Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий
— Да, Наталья Андреевна, — почти хором ответили девушки.
— В этом есть глубокий смысл. Если вы по-настоящему захотели быть с мужчиной, природа вам подсказывает: не торопись. Десять раз подумай — сможет ли он стать тебе мужем и отцом твоим детям…
Вот и сейчас, с замиранием сердца стараясь держаться с Уваровым как предписывает устав и мечтая совсем о другом, Анастасия вспоминала и повторяла в уме уроки Воронцовой.
— Вольно, поручик Вельяминова. А как другие посмотрят… Вы же не солдат срочной службы, вне расположения части вполне свободны в своих поступках. И не только в отношении посещения увеселительных заведений. Итак, сегодня в восемнадцать ноль-ноль вам надлежит находиться у выхода из расположения части со стороны Нижегородской улицы. Форма одежды гражданская, парадно-выходная. В случае несогласия с данным распоряжением имеете право подать рапорт по команде. С соответствующей мотивацией. Кстати, поручик, что сказано по этому поводу в Уставе?
— Я помню, господин полковник: «…Продолжая, тем не менее, выполнение приказа до его отмены вышестоящим начальником».
— Совершенно верно. А поскольку мой вышестоящий, полковник Стрельников, в данный момент находится в служебной командировке, ваш рапорт будет рассмотрен после его возвращения, то есть, в любом случае, значительно позже указанного мною времени.
Уваров с трудом сдерживал улыбку, проводя сей «воспитательный момент», Анастасия, кажется, тоже.
— Не смею вас более задерживать, поручик. На сборы имеете ещё целых четыре часа… Пока горит свечка.
Разумеется, она немедленно рассказала своим «сёстрам», а заодно и тем девушкам из взвода, кто оказался поблизости в комнате отдыха, о неожиданном приглашении подполковника. Свои отреагировали спокойно, как и на большинство событий, их лично не задевающих. К Уварову никто из них тайных нежных чувств не испытывал, значит, и для ревности повода не было. Зато местные печенежки весьма развеселились.
Достойный повод для женской болтовни. Как же — большой начальник, граф, красавец, кавалер боевых орденов, чуть ли не легенда управления, увлёкся их подругой. Да ещё и вёл себя, как влюблённый гимназист. Остроглазые спецслужбистки с солидным У большинства опытом личной жизни всё замечали. И втайне подсмеивались над монашествующими «валькириями», ни в каких отношениях с мужчинами не замеченными. Весьма частые в однополом коллективе разговоры на соответствующие темы они, конечно, поддерживали наравне со всеми, но не составляло труда понять, что познания их — чисто теоретические, пусть и весьма обширные.
Отчего так, почему — кодекс поведения спрашивать не позволял.
И вот вдруг такой случай, как выразилась подпоручик Полина Глазунова, девица разбитная и успевшая до перехода в «печенеги» побывать замужем, пусть и не слишком долго.
— Значит, начинаем собираться, — объявила она, и полтора десятка девушек принялись дискутировать, в чём именно пристойно идти в театр на премьеру, и не просто так, а в качестве дамы самого подполковника Уварова. Причём дамы всё-таки военнослужащей, что исключало всякие легкомысленности вроде декольте, открытой спины и тому подобного.
Но и строгий английский костюм тоже не подходил.
— Тот же мундир, только без погон, — фыркнула Глазунова, и большинство с ней согласилось.
Из тех нарядов, что Майя с Татьяной подобрали девушкам для московской жизни (почти тридцать комплектов костюмов и платьев при практически полном совпадении размеров давали простор для воображения и «манёвра наличными силами и средствами»), после долгих споров удалось наконец выбрать подходящее.
— Не совсем то, что виделось, — с долей сомнения сказала Глазунова, — но в целом сойдёт. !
Это в ней, пожалуй, говорила зависть. Майя, с куда более тонким вкусом дама, чего зря своим подопечным не приобретала. В тёмно-изумрудном, в меру открытом платье, длиной чуть ниже колен, подчёркивающем все достоинства её фигуры, Анастасия была чудо как хороша. И туфли в тон нашлись, и чулки из натурального шёлка.
— А вы, девки, не из бедных будете, — как бы с удивлением сказала ещё одна «светская львица» взвода, Арина Темникова, кивая на разбросанные по койкам и столам туалеты. — Такой гардеробчик ой-ёй-ёй стоит. — А, кроме формы, ни разу ничего не надевали…
— Это нам тётушки на прощание подарили… — ответила Мария.
— Всем — и исключительно тётушки?
— Их у нас всего две… На всех.
— Сиротки, значит, — со странной интонацией проговорила Темникова.
— Так случается, — сухо ответила Кристина. — Авиационная катастрофа — и сразу полсотни сироток. Только остальные — другого возраста.
Взвод затих, усваивая неожиданную информацию. Вообще в отряде интересоваться подробностями биографий сослуживцев не было принято. А тут вдруг повеяло отзвуком какой-то давней трагедии. Зато многое в поведении «валькирий» сразу становилось на своё место.
— Иди сюда, — потянула Настю к окну Глазунова. На улице с низких, пепельных туч срывался мокрый снег с дождём. Порывистый ветер раскачивал чёрные ветки деревьев гарнизонного парка. — А сверху что наденешь, в такую погоду?
Из верхних вещей у девушек были только плащи и короткие, для брючных костюмов, куртки.
— Совсем не годится. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Но я тебя не за этим позвала. — Полина понизила голос.
— Ты вот что запомни, если он тебя сегодня же попробует в постель затащить, ни за что не поддавайся. Даже если самой захочется — не поддавайся. Иначе всё у тебя на этом и кончится. Кто ты и кто он? Месяц, не меньше, води на поводке, хоть до исступления доводи, но держись. Пока по-настоящему в любви не признается, замуж звать станет… Уж я хорошо мужиков знаю.
— Да о чём ты говоришь? У меня и в мыслях нет. И чувств к нему никаких. Он же чуть не в приказном порядке велел «культурный уровень повышать». Что же я, с подполковником спорить буду? Придерётся потом к чему-нибудь — и отчислят. И куда? Нет уж, схожу я с ним в этот театр. Пусть покрасуется…
— Вот молодец, правильно рассуждаешь. Правильно себя поведёшь, не только тебе, всем нам польза будет…
Анастасия вышла к указанному месту за пять минут до срока. Поверх платья на ней была очень симпатичная норковая шубка, за которой по просьбе Глазуновой съездила на свою городскую квартиру командир второго взвода поручик Яланская. И попутно тоже дала несколько полезных, на её взгляд, советов о том же самом. Как держаться, что в каком случае говорить, как смотреть на театральную публику, в зале и во время антрактов.
В шубке было тепло, легче и куда приятнее, чем в шинели. Психологически тоже. Нет, затянутая ремнём фигура смотрится лучше, но шубка — совсем другое.
Девушка ждала Уварова и думала о предстоящем. Ей, конечно, совсем не всё равно, как сказала Глазуновой. Она испытывала нешуточное волнение. Подполковник был ей симпатичен, и, возможно, если будет себя правильно вести, у них в дальнейшем что-то может получиться.
Она не забывала и не могла забыть о ночи, проведённой с Новиковым. И он останется мужчиной её мечты, пожалуй, что навсегда. Но перспектив ведь никаких. Он вполне понятно ей объяснил, что не собирается воспользоваться ситуацией. Ничего, кроме разочарования, она не получит…
А ей в тот момент на самом деле очень хотелось узнать, как это бывает и что при этом чувствуешь.
Андрей Дмитриевич её желание исполнил. Он послал ей эротический сон такой силы и достоверности, что даже наставница Дайяна, тщательно Анастасию расспросив, осталась в полной уверенности, что курсантка сегодня стала настоящей женщиной. Причём того редкого сорта, что испытывают восхитительные ощущения с самого первого раза.
Только недели через две, когда начал слабеть поставленный Новиковым блок, она сообразила, что это был именно сон, но столь убедительный, что сопровождался доказательствами не только ментальными, но и чисто физиологическими. Но об этом она тоже читала — как у религиозных фанатиков возникают настоящие раны-стигматы в тех местах, куда были вбиты гвозди распятому Христу.
Дайяне она об этом, конечно, не сказала, да и Марии с Кристиной, те так до сих пор и уверены, что они все трое — настоящие женщины, в отличие от прочих неудачниц-девственниц.
С Новиковым она больше не виделась и не спросила у Левашова, смогут ли ещё увидеться. Да и зачем? Что было, то было, сейчас у неё совсем другая жизнь. И если Уваров сумеет завоевать её сердце, так тому и быть.
Валерий приехал за ней секунда в секунду, на красивом перламутрово-зелёном автомобиле, в тон её платью и глазам. В просторном салоне пахло кожей обивки и хорошими сигарами. От водителя отделяло толстое стекло, вдобавок задёрнутое непрозрачной шторкой.
Увидев Анастасию Вельяминову, подполковник сделал большие глаза, прижал руку к сердцу, потом поцеловал ей руку.
— Всё, поручик, с сего момента мы вне службы, и прошу это накрепко запомнить, как боевое задание. Собьётесь — незачёт.
