Олег Верещагин - Чужая земля

— А по шее?

— А давай, — Борька выставил перед собой руки, пригнулся. — Только без кулаков.

Как и все казаки, Борька виртуозно владел любым холодным и огнестрельным оружием, но свысока относился к рукопашному бою, ограничиваясь обязательной школьной программой. Игорь напротив — был в этом отношении отлично подготовлен и удивился, видя, что его друг принял стойку, характерную для немецкой народной борьбы.

— Кто тебя учил рингкампфу? — поинтересовался Игорь, становясь в классическую стойку.

— Ребята-германцы…

— Ну, сейчас ты у меня тут всю грязь вспашешь, — пообещал Игорь. — И не жалуйся…

— Оп! — Борька шлепнул Игоря по плечу и, скользнув под его руку, обхватил соперника сбоку поперек туловища, уперев голову под мышку и мешая Игорю провести свой захват. Мальчишки сопели и пыхтели, одерживая смех — они боролись даже не в шутку, а ради нахлынувшей придури. Наконец Игорь убедительно доказал превосходство классического стиля над архаичным рингкампфом — он швырнул Борьку через плечо в наиболее грязное место и поинтересовался, упершись ладонями в колени:

— Кустик над тобой потрясти?

Борька сел, окрестив ноги, взглянул на Игоря снизу вверх… и, внезапным быстрым движением схватив его за щиколотки, дернул на себя. С негодующим воплем наследник дворянского рода Муромцевых уселся в грязь:

— Ах ты, ублюдок!!!

— Очень может быть, — весело согласился Борьке, — но, во всяком случае, теперь ты сидишь в той же грязи, что и я.

Секунду казалось, что Игорь вот-вот рассердится на самом деле. Но вместо этого он улыбнулся и заметил:

— Что ж, тут не так уж плохо. Но мне кажется — все-таки надо встать, помыться, одеться и ехать дальше, — он поднялся на ноги, задумался и сказал: — Я такую грозу видел… нет, если честно, я такой грозы не видел вообще.

— Погодники говорят, что южнее грозы еще даже сильнее, — Борька влез в кусты, как в стоячую ванну. — Ой, холодная!

Игорь помылся по соседству. Небо окончательно очистилось, словно его метлой размели от туч, солнце жарило с неослабевающей силой, превращая лес в парилку. Мальчишки какое-то время вели коней в поводу, чтобы не стереть им седлами мокрые спины. Ручей, журчание которого они слышали перед ливнем, вздулся и ревел, превратившись в настоящую реку.

— Это схлынет скоро, — Борька подобрал на берегу несколько галек, бросил одну, другую, третью, прислушиваясь и вглядываясь. — А сейчас метра два будет, не пройдем.

— Брод поищем, — предложил Борьке Игорь. Тот засмеялся:

— Нет тут брода. Подождем, — он поковырял носком сапога землю, присел, доставая засапожник, разрыхлил ее возле какого-то кустика и выдернул несколько диких редек. — Хочешь?

— Давай, — Игорь наклонился, прополоскал редьку в воде и задумчиво ею захрустел. — Надо сегодня что-нибудь подстрелить.

— Иррузайца, например, — добавил Борька.

Сухо шурша, рясы яшгайанов мели пол. Они вдвоем шли впереди и придавали Уигши-Уого куда больше уверенности, чем металлически топающие позади офицеры личной охраны. Тем более, что были это НЕПРОСТЫЕ яшгайаны… Главе Крылатого Совета с трудом удавалось сдерживать нервную дрожь — он надеялся, что его волнение не очень заметно. Хотя — что можно скрыть от слуги Змея? Нет, бояться нельзя. Да и не надо — Друзья рядом, они защитят от врага, перед которым бессильно земное оружие.

Но дрожь Уигши-Уого была вызвана не только тем, что он боялся. Пожалуй даже — не столько. Похоже было, что Птица услышала его неистовые молитвы. Кажется — удастся если не отвратить, то сильно отсрочить гибель ревнителей единственной веры.

Глава Совета шел на встречу с РУССКИМ, известившим его через Друзей, живших под личинами яшгайанов, о желании помочь…

…При виде летающей машины остановились все. Белокожий, сидевший в открытой двери, поднялся на ноги и скрестил на груди руки. Он был высокий, в травянистого цвета одежде и вроде бы безоружный.

— Дальше я пойду сам, — сказал Уигши-Уого. Он обязан был это сказать и твердо повторил в ответ на испуганное движение начальника охраны: — Я пойду сам. Один. Ждите.

Русский двинулся навстречу, но остановился, пройдя несколько шагов. Поклонился — одной головой, скорей просто кивнул. У него были неприятные глаза — живые, как ртуть, изменчивые, с белой и серой полосами вокруг пульсирующего зрачка. И волосы цвета дорожной пыли в жаркий день — по всей голове, как у обольщающих демонов с фресок. Но заговорил он первым, заговорил на родном языке Уигши-Уого, вполне вежливо и правильно:

— Разрешите представиться — Карев Ольгерд Денисович, глава совета директоров Объединенной Космической Компании в системе Полызмея. Я имею честь говорить с господином Уигши-Уого, главой Крылатого Совета Иррузая?

-. Да, — Уигши-Уого сделал жест согласия, потом кивнул — как это делали белолицые, соглашаясь с собеседником. — Мне сообщили, что вы настойчиво искали встречи. Вот он я. Что вы хотели мне сказать… Оли-Геуро?

— Я хотел не сказать, а предложить, господин Уигши-Уого, — русский улыбнулся. — Спасение. Или отсрочку вашей гибели, по крайней мере.

Главе Совета сделалось не по себе — белолицый угадал его мысли. Уигши-Уого едва устоял перед соблазном нанести наглому, высокомерному пришельцу мысленный удар. Вместо этого он плотнее запахнулся в плащ и сухо ответил:

— Я готов слушать.

— Вы погибнете в ближайшие несколько лет, — сказал русский, и Уигши-Уого вскинулся от холодной бесцеремонности его тона. — Они, — кивок в сторону яшгайанов, — вас не спасут. Не станут ради вас открыто ссориться с Землей… вы понимаете, О ЧЁМ и О КОМ я… — яшгайаны остались неподвижны. — Генерал-губернатор вас добьет; он человек весьма упорный.

— Я это уже понял, — процедил Уигши-Уого. Как ни в чем не бывало белолицый продолжал:

— Но мы можем оттянуть сроки вашей гибели — а время меняет многое; как знать — может быть, и ваши судьбы оно изменит к лучшему? В обмен на сотрудничество мы требуем одного — открыть для наших торговых экспедиций территории Иррузая и Аллогуна.

— Вот как… — Уигши-Уого с трудом сдержал гнев. С тех пор, как Иппа превратилась в союзника пришельцев, а занимаемые ими районы поползли во все стороны, как злая опухоль, дела с торговлей и так шли неважно. А согласие на прозвучавшее сейчас предложение — он понимал это! — вообще поставит под контроль белых всю торговлю. Это же рабство! Этого не требовали от вабиска даже Друзья… Но облечь свой гнев в слова Уигши-Уого не успел.

— Мы можем договориться, — невозмутимо продолжал русский. — Мы понимаем цену торговли. А генерал-губернатор не понимает и не поймет никогда — он потомственный дворянин высшей пробы. С ним вы не договоритесь, он вас уничтожит и сожжет ваши города, как сжег Кухлон.

Слова били, как молот. Уигши-Уого испытал приступ отчаянья — он знал, что пришелец говорит правду. Но прозвучало в словах русского и еще что-то… что-то, не сразу понятое главой Совета. И лишь через несколько мгновений он сообразил: ненависть.

Говоривший ненавидел своих соплеменников.

"Они могут уничтожить сами себя, — голос одного из Друзей прозвучал в мозгу Уигши-Уого. — Пусть он поможет тебе и спасет твой народ, его веру… а там мы поможем тебе в другом — расправиться с ним самим и теми, кто его послал."

— Что же вы можете сделать? — отрывисто спросил Уигши-Уого. Белолицый зачем-то двинул плечами, словно ему жала одежда:

— Кое-что… Видите ли, последние несколько веков нашей страной правит тупое, косное и фанатичное стадо, называющее себя дворянством. Оно срослось с государственными структурами и частью корпора… э… купечества. С другой стороны — есть мы, свободные корпорации. Между нами… — он столкнул два кулака так, что они издали отчетливый стук. — Они мешают свободной торговле, развитию рынка и вообще развитию человечества. Они опутали жизнь множеством нелепых запретов. Мы с удовольствием свалим одного из представителей дворянства — а если это произойдет со скандалом, то мы получим редчайший шанс поставить на место генерал-губернатора нашего человека.

— Вы говорите — «мы», — осторожно начал Уигши-Уого. — Вы не один? За вами стоит сильная группа людей?

— Да, — коротко ответил белолицый, и глава Совета понял: ложь. Группа-то, вернее, есть наверняка. Но никакой особой силы за ними нет и они боятся своих правителей. Однако — и ненавидят, а ненависть большая сила… да и потом: тот, кто сорвался в пропасть, ловит рукой летучую паутинку. И кто может сказать, велики или малы возможности стоящего перед Уигши-Уого русского? Даже одиночка может обладать немалой властью…