Бесправыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин
Последнее уже предназначалось дружинникам, которые, звеня кольчугой, дружно поднялись со стульев. Один схватил Айка за руку и повёл к выходу, другой поманил меня.
— Кит, матери расскажи! — успел бросить мне друг, прежде чем нас разлучила развилка тёмного коридора. — Всё будет хорошо! И это… Семя твоё!
Айк скрылся из виду, раньше чем я успел что-то ответить.
— Ты, или мать его, или кто там придёт, — принялся на ходу объяснять мне дружинник. — Одёжи ему принесите на смену. И у нас тут не ночлежка для убогих. Хотите, чтобы подстилка без клопов и жрачки в достатке, серебряный в неделю потребен. Если монета есть, а она точно есть, я же не глухой, то сидеть по-человечески будет. И каждая свиданка — тот же серебряный. Раз в неделю устроим. Что передавать разрешается потом расскажу. Завтра, когда кто придёт, у ворот Фому-ключника спросите. Или Варкира. Варкир — это я. Понял?
— Понял, — подтвердил я.
Уже хорошо, что монетой хоть в чём-то можно другу помочь. А вдруг, золото, и вообще, всю беду победит? Как-никак у матери Айка трактир целый есть. А с трактира доход небось знатный. Наверняка, Лина отыщет к кому подойти с этим делом. Пусть связей у подруги Вепря, как и влиятельных друзей у самого отбывшего на Землю охотника, как выяснилось немного, но деньги-то есть. Деньги — сила. Но это она сама разберётся.
— А дружка вашего, — снова заговорил дружинник, ведя меня уже через внутренний двор крепости, — того, которого укоротили намедни, свои же и сделали крайним. Пацан сам виноват — набрал себе не пойми кого в отряд. Не ватага, а банда. Половина приезжих. Небось на своих островах грабежом промышляли. Оговорили, зачинщиком выставили. Свалили всё на малолетку дурного, чтобы голову под топор не класть. Каменоломни — не мёд, но и оттуда нет-нет живыми выходят. Ты, малый, тщательно себе друзей выбирай. Я не про Зорина. Этот не виноват, чую. Перезимует у нас — и свободен. А вот таких дураков, как Ольхов, стороной обходи. Один раз свернёшь не туда — и к нам в гости, на казённые щи. Или, и вовсе, к Единому прямиком.
Дружинник вручил мне моё оружие и вывел меня за ворота.
— Бывай, малый. Жду завтра тебя или Зорина мамку — без разницы. Главное: монету несите. Без монеты у нас дюже плохо в застенках живётся. Бобами, если что, берём тоже.
* * *
К дому я подходил уже в сумерках. На душе мерзко — нет слов описать насколько. В том, что Айк угодил за решётку, только я виноват. Что меня друг спасал, стреляя в проклятого Саноса — это лишь полбеды. Я ведь мог догадаться, что найдут деревенские ползанки и Дикую землю найдут. Тут много ума не надо. А у меня и немного нет. Притащил товарищей на охоту мечты. Один с жизнью расстался, другой со свободой.
Но Айка мы вытащим. Тут правда за нами. Хороший дар — видеть ложь. Уж всяко получше, чем года жизни с отмером. Приедет имперский законник на Мун и рассудит, кто прав, кто не прав. Но Лина ещё до того сына вызволит. Деньги решают. Если что, я и добавить могу.
Свет уже горит наверху. Ключ в поход я не брал — стучусь громко. Быстрые шаги. Много.
— Кто там?
В голосе Халаша надежда. Слышали, что сегодня паром за пролив ходил? Или Брав с Хобой были у нас? Хотя нет. Близнецы ведь не знают, где я живу. Наверняка вещи Айка в трактир отнесли.
— Свои.
На сердце безрадостно, но теплота всё равно влезла в голос. Соскучился по братишкам, сестрёнкам. Ох, Вея расстроится…
— Кит вернулся! Кит! Китя!
Меня втянули внутрь толпой. Обутого, грязного, сразу в горницу, на мытые половицы. Стоим обнимаемся. Мелкие пищат что-то радостно, Халаш сходу пытается про житьё-бытьё без меня отчитаться, Вея всего зацеловывает, причитает пустое по-бабски, а у меня язык к горлу прилип. Как сказать-то про Айка.
— Ну здравствуй, Китар!
Резко голову в сторону голоса. Ёженьки… Лина! Стоит возле лестницы, улыбается. Волосы распущены, одета по-домашнему — простой сарафан, тапки на ногах. А ведь почти ночь на дворе.
— Вы не в трактире?
Хотел поздороваться, а вырвалось то, что вырвалось.
— Нет больше трактира, Китар.
И прекрасная улыбка вмиг наполнилась грустью.
— А, где Айк?
Ло
И всё-таки гахар меня "слышит". Наши враги ментально сильнее людей. Я догадывался...
Но всё не так плохо. Попытка ощутить моё присутствие в теле носителя через прикосновение ему ничего не дала. Похоже, он может почувствовать меня только, когда я беру на себя управление телом, находясь в непосредственной близости от гахара. Сколько метров нас разделяло в форте? Примерно полсотни. Плюс каменная стена — возможно преграда глушит сигнал.
Впредь нужно следить за тем, чтобы Брона не было рядом, когда Китар даёт мне свободу. Скорее бы уже донести информацию до мальчишки. И пусть захват тела по-прежнему остаётся приоритетной задачей, но обезопасить тайну моего в нём присутствия на данном этапе важнее.
Теперь, когда Гахар узнал, что я выжил, он с удвоенной силой примется за мои поиски. Сейчас в подозреваемых все, кто находился в тот момент на пароме. Это плюс минус две сотни человек. Слишком широкий круг, чтобы серьёзно рассматривать вариант с ликвидацией каждого. В поле зрения такую толпу тоже всё время держать не получится. Пока что он просто запомнил всех в лицо. Имена, наверняка, тоже выяснит.
Но главным подозреваемым по идее является Айк. Если гахар изначально не придал значения инциденту с ослеплением зубана, то, почувствовав меня на пароме, должен был по-другому взглянуть на слишком уж везучего юного лучника. Если смотреть на проблему ареста парня с этой стороны, то произошедшее даже полезно для Айка. Ближайшие несколько месяцев за безопасность друга носителя можно не переживать, а к моменту его выхода на свободу я что-нибудь придумаю. Айк мне нужен живым.
Как я и предполагал, никакой возможности вытащить сына из тюрьмы у Лины не оказалось. Не уверен, что эта проблема имела бы решение, даже располагай женщина серьёзными капиталами. А денег у неё нет. Прощальный подарок Вепря безвозвратно потерян. Отсутствие правильных связей привело её к положению нищенки. Единственное, что осталось
