Василий Сахаров - Солдат
Привычно взвалив на плечи рюкзак, собрался уже покинуть руины некогда большого и просторного жилого дома, где мы отсиживались, когда совсем рядом со зданием взорвался очередной снаряд. И ладно бы, черт с ним со снарядом, но от сотрясения задрожало все строение, вернее его остатки, и крыло в котором мы находились, попросту обвалилось. Когда меня вынули из под кирпичей и кусков бетона, которые только чудом, не прибили меня, я огляделся и понял, что из всего старого состава нашей разведгруппы, уцелел только я. Под обвалом погибли трое, и все они были ветеранами, которые прослужили в батальоне дольше меня.
Они лежали рядком, все трое, пулеметчик Зырян, снайпер Туман и командир группы Гера. На лицах их застыла мертвенно-бледная маска, и выглядели они в этот миг, настолько спокойно, что так и хотелось сказать, что отмучались парни и что все их испытания уже давно позади. Был бы верующим, обязательно тогда молитву или что-то поминальное произнес, а так, все что смог, это закрыть их глаза, забрать медальоны-смертники и постараться запомнить их лица.
Вот Зырян, отличнейший пулеметчик, любитель девушек легкого поведения и постоянный залетчик. Рядом Туман, получивший такой позывной за умение на слух определять цель и мечтавший только о том, чтобы отказаться от своего СВД, сменить должность снайпера на разведчика и получить нормальный АКМ. И, конечно же, прапорщик Гера, бывший наш «замок», ставший в эту кампанию командиром группы, но так и не получивший офицерского чина.
– Прощайте, парни! – еле слышно прошептал я и, накинув на плечи лямки рюкзака, встал в общий строй батальона, который разделился на две части и стал уходить в лес.
После тяжелейшего ночного марш-броска вдоль дороги на север, утро мы встретили на развалинах Советского. Приняли от окопавшейся здесь роты штурмовиков позицию, пополнились боеприпасами, и принялись готовиться к новым боям. Здесь, сидя в обороне, на окраине бывшего поселка, впервые за все время службы, я стал курить. Не то, чтоб потребность была, а попросту вши заели, и единственное, чем от них можно было хоть как-то защититься, это интоксикацией организма никотином. Совсем уж, мелкие твари, ползающие по моему телу, не исчезли, но и донимать стали не так сильно, как в начале. Хотя, может быть, я попросту привык к ним.
Подошедшие к поселку воины Халифата, в этот раз нахрапом не полезли, а проведя ночь в чистом поле, попробовали с нами договориться. К окраине Советского выдвинулась группа всадников под белым флагом, и один из них, какой-то горбоносый мулат, закутанный в несколько одежд, с непонятным акцентом, начал выкрикивать:
– Воины Кубанской Конфедерации, уходите! Вам нечего здесь делать! Зачем вы защищаете тех, с кем не одно столетие враждовали? Возвращайтесь домой, и знайте, что наш возрожденный пророк Магомед не желает вам зла!
На некоторое время переговорщик замолчал, и ему ответил наш комбат, появившийся на позициях:
– Мы уйдем тогда, когда сами этого захотим. Вали в свою пустыню, чмо черномазое, и не сотрясай зря воздух! А что касается нашей вражды с горцами, то она наша, и другим в нее лезть не надо, сами разберемся. Разговор окончен!
Еременко опять исчез в блиндаже, оборудованном штурмовиками, а парламентер продолжил свои уговоры. С полчаса, обещая нам всяческие блага он разливался соловьем и, в конце концов, нам это надоело. Пулеметчик дал предупредительную очередь под ноги лошадей, и вся вражеская делегация незамедлительно испарилась.
Еще сутки стояла тишина, а потом, с самого утра, все завертелось по старому сценарию. Обстрел поселка, где мы закрепились, и атака. Халифатцы несут потери, вновь отходят назад, и снова обстрел. Сутки происходило данное действо и, когда южанам это надоело, они начали обходить нас по лесным чащобам. Делать было нечего, мы покинули поселок, и отошли по дороге на север.
Карагач, некогда обычный небольшой поселок возле дороги идущей в Ставропольский Край, в настоящий момент представлял из себя типичный современный аул Горского Содружества. Густой лес на равнине, каменные дома, толстые стены, и дорога, которая раньше кормила все невеликое население этого места. За то время, что мы сдерживали противника, основные части корпуса успели подготовить вокруг поселка добротные полевые укрепления. Тут было все, и минные поля, небольшие, конечно, но и это хорошо, окопы, блиндажи, врытые глубоко в суглинок, и даже засеки из толстых бревен, сваленных в ближайшем лесу.
Итак, мы соединились с основными силами корпуса, наш комкор, все еще был «болен», и имелась крепкая надежда на то, что еще какое-то время, мы сможем сдерживать наступающих врагов. Именно так думали наши командиры, а я их не понимал. Какого, спрашивается, лешего, сидеть в этих предгорьях, которые никому из нас не нужны? Непонятно. Тем более что у горцев начинается гражданская война, и все договоренности между нашим президентом и Советом Старейшин, можно спокойно спустить в отхожее место.
И вот, когда я сидел в окопчике и размышлял на эту тему, рядом со мной присел мой старый знакомец, Ваня Тарасов, тот самый, который хотел после окончания контракта завести огромное стадо дойных буренок и стать в своем селе самым уважаемым человеком. Он вместе с Иноковым служил в Третьей роте нашего батальона, но видел я его не часто.
– Млять, заколебался, – скинув на землю свой РД, Тарасов плюхнулся на него задницей, и прислонился к брустверу. – Как поживаешь, Мечник?
– Как и все, Тарас, смутно и неопределенно, – плотнее закутавшись в бушлат, ответил я. – Что там со Стасом?
– У него все нормально, бедро навылет, отправили в госпиталь. Счастливчик, четвертое ранение, и каждый раз ничего серьезного.
– У вас, как, радиоприемники в группе еще работают?
– Один, и тот на ладан дышит, зар-ра-за.
– Чего в большом мире слышно?
– Да, все то же самое, люди праздники зимние отмечают и наши геройские действия обсуждают. Правда, была новость, которая лично тебе интересна будет, – он посмотрел на меня, и продолжил: – Кару и его отряды на побережье разбили в пух и прах.
– Как так? – я был удивлен словами Тараса.
– Наши не стали ждать, пока он в наступление перейдет, а сами его атаковали. На «Цезаре Куникове» и «Аделаиде» перебросили наемникам в тыл два батальона морской пехоты, а сами в лоб ударили. Говорят, что там Первая гвардейская бригада отличилась и от наших сводный батальон разведки был. Сам Кара успел сбежать, а вот его бойцы и солдаты Халифата, что на побережье стояли, почти все под Гудаутой полегли.
– А кто нашими войсками командовал?
– Крапивин, конечно, больше там и некому.
– Согласен.
– Я чего пришел то, Мечник, – Тарас оглянулся по сторонам, – посоветоваться хочу, больше не с кем.
– Давай, излагай.
Наклонившись ко мне поближе, он произнес:
– У меня нервы на пределе и чую, что в следующем бою мне конец придет. Что делать, не знаю, хоть на стену лезь, хоть плачь, а хоть сам в атаку иди, чтоб неопределенность эту заглушить.
– Тарас, ты не первый день на войне, и поход на Дон пережил, и Крым, и здесь без одной царапины. Успокойся, и почаще вспоминай про то, как закончится наш контракт. Терпи, братан, немного уже осталось.
– Немного, это целых полтора года, – задумчиво протянул он, и встал. – Ладно, бывай Мечник, наверное, что и не свидимся больше.
– Бывай, камрад, и откинь поганые мысли, – сказал я ему в спину и закурил вонючую папироску.
Тогда я не знал, что вижу Ваньку Тарасова в последний раз. При начавшейся в эту же ночь атаке южан, у него, действительно, не выдержали нервы и он, взяв в руки ПКМ, встал из окопа в полный рост и, поливая все пространство перед собой огнем, в одиночку пошел в атаку. Разумеется, его почти сразу подстрелили, и на этом, жизнь хорошего молодого парня оборвалась.
Тарасов ушел, а я, как-то сразу забыв о разговоре, который меж нами состоялся, думал о заветной дате 16 ноября 2061 года. В этот день я стану свободен, и смогу делать то, что захочу, и идти туда, куда мои ноги пожелают. У меня есть акции некоторых прибыльных предприятий, доля в золотишке, и финансово я стану независим. Что мне хотелось бы сделать сразу, это перебраться в город Трабзон, и выкрасть из дома Кары, которого после разгрома его отрядов на побережье, мне и убивать-то не хотелось, его дочь и моего сына, который вот-вот должен был родиться.
Что потом? Конечно же, вернуться с Марьяной и ребенком в Конфедерацию. В тихом месте, например в поселке Гвардейском, купить усадьбу с большим подворьем, и хорошенько отдохнуть. Хотя бы один год, пожить как все обычные люди живут, и за это время определиться с дальнейшими планами на жизнь, которых у меня было слишком много.
Первая задумка, создать свою торговую контору и снарядить за пределы нашего государства караван. Хотелось попутешествовать по земле бывшей Российской Федерации. Из общения с Чингизом Керимовым, кое-что я в этом уже понимал, и если подойти к этому делу всерьез, то есть набить контакты с СБ Конфедерации, где я на хорошем счету, можно спокойно закупать у нас оружие и боеприпасы, а после этого, отправляться куда угодно. Хм, конечно же, не всюду нам рады, и не везде пройдешь, но на ту же самую Украину, вполне можно сходить и получить выгоду. Опять же, как говорят, после того как царя Ивана прижали, путь в центральные районы России появился. В общем, эта тема была весьма завлекательна.
