел потерять ни при каких обстоятельствах.
Поэтому он вспоминал Лу, в том числе и тогда, когда та была еще маленькой. Их редкие встречи. Ее задорный смех, который так напоминал смех его единственной внучки. Еще она была похожа на мать… Так, что когда он впервые увидел ее взрослой, то ненадолго оторопел и поневоле вспомнил те несколько счастливых лет, что подарила ему рано ушедшая к богиням супруга.
А та была красивой. Очень. Правда, он давно не навещал ее могилу, но вот сейчас у него наконец-то появилась возможность поговорить с ней без свидетелей, и он с удовольствием окунулся в полузабытые воспоминания, в которых, как оказалось, было так много хорошего.
— Леман… — очень некстати пробился сквозь мысленный заслон еще один голос.
Образ супруги вдруг заколебался и задрожал, словно отражение в воде.
— Лема-ан, очнись!
Нет! Только не сейчас!
Его вроде бы даже потрясли за плечи, стараясь окончательно уничтожить столь дорогое его сердцу видение. Потом кто-то с силой похлопал его по щекам. Но боль оказалась такой слабой, что он и в этот раз предпочел не обращать на нее внимания. Наоборот, попытался уйти в себя еще глубже. Возможно, даже насовсем. И лишь после того, как что-то больно укололо его в шею, а старательно поддерживаемый образ начал неумолимо истаивать, Леман все-таки очнулся. Пришел в себя. С трудом приподнял тяжелую голову. И сквозь градом катящийся по лицу пот сумел взглянуть на тесную камеру, в которой с прошлого его возвращения в реальность кое-что изменилось.
Нет, решетки на окнах и тяжелая металлическая дверь с крохотным отверстием для наблюдения так никуда и не делись. Но в прошлый раз дверь была плотно закрыта, тогда как теперь между ней и стеной виднелась узкая полоска света.
Дознаватели тоже находились здесь. Вот только если раньше один из них сидел напротив и раз за разом задавал одни и те же вопросы, а второй периодически травил пленника какой-то едко пахнущей дрянью, то теперь единственный стул был опрокинут набок, стойка с иглами и колбами откатилась куда-то в угол. Один из дознавателей лежал у стены в неестественной позе, а второму, похоже, кто-то успел оторвать лохматую голову.
Вот же она, таращится с пола пустыми глазницами. Из обрубка… хотя нет, пожалуй, из обрывка шеи кровь уже почти не идет. Зато рядом с телом натекла громадная лужа, которая почти вплотную подобралась к безвольно обмякшим стопам Лемана и была готова испачкать его и без того грязные пятки.
— Ну как он? — откуда-то сверху раздался незнакомый, но при этом какой-то гулкий и до отвращения громкий голос, который ударил по ушам с такой силой, что Леман не выдержал и поморщился.
Над ним склонилось чье-то расплывчатое лицо.
— Похоже, приходит в себя. Какой, интересно, гадостью его накачали, если даже твое противоядие не сразу сработало?
— Прихвати с собой колбы, — ворвался в сознание Лемана третий голос. На этот раз совсем молодой и смутно знакомый. — Надо будет изучить состав. Хотя, судя то тому, что я вижу, это — редкостная отрава. Да они, похоже, еще и с дозой не заморачивались — кололи до тех пор, пока старик совсем не перестал различать, что реально, а что нет.
— Он совсем бледный, — скупо заметил первый. — Бормочет что-то непонятное… Зрачки вон во всю радужку. И взгляд блуждает, как у безумного.
— Он нас вообще слышит? — обеспокоенно пробормотал второй.
Молодой зачем-то пощупал Леману лоб, приподнял веки и щелкнул пару раз пальцами перед самым его лицом.
— Слышит. Только, похоже, не до конца понимает.
— Его били?
— Нет, — качнул головой молодой. — На запястьях и лодыжках свежие следы только от веревок. Если они накачивали в него сыворотку правды или что-то подобное, то бить уже не понадобилось. А вот ссадины на теле и громадная шишка на голове — уже другое дело. Похоже, когда его захватили, то особенно не церемонились.
— Может, поэтому он так долго не приходит в себя? Вдруг они ему в башке что-то повредили?
Леман почувствовал, как кто-то осторожно ощупывает ему затылок.
— Скорее всего, удар хоть и был сильным, но не слишком опасным. А вот галлюцинации он вполне мог вызвать, как и помрачение сознания. В таком состоянии Леман мог часами нести всякую чушь, даже не понимая, что именно говорит.
— Имеешь в виду — как сейчас?
— Именно. Но будем надеяться, что это временное явление. Нардис, поднимай его. В таком состоянии он сам не дойдет.
Нардис?
У Лемана что-то щелкнуло в голове, и он вдруг понял, что уже где-то слышал это имя. Причем совсем недавно. Правда, опасности или угрозы от него не исходило, поэтому старик попытался что-то сказать, но с его губ слетел только рваный хрип, который быстро перешел в мучительный стон, когда его осторожно подняли со стула и попытались поставить на ноги.
За время пребывания в камере его тело успело основательно затечь, рук и ног он совсем не чувствовал, однако стоило только пошевелиться, как притихшая было тошнота снова подкатила к горлу, больное колено подломилось, а в висках вспыхнула такая немилосердная боль, словно его во второй раз за сутки приложили по голове чем-то тяжелым.
— Терпи. — На мгновение весь мир заслонило смутно знакомое лицо, обрамленное темным капюшоном, из-под которого выглядывали слегка курчавые белокурые локоны. — Сейчас мы уведем тебя отсюда, подлатаем, подлечим, а потом сдадим Лу на поруки… ты помнишь Лу, Леман?
— Да, — из последних сил прошептал он.
Но тут пол резко ушел у него из-под ног, затем он и потолок поменялись местами. Еще через миг по телу хлестнула новая волна сумасшедшей боли,
