Андрей Петракеев - Позывной «Омега»
И он, Ронвальд Олива, механик, техник, мнемоник. Штатный «отмычка». И имя, и фамилию ему дали в приюте, потому как своё он не мог и вспомнить и выговорить после всех ужасов, которых он насмотрелся, говорить с людьми маленькому мальчику не хотелось. Какой-то смышлёный работник приюта и дал ему это имя – Ронвальд Олива. Рон Молчун. Ронни Немой. А потом его отправили в кадетский корпус для сирот, где стали понемногу приучать к военной жизни, стали готовить послушного бойца. Затем была имплантация, первые пробные диверсионные акции в составе таких же, как и он сам. И распределение.
В группе его сразу же прозвали Молчуном. Но беззлобно, по-дружески. Здесь он нашёл свою семью, своих братьев и теперь не представлял себе, если кто-то из них уйдёт, навсегда.
Когда его схватили и упекли в гарнизонную тюрьму и мурыжили допросами, подозревая в предательстве, Молчун почувствовал тоску. Точно такое же чувство было, когда он осознал, что родителей больше нет, что он остался в этом огромном мире один.
Его допрашивали, подозревая в предательстве и намеренном уничтожении группы, уже было ясно, что живым не выпустят. Он бежал, но его поймали. Но в один прекрасный момент дверь в камеру открылась, в проёме стоял Джим Ферро.
– Давай, Рон, собирайся, мы пришли за тобой, брат!
Их звали «Семь Гномов». Они действительно были как братья, готовы были стоять друг за друга насмерть. И своих ни в бою, ни в миру не бросали.
А потом они расстались. Преданные своими же, больше никто не захотел воевать. А Молчун с Уиллом Хайенке отправились на Лигею, по некоторым догадкам, по обрывочным данным, здесь назревал новый заговор «Коричневой плесени». Отставной генерал Бородин, едва ли не единственный честный вояка, которого спровадили на пенсию, предоставил им некоторые данные, обещал помочь.
С Доком они застряли здесь на долгие шесть лет, и вот теперь, когда Молчун подошёл к своей разгадке, когда он уже практически вычислил местонахождение доктора, который имплантировал его и Веронику, когда он нашёл подтверждения тому, что полковник Ингерман, штабист, сдававший своих бойцов пачками, находится здесь, они столкнулись с загадочными союзниками. Да и союзники ли это?
А ведь и здесь Молчун не оказался бы, если бы не просьба отставного генерала, который тоже попал в опалу в связи с якобы гибелью группы Ферро. Это ведь Бородин попросил Молчуна найти профессора. Найти и уничтожить. По словам генерала, профессор был предателем, стакнувшимся с «Коричневой плесенью», и по его вине погибли другие группы, где работали «отмычки», парни, которых имплантировали вместе с Молчуном.
На тот момент Молчуну заняться было абсолютно нечем, и в роли фермера или простого рабочего он себя не представлял, потому согласился легко, предложив составить компанию Вилли. Тот тоже недолго думал. Остальные отказались наотрез, но как только Молчун попросил о помощи, они прибыли без раздумий.
А ещё Молчун понял, что его развели как кутёнка, подложив вместо мяса тряпку, напитанную кровью. За ним следили с самого начала, его вели как новичка. И только неумело организованная операция по внедрению Вероники позволила ему узнать правду. Но он до сих пор не был уверен, что его не «пасут».
Вопросы вставали один за другим, а ответов у Молчуна на них не было. Прокрутив в голове последние события, знакомство Вилли с легионером, своё знакомство с ним же, неожиданная помощь, информация, внезапно пришедшая на терминал по каналу, который он установил в полицейском управлении. Информация, которая никак не могла быть в ведении полиции.
Там, в поле, в бою, было всё намного проще и понятнее. Вот сеть, вот ты. Снимешь сеть – жив, и твои друзья живы, идут дальше, выполняя каждый свою задачу и общее дело. А здесь слишком много переменных, он начинает путаться в них.
Молчун поворочался, устраиваясь удобнее, не спалось. Он вызвал в памяти лицо Лизы Островской, женщины с Мусорного. Вместе с её лицом сопроцессор поднял из памяти изображение Энди – мальчугана, сына Лизы.
С этим он понемногу провалился в лёгкую дрёму, перешедшую в сон. До утра оставалось чуть меньше четырёх часов, и никто не знал, что принесёт следующий день.
Глава 51
Уильям Хайенке проснулся от запаха свежесваренного кофе. Кофейный дух был настолько сильным, что бывший эксперт поспешил в ванную умываться, не желая пропустить завтрак.
На кухне хозяйничал Молчун, ловко доставая из тостера поджаренные ломтики белого хлеба и складывая на плетёнку. Едва Уилл появился на кухне, Молчун поставил перед ним большую чашку и налил кофе.
– Ты чего такой? – прищурившись, спросил Хайенке.
– Какой, такой? – легкая улыбка блуждала на губах механика.
– Довольный. Вчера, мне помнится, ты весь на нервах был, а сегодня вон, весь светишься. Ты похож на кота, который вылакал сметану у хозяйки.
– Мне приснился сон, странный такой, но красочный, реалистичный. Знаешь, последний раз мне снились такие хорошие сны в детстве. Да и вообще…
– А что приснилось-то? – Хайенке намазывал на тост джем.
– Да не поверишь! – Молчун усмехнулся. – Представляешь, мне приснилось, что я писатель.
– М-м-м! Писатель! И?
– И я пишу роман.
– О чём хоть?
– Хм, – Молчун налил себе кофе, подсел к столу, взял тост, подвинул ближе розетку с джемом. – Короче, снится мне, что я пишу роман. Вроде как по воспоминаниям, своим же. Про нас, про всех. Про Джима, про тебя, про Федю, про всех ребят, которых мы знали, с которыми вместе воевали. Вроде как мемуары, понимаешь?
Повисла тишина, друзья уплетали тосты, запивая кофе.
– Ну, а дальше-то чего? – Хайенке вытер руки бумажной салфеткой и жестом показал, чтобы Молчун подлил кофе.
– А что дальше? Написал, вроде как, отослал куда-то.
– И?
– И я проснулся, – Молчун вздохнул. – Пошёл завтрак готовить, кофе вон сварил.
– Ты знаешь, сегодня ведь пятница, а сны с четверга на пятницу имеют свойство сбываться. Всегда.
– Да? – скептически подивился Молчун, и они вместе с доктором рассмеялись.
– Не, я серьёзно, Рон! Вот разгребём тут это дерьмо, возьмёшь и напишешь о нас всех. А что?!
– Непременно, – смеясь, ответил Молчун. – Как только, так сразу.
Позавтракав, друзья стали собираться, Хайенке позвонил своему нечаянному знакомому и назначил встречу.
Город жил своей жизнью, будто и не произошло ничего. Город, огромный живой организм, не заметил потери нескольких клеток. А Молчуну показалось, будто стало светлее и люди на улицах повеселели. Ну, ещё бы, думал он, ведь мы вырезали некоторые раковые опухоли, избавив город от болячки. Но болезнь не вылечена, лишь определены симптомы и сделан первый надрез.
Автопилот, которому сегодня доверил управление мобилем Молчун, доставил друзей на Амели-стрит, к небольшому кафетерию. Они оставили мобиль и заняли места на открытой террасе, за небольшим столиком. Спустя минуту к ним подсел тот самый ремонтник из гаража полицейского управления.
– Здравствуйте, – поздоровался он, пожав руки обоим друзьям. – Давайте выпьем по чашечке кофе, поболтаем о том, о сём, о погоде, а потом прокатимся. Как вам такой расклад?
– Ничего не имею против, – согласился Молчун, посмотрев на Хайенке. Тот тоже кивнул.
Он провели в кафетерии минут двадцать, обсуждая последние новости спорта, в частности Лигу Чемпионов по гравиболу. Расплатившись с официантом, они уселись в мобиль Молчуна и отправились за город.
– Едем на северо-запад, – указал направление ремонтник. – На кольцевом шоссе к нам пристроится мобиль сопровождения, так что не нервничайте.
Выбравшись из сутолоки городских улиц на первое кольцевое шоссе, Молчун прибавил газа, а через минуту, наблюдая в монитор вид сзади, приметил огромный мобиль – «Граундлер». Тот держал некоторую дистанцию, шёл в нескольких рядах левее, но то, что это и есть обещанное сопровождение, сомнений не вызывало.
Место для переговоров выбрано было как нельзя лучше. В десяти километрах от оживлённых трасс города, в небольшой теснине меж двух холмов. Когда подъехали, их уже ждали – брат-близнец того «Граундлера», который подоспел несколькими минутами позже.
Молчун оглянулся, посмотрел на ремонтника, тот кивнул, улыбнувшись.
– Чувствуете? – спросил он.
– Да, – ответил Молчун. – Последний раз такое было очень давно, когда таких, как я, было чуть больше десяти человек. Так мы чувствовали друг друга.
– Здесь все друзья, мистер Олива, поэтому вы всех чувствуете, «слышите», так сказать. В противном случае вам уже сожгли бы ваш модуль-имплант. Пойдёмте, я познакомлю вас с моими братьями.
Легионеров оказалось немного, всего восемь человек. Все одеты в обычную одежду, настолько обычную, что она, по мнению Молчуна, не соответствовала их мобилям, на граундлерах обычные люди не ездят.
Когда здоровались, знакомясь, Молчун приметил, что у каждого легионера на запястьях широкие браслеты.
