Юрий Брайдер - Гражданин преисподней
Сразу стало ясно, что летучие мыши пострадали изрядно. Пропало сразу пять зверьков и, что самое обидное, все беременные самки, включая Ведьму. Если дела пойдут в том же духе и дальше, то скоро от стаи останутся одни воспоминания.
Да и уцелевшие зверьки чувствовали себя неважно. Неведомая отрава повредила им куда больше, чем людям. Беде не помогла даже водяра, раньше излечивавшая летучих мышей от всех хворей.
Подумав немного, Кузьма решил часть маршрута преодолеть верхним путем, под самой поверхностью земли. Это хоть и чрезвычайно опасно, но зато канализационные коллекторы, теплотрассы и прочие подземные сооружения, принадлежавшие раньше городскому хозяйству, почти свободны от мха-костолома, что позволит пользоваться в дороге светом. А стая пусть отдохнет немного — все равно большинство зверьков уже висят вниз головой на потолке туннеля, завернувшись в крылья, как в плащи. Было у этого пути и еще одно преимущество. Похоже, что, кроме Кузьмы, о нем никто не знал. По крайней мере следов чужого пребывания он никогда там не замечал.
План Кузьмы не встретил возражений у спутников. Наоборот, возможность приблизиться к Грани взволновала многих. Такая уж у человека натура — хлебом его не корми, а дай ощутить опасность на собственной шкуре.
Для удобства все вновь обвязались страховочной веревкой. На этот раз в связку встал даже светляк-молчальник.
Шли молча, полагаясь только на чутье Кузьмы да на его посох, и уже в тот же день какими-то запутанными лабиринтами пробрались в туннель, где позволено было зажечь свет.
Такого великолепия ни светлякам, ни темнушникам раньше видеть не приходилось. Да и метростроевцы, сами отгрохавшие немало подземных хором, были ошарашены.
Стены, выложенные мраморными плитами, сияли как зеркала. Бронзовые потолочные светильники, каждый из которых стоил сейчас подороже пары кабанов, вселяли одновременно и алчность, и благоговение.
Мху-костолому удалось здесь закрепиться только в выбоинах мозаичного пола да там, где мраморные плиты отвалились. Зато вокруг хватало всяких родных тварей — жаб, пауков, крыс, мокриц.
По словам Кузьмы, этот туннель когда-то соединял здание, в котором размещались городские власти, с оперным театром, где проводились разные торжественные мероприятия. Отсюда также можно было попасть в комфортабельное, но давно разграбленное бомбоубежище и в некоторые другие интересные места, по разным причинам упрятанные предками глубоко под землю.
— Великая была страна, великая… — бормотал Змей, с почтением разглядывая скульптуры, тыкавшие из стенных ниш руками, пшеничными снопами, музыкальными инструментами, корзинами фруктов, отбойными молотками и огнестрельным оружием.
— Была бы великая, так не накрылась бы за пару минут одним местом! — фыркнул Юрок. — Великие — это не те, кто много хапнул, а кто наперед думает. Проморгали вражью силу… Надо было не болванов этих каменных ставить, а наблюдательные станции, чтобы умные ребята за небом следили. Тогда это… дэс клауд… смертоносное облако… втихаря не подобралось бы.
— Идолища языческие! — Светляк-целебник мелко крестился, косясь то на девушку с веслом, то на юношу-пловца. — Капище диавольское…
— Хватит вам! — прикрикнул на спутников Кузьма. — Не нам судить тех, кто все это построил. Они уже давно мертвы.
— Это еще надо проверить, — многозначительно произнес Юрок.
Как бы то ни было, но лучшего места для привала желать не приходилось. Из клочьев мха, истлевших ковровых дорожек и гнилого дерева соорудили вполне приличный костер, на котором и консервы можно было разогреть, и сало поджарить. Скоро разомлевшим людям стало казаться, что жизнь не так уж и плоха, а все пережитое накануне — лишь дурной сон. Темнушники по такому случаю даже собрались выпить, но Кузьма отобрал у них фляжку — только этого, мол, еще не хватало.
— А сколько отсюда до Грани? — глядя в потолок, поинтересовался вдруг Змей.
— Ерунда совсем. Если в ту сторону идти, — Кузьма пальцем указал направление, — то скоро наткнетесь на шикарную лестницу. Вот этак на ступеньке двадцатой вы Грань и почувствуете. Неприятно, но не смертельно.
— Я бы и не против! — оживился Змей. Эта идея увлекла почти всех. Людям не терпелось хоть как-то прикоснуться к загадке, занимавшей их все последнее время. После короткого препирательства Кузьма вынужден был сдаться.
— Сходите, если невтерпеж, большой беды от этого, думаю, не будет, — сказал он после некоторой внутренней борьбы. — Химеры сюда редко заглядывают… Только высоко не забирайтесь да в разные узкие щели не лезьте. Там мох везде. И мертвецов не трогайте, если встретите. Они заразными могут быть.
На экскурсию к лестнице отправились все, за исключением Венедима. Правда, и Юрок, отойдя на некоторое расстояние, вдруг вернулся обратно. Кузьма сначала подумал, что тот собирается клянчить водяру, и уже приготовился было дать достойный отпор, но дело оказалось совсем не в этом.
— Давно мы наедине не болтали, как в прежние времена. — Юрок присел на мраморную лавочку, спинка которой была выполнена в виде огромной виноградной грозди.
— Давненько, — согласился Кузьма.
— Мне уйти? — поинтересовался Венедим.
— Ладно уж, побудь с нами, — махнул рукой Юрок. — Эти-то двое, которые в рясах, похоже, тебя чураются. Все время в сторонке держатся.
— Мне не привыкать…
— Не скажи! Божьи овечки должны единым стадом держаться… Ну как вообще наши дела? — вопрос предназначался непосредственно Кузьме.
— Сам знаешь. Хорошего мало. Сейчас мы от карстовых пещер еще дальше, чем в первый день пути.
— Да, не везет… Все у нас как-то раком получается. А что, если бросить эту шарагу, — Юрок кивнул в ту сторону, куда удалилась основная часть отряда, — и махнуть за Грань втроем? Ведь куда быстрее управимся! Надоело эту обузу за собой таскать, особенно метростроевцев.
— Может, ты и прав, но так не получится, — покачал головой Кузьма. — Я слово дал. Мне ведь в Шеоле еще жить и жить, если, конечно, ничего не случится. Как я потом обманутым людям в глаза буду смотреть? Вам-то легче. Забились в свои норы — и ладно. А я со всеми подряд должен ладить. Мне что светляк, что темнушник, что метростроевец — все едино. Все вы для меня — граждане преисподней.
— Понятно… — Юрок помрачнел. — Ты бы, душа праведная, топлива поискал. — Это относилось уже к Венедиму. — Разве не видишь, что костер гаснет?
Ни слова не говоря, светляк подобрал свою котомку, отошел на десяток шагов в сторону и там улегся на пол.
— Обиделся… — Юрок проводил его взглядом.
— Да, чутким тебя не назовешь, — вздохнул Кузьма.
— Какой уж есть. Зато я камень за пазухой не прячу. И если мне что не нравится, прямо говорю.
— Что же такое тебе не нравится?
— Все не нравится. Потому я и звал тебя в отрыв.
— Можешь к этому вопросу больше не возвращаться, — отрезал Кузьма.
— Ладно… Только ты пойми, что это я не из подлости своей предлагал. — Юрок понизил голос. — Скажу тебе как на духу. В самом сокровенном признаюсь. Авось ты меня не выдашь. В ночь перед походом папа Кашира дал мне отеческий совет. Или установочку, называй как хочешь. Дескать, если все задуманное выгорит и мы действительно мотанемся за Грань, то на обратном пути я должен буду убрать всех лишних свидетелей. Понял?
— Понял, — кивнул Кузьма. — Рассказывай дальше.
— Но я сразу рогами уперся. Говорю, что Кузьму Индикоплава даже пальцем не трону. Дескать, он меня от лютой смерти спас и все прежние обиды скостил. Не по нраву это папе Кашире пришлось, да делать нечего, согласился. Ладно, говорит, пусть поживет твой Кузьма. Может, еще и пригодится нам.
— И к чему ты это все мне рассказываешь?
— А к тому, что такую же установочку, наверное, и метростроевцы имеют. Этот подлипала, что у них сейчас за главного, отца родного без зазрения совести в расход спишет. Да и светлякам конкуренты не в жилу. Я этому Венедиму ни на грош не доверяю. Чего он все время возле тебя сшивается? Дождешься ты от него пера в спину, так и знай. Все Божьи люди фанатики. Они за свою придурочную веру и сами готовы смерть принять, и любому другому нос по самые яйца отрубят. Ты, братан, над моими словами подумай.
— Подумаю, — спокойно пообещал Кузьма. — Времени еще хватает. Сначала надо до Грани добраться. Да и на обратном пути меня не сразу уберут. Куда вы без проводника денетесь? Разве что здухачам на милость сдадитесь…
— Верно, тебя сразу не уберут… — горько усмехнулся Юрок. — А со мной цацкаться не станут. Прямо за Гранью и прикончат. Она, родимая, все спишет.
— Думаю, что ты сам за себя сможешь постоять. Ну а за откровенность спасибо. — Кузьма похлопал темнушника по плечу. — Хотя что-то такое я заранее предполагал.
— Спасибо, — скривился Юрок. — Лучше налил бы. Так на душе муторно…
