Запертый (СИ) - Михайлов Дем

— Ты за этим меня звал, Андрей?

— А? Нет! Но я так рад, что не могу убрать улыбку с лица. Мой брат хоть немного, но отомщен!

— Понимаю.

— Спасибо тебе!

— Говорю же…

— Да, да. Ты тут не при чем. Спасибо, мистер Амадей. Спасибо от всей души. Вот тут у меня десять песо…

— Не возьму! — отрезал я и сделал это так решительно, что Андрей все понял и убрал горсть монет обратно в карман. Подступив на шаг ближе, он продолжил:

— А со своей улыбкой не могу зайти внутрь — чтобы те суки не увидели.

— Какие суки? — насторожился я.

— Так там Шестицветики — просто ответил Андрей и с силой ущипнул себя за левую ноздрю, отчего глаза у него заслезились, а улыбка стала шире — Трое девок.

— Вот как… — медленно произнес я — Ждут где?

— Сидят в тех креслах в вестибюле. Да-а-а… я к тем креслам даже не подхожу — знал бы ты чего на них происходит ночами и при закрытых вечеринках… А они сидят себе… а я молчу…

— Они с битами там? Или ножи? — уже поняв, что помыться сейчас вряд ли удастся, я пытался оценить насколько решительно настроена жаждущая моей крови чертова псевдо-спортивная группировка.

— Они-то? Что ты… у нас такого бы не потерпели — сам знаешь под каким родом мы живем. Один звонок и…

— Тогда…

— Они без оружия. Сидят, пьют коктейли и ждут тебя. А еще там на столе лежит большой сверток. Думаю хотят поговорить с тобой о чем-то…

— Поговорить — повторил я, задумчиво массируя нижнюю губу — Ладно…

— Ты пойдешь к ним? — в глазах парнишки зажегся детский восторг — Мой нож у тебя с собой? Если ударишь первым…

— Я не собираюсь никого бить ножом.

— Я перед любым судом дам показания, что они напали первыми!

— Андрей…

— Вот бы хоть одна из них сдохла у меня на глазах…

— Андрей!

— А когда та на биту напоролась — ты видел, как она подыхает? Заглядывал ей в тускнеющие сучьи глаза? О как много я бы отдал, чтобы быть тогда там и видеть самому…

— Ты постой тут — вздохнул я, опуская ладонь на подрагивающее плечо Андрея — Покури. Успокойся. Внутрь не заходи пока. Ладно?

— ДА я норм… я прямо норм…

— Побудь здесь — попросил я еще раз и двинулся к выходу из переулка. Как же интересно…

Опустив руку в мокрый от пота карман, я нащупал скользкую рукоять отвертки. У меня на бедре сбоку уже ссадина там, где жало отвертки нет-нет задевает кожу. И карманы я зашивать уже устал. Но не бегать же с отверткой в руке… Вытащив оружие, я вытер рукоять краем подсохшей футболки, взялся за нее поудобней и прикрыл все это вытащенной из сумки чистой футболкой. Ремень от сумки намотал на кисть левой руки — если что смогу воспользоваться ею для удара.

Вроде бы я готов…

Поднявшиеся мне навстречу три девушки были серьезны. Никаких улыбок, руки пусты, как и пространство вокруг них — не считая опустевших бокалов на столике и лежащего там же свертка.

— Амос…

— Меня ждете? — лениво поинтересовался я, отходя от двери и смещаясь к стене.

Я не тактик и не стратег. Я говночист. Но я не настолько дебил, чтобы стоять спиной к двери.

— Не нервничай, Амос…

— Да ну?

— Она… Мы тут не причем. Это ее спортивное звено и она им приказала помочь ей. Сказала где стоять и когда бросать. А сама взялась за биту. Но мы ей этого не поручали! Она действовала против приказа. У нас ведь с тобой мир, Амос…

— Да ну… — повторил я, не сводя глаз с говорящей. Другие стояли молча и не пытались вмешаться в разговор — Правда?

— Правда — кивнула та, что выглядела крайне жесткой, сильной и могущей с легкостью надрать мне задницу.

Она невысокая, но очень крепко сложенная и эта крепость не от природы, а от ожесточенных регулярных тренировок. Волосы подстрижены максимально коротко. Стоп… у остальных тоже острижены волосы. Ну да… Дуглас Якобс слов на ветер не бросает… сказал, что займется этой проблемой — и занялся. Решил дело.

Поймав мой взгляд, говорившая девушка горько усмехнулась, провела ладонью по макушке:

— Видишь? Мы и так жестко наказаны… остригли как овец…

— Волосы отрастут — заметил я.

— Чтобы вы мужики понимали… Ладно… я что хотела сказать — то сказала. Нападение на тебя — самодеятельность. Ты в ее глупой смерти не виноват. Претензий к тебе мы не имеем. Но раз на тебя напала одна из нас, хотя мы обещали мир — то с нас причитается. Мне передали, что кто-то из наших случайно разбил дорогую для тебя вещь — часы твоей мамы. Не знаю какие у тебя были… но в том свертке двое исправных часов. И достаточно весомая сумма в пару сотен динеро — в качестве извинения за дополнительные проблемы. Шестицветики не хотят проблем с героем Хуракана.

— Я не герой.

— Знаю. Ты просто захлопнул решетку. Обосрался за свою жизнь и запирал двери перед монстром?

— В точку. Я обосрался за свою жизнь. И только за свою. Потому что я трус.

— Ладно… трусливый сурвер Амос. Я понимаю, что даже если ты собираешься и дальше устраивать нам проблемы, то вряд ли в этом признаешься… в общем я все сказала. И еще мы оплатили тебе банные процедуры на неделю вперед. С питанием и выпивкой. Отдыхай. А мы пошли. Ах да… мы слышали о твоих не слишком приятных для нас показаний… если решишь чуть изменить свои слова — мы найдем как тебя отблагодарить.

Она прошла мимо меня. Двое сопровождающих, столь же крепких и короткостриженых, ушли за ней. Закрылась дверь. Постояв у стены, я наконец отвернулся от двери, глянул на широко-широко и несколько напряженно улыбающегося служащего за стойкой и шагнул к свертку. Подхватив увесистый примирительный дар, я запихнул его подмышку и двинулся к стойке. Тот, понятливо и удивительно угодливо закивав, выскочил мне навстречу и распахнул дверь, что вела к помывочным комнатам.

— Угощение сейчас принесут, мистер Амос. И заберут грязные вещички для стирки. Все сделаем в лучшем виде. Даже и не сомневайтесь…

— Ага…

Со стоном блаженства опустившись в наполовину полную горячей водой ванну, я откинул голову на бортик и замер в этой позе. В полуметре от меня тарелка с мясной нарезкой и кувшин с напитком. На краю развернутый сверток. Черные старые часы с круглым строгим циферблатом. И часы прозрачные, с овальным циферблатом, в центре которого была отчетливо видна красная звезда. Я уже знаю какие часы оставлю себе, а какие продам.

И та сильная жесткая девка права на все сто процентов — я не собирался никому признаваться в том, что по-прежнему хочу бед всем Шестицветикам. Моя злость не утихла…

Да…

Моя злость не утихла…

И она касалась не только долбанной группировки, но и всего Хуракана, от которого меня уже начинало по-настоящему тошнить.

— Отсюда надо валить — тихо произнес я, отмокая в горячей ванне — Пусть даже и в радиационную пустыню с мутантами… Да куда угодно — лишь бы свалить отсюда.

Уж лучше сдохнуть там, чем жить здесь…

Конец первой книги.