Игорь Николаев - Боги войны
— Она на нас смотрит, — заворожено проговорил Родька. — Прямо на нас!
Точно. «Пантера» решительно не обращала внимания на протянувшиеся в отдалении траншеи с противотанковыми заграждениями и гнезда орудий. Ствол с двухкамерным дульным тормозом был направлен точно в нашу сторону. Я сместился на три шага правее, потянув за собой Родиона. Танк довернул башню на несколько градусов ровно в этом же направлении.
— Она не должна нас видеть, — прошептал я, на мгновение задумавшись о том, что говорю о танке, словно о живом существе, хотя там, под прикрытием броневых плит, должен находиться экипаж. — Не должна! Мы в их мире не существуем! Максимум, что она способна рассмотреть — двух призраков в необычной одежде!.. Не бойся!
— Я и н-не боюсь, — заикнувшись, сказал Родька. Клацнул зубами. Бодрится, это хорошо. Значит, не запаникует. — Что теперь делать?
— Делать вид, будто мы здесь непринужденно прогуливаемся, — огрызнулся я. — Диснейленд, милитари стайл. Откуда я знаю?!
Танк развернулся на одной гусенице. Если прежде «Пантера» стояла «в три четверти», ромбиком, то теперь оказалась обращена к нам «мордой». Соответственно повернулась и башня — черный провал ствола бесстрастно разглядывал двоих гостей из чужой реальности.
— По-моему, лучшая оборона — это нападение, — от испуга меня пробило на гениальные мысли и не менее гениальные решения. — Тебе не кажется, что она нас тоже боится?..
— Чего? — Родька аж отпрянул, покосившись на меня, словно на умалишенного. — Чего-чего?
— Оглянись, — посоветовал я. — Опять статика, все замерло. Живы только мы. И она.
Я не ошибался. Яркое представление, кажется, заканчивалось. Свечение на небе начало угасать, по земле вновь забегали голубые светлячки, запах грозы усилился многократно. Я физически чувствовал, как дрожит и вибрирует невидимый кокон, окруживший подножие Черкасского холма — струны, связывающие «там» и «здесь», были готовы лопнуть; неизвестная человеку сила, вызвавшая сопряжение двух планов бытия, истаивала.
— Брось, ничего серьезного! Будет она тратить снаряд на привидений, фантомов?
Хотелось бы верить самому себе. Однако получается плохо.
Шаг вперед. Второй. Третий. Я оглянулся — Родька, сжав губы в узкую упрямую полоску, не отставал. Из мальчишки выйдет толк — если я решился на «психическую атаку» неосознанно, повинуясь инстинкту и иррациональным чувствам, то Родион точно знает, что делает: во-первых, безоговорочно доверился человеку куда более взрослому, во-вторых, заткнул вполне обоснованный и естественный страх поглубже, по старинному принципу «делай что должен, и будь что будет!».
А вот что именно будет, никто из нас не представлял. У меня складывалось ощущение, что иссякающее, агонизирующее Нечто, вполне возможно, обладающее неким разумом и сознанием, в настоящий момент способно удержать в единой реальности только нас двоих и желто-зеленого бронированного гиганта.
Краем глаза я видел исчезающие в накатывающей волной ночной тьме оборонительные линии на склонах, на место былых пепелищ возвращаются подсвеченные восходящей луной домики. Растворяются в ароматах сена и полевых трав совершенно неуместные в XXI веке тяжелые запахи войны, неприятное «трансформаторное» гудение утихает.
«Пантера» рыкнула двигателем и подалась назад — звук четкий, живой. Несет бензиновым выхлопом. Скверно, это уже никакой не фантом, танк более чем реален. Но как, как такое возможно? Как Нечто это делает?..
Мы втроем — я, Родька и «Пантера» — остались в постепенно сужающемся пятне неизвестно откуда изливающегося золотистого света, за пределами которого простерлась объективная реальность с сотовыми телефонами, Интернетом, экономическими кризисами, необычайно впитывающими прокладками и прочими достижениями постиндустриальной цивилизации.
Для нас же Вселенная ограничилась окружностью диаметром не больше тридцати метров. Подозреваю, что если появится желание сбежать, из круга нас не выпустят — Нечто сосредоточило остатки своей мощи на этом пятачке, яростно сопротивляясь наступлению мира видимого. Желает увидеть финал спектакля?
Волосы встали дыбом, по футболке и предплечьям проскальзывали искорки, кожу неприятно покалывало — истечение энергии просто невероятное! Земля под ногами подрагивала.
«Пантера» повела вороненым стволом курсового пулемета — движение явно угрожающее. Не приближайтесь! Отстаньте от меня! Вы чужаки!
Значит, все-таки боится…
— И что ты нам сделаешь? — вслух сказал я, изумляясь собственной наглости. Господи, какой сюрреализм, разговаривать с танком, будто с живым разумным существом! Настоящее помешательство. — Не-е, зверюга, твое время прошло без возврата. Твой корпус давно переплавлен, твои снаряды разорвались, твой экипаж мертв! Ты не существуешь! Твой мир сгинул и никогда не вернется!
— Да тихо вы, чего орете? — негромко сказал Родька. Пересилив себя, подошел к лобовой бронеплите, постучал по металлу согнутым пальцем. — Слушайте, она… Она твердая! Ничего себе, «не существуешь»!
Я коснулся ладонью брони и отдернул руку, словно обжегшись. Корпус машины излучал тепло, будто «Пантера» много часов находилась под ярким солнцем. Вибрация — двигатель работает на малых оборотах. Пахнет нагретым металлом, машинным маслом и порохом, значит, несколько выстрелов танк произвести успел. Там.
— Давай отойдем, — подтолкнул я Родиона. — Кажется, опасности она не представляет.
Дальнейшее выглядело сверхскоростной съемкой из какой-нибудь познавательной телепрограммы, повествующей об огнестрельном оружии. Ожил курсовой пулемет — вокруг пламегасителя появился оранжевый ореол и едва заметные синеватые струйки газов, я различил вращающуюся вокруг своей оси пулю, за ней еще одну, и еще… Казалось, можно подойти и взять пули пальцами, настолько медленно они появлялись из жерла MG-34.
Куда хуже было другое — ни я, ни Родька теперь тоже не могли шевельнуться. Точнее, вполне могли, но любое движение продолжалось бы долгие часы, а то и сутки. Нечто синхронизировало время, в котором обитала «Пантера», и где находились мы, позволяя вдоволь насладиться приближающейся к тебе свинцовой смертью.
Уйти из-под удара града пуль мы не могли. Оставалось лишь наблюдать за их приближением — два с лишним метра отделявшие нас от танка раскаленные конусы преодолевали примерно за минуту в «синхронизированном» времени. Я успел сместиться примерно на два миллиметра, не больше. Родион лишь попытался вздернуть брови в молчаливом изумлении — как так вдруг?.. Почему?
Энергетический «пузырь» лопнул, не выдержав напряжения — световой радиус начал схлопываться, спасительная темнота пожрала выхлопные трубы на корме «Пантеры», заднюю часть корпуса, вобрала в себя башню. Танк будто стирали из мира видимого огромным ластиком.
Я ощутил боль в груди, как иголкой кольнули. Успел подумать: «Вот и все. Не успели…»
— Эй, — в чувство привел меня Родька, не постеснявшийся отвесить чувствительную затрещину. — Все кончилось! Кончилось!.. Мать!..
Я задрал футболку. Пятое межреберье слева, рядом с грудиной. Крошечная темная точка с расползающимся красноватым ореолом, прекрасно различимым в свете звезд и луны. Пуля успела коснуться меня самым острием конуса и слегка обжечь, прежде чем исчезнуть в никуда.
Показалось, или над полем разнесся чей-то снисходительно-ехидный смешок?
— Что же ты такое-то, а? — сказал я в темноту, неизвестно к кому обращаясь. — И какого черта тебе от нас было нужно?
— Пойдем домой? — с неожиданно детскими интонациями произнес Родион и вдруг всхлипнул. Еле сдерживается, пытаясь не расплакаться как девчонка. — Хватит, насмотрелись… Чтоб я еще раз сунулся… Ох, зараза!
Парнишка шарахнулся за мою спину. Совсем рядом, в нескольких шагах от нас, были видны отпечатки широких траков, примявших траву и оставивших глубокие борозды в сухой почве.
* * *— Нагулялись?
Оксана Федоровна сидела на лавочке у крыльца. Дымила папиросой, вроде бы «Беломор».
Сейчас меня выставят из дома взашей и будут абсолютно правы. Впрочем, после событий последних полутора часов это будет выглядеть вполне оправданно. Да кто ведь мог предположить?..
— Лет двадцать не курила, — продолжила Родькина бабка ничего не выражающим отрешенным тоном. — Держу запас табака для Георгия — сосед, мужчина работящий и с пониманием относительно пожилой вдовы, не способной и гвоздь забить… Распечатала, не удержалась. Сильно на этот раз… Светило?
— Сильно, — подтвердил Родион, как и я, приготовившийся получить изрядный нагоняй. — Ни разу такого не видел. Наверное, и никто не видел, даже батя.
