Юрий Козловский - Пропавшие без вести
Кварацхелия рассказывал о многочисленных пунктах общественного питания, разбросанных по всему Городу, где совершенно бесплатно можно было наесться от пуза, не ограничивая себя в выборе блюд. Готовили и обслуживали в этих заведениях тоже рабы. Для бледнолицых считалось позором самостоятельно обслуживать себя и вообще заниматься «низкой» работой. Дела, которыми не зазорно было заниматься «апостолам», регламентировались специальными списками. А если, к примеру, бледнолицый хотел питаться дома, он должен был завести себе повара, но ни в коем случае не прикасаться сам к сковороде или кастрюле. Даже самостоятельно налить суп в тарелку считалось признаком дурного тона и осуждалось вампирской общественностью.
У Николая давно уже сосало под ложечкой от голода, но он лишь с сожалением поглядывал на открытые двери многочисленных ресторанчиков, откуда на улицу вырывались умопомрачительные запахи. Он опасался сморозить что-нибудь не принятое в этом мире, например, перепутать вилки или очередность блюд и тем привлечь к себе внимание. Вот и сейчас он с немалым усилием отвернул нос от очередной харчевни и перешел на другую сторону. Сам виноват, нужно было сорвать и прихватить с собой парочку «антрекотов». Теперь оставалось надеяться, что друзья не откажут в куске хлеба. Но сначала надо было найти их в этом проклятом Городе.
Глава 6
Встреча с друзьями
— Господи, какие же у вас отвратительные рожи! — сумел произнести сквозь смех Лесовой, когда трое друзей выпустили его из объятий и перестали колотить по плечам в приступе вызванного встречей восторга.
— Да ты в зеркало посмотри, красавец! — ответил Леня Полищук, глядя на Николая со смешанным чувством радости и печали. Может быть, оттого, что последний член команды оказался вместе с ними черт знает где, без всякой надежды на возвращение домой?
— Что ты смотришь на меня, как на покойника? — Лесовой перехватил взгляд Лени.
— А кто мы есть? — ответил вместо него Дима Стрешнев. — Мы и есть живые покойники. Тебе же говорят — посмотри в зеркало! Если уж оказались на том свете… Вот только понять никак не можем, в рай попали или в ад? Если по обстановке судить да по тому, как с нами обращаются, то похоже на рай. Только народец здешний меньше всего похож на ангелов. По тому судя, что они нам тут на уши вешают, — чистые бесы. А нам приходится помалкивать и соглашаться. Иначе давно бы они нас уработали так, что и концов не найдешь. За ними не заржавеет. Эх, как иногда хочется разнести здесь все вдребезги! А потом думаешь — ну, разнесешь, а дальше-то что делать? Как втроем со всей этой сворой сражаться?
— Вчетвером, — поправил его Николай.
— Теперь вчетвером, — согласился Стрешнев. — Только что от этого изменится? Знаешь, нам как новичкам что-то вроде ликбеза устроили. Специально приставленный человечек языку местному нас учит, а еще политинформации проводит. Эти, как их, догматы в сознание вколачивает. Ну, чисто комиссар, кожана только не хватает да «маузера» на поясе! Такое несет! Никакой маньяк того не придумает, что они здесь с людьми вытворяют. Не знаю, как это у них получается, но они из людей в три секунды идиотов делают! Если бы у нас рожи вовремя не побелели, нам бы тоже мозги засрали, как всем, и в шахту отправили. Или здесь, в Городе, говно бы за ними выгребали! А комиссар этот еще намекает, что совсем скоро они всех людей оттуда сюда переселят, а сами наше место на Земле займут! Сил моих больше нет кивать, как заводной болванчик, да своим притворяться! Ну, нет, он точно дождется, возьму его как-нибудь за ноги да разорву пополам, от жопы до головы!
Лесовой посмотрел на атлетическую фигуру командира — да, этот сможет! Вот только что это даст? А Стрешнев между тем продолжал изливать накопившиеся чувства:
— Мы тут, как вместе собрались, так только и гадаем — что нам делать? Ведь эти твари не шутят! Да так пока ничего и не придумали. Сердце уже болит — живем здесь кум королю, сват министру, а своим ничем помочь не можем. Вот Леня, — он показал на Полищука, — давно говорит — был бы Колька Лесовой с нами, тот бы обязательно чего-нибудь сообразил. Может, говорит, и заявится, раз уж мы все здесь?
Полищук в подтверждение кивнул.
— Все верно! — улыбнулся Лесовой. — И я сюда заявился, и мысли кое-какие имеются.
— Откуда? — в голосе Стрешнева звучало сомнение, но глаза у него загорелись надеждой. — Что ты здесь знаешь? Сам ведь говорил, что второй день всего, как прибыл!
— Так я ведь сюда проник не случайно, — ответил Николай, — а с особо важным заданием. И имею полномочия привлечь вас к его исполнению. Но только в том случае, если вы согласитесь снова считать себя на службе.
Николай говорил вроде как с улыбкой, но слова звучали серьезно, и друзья, превратившиеся в прежних бойцов, слушали его подтянувшись, как привыкли выслушивать приказы.
Лесовой рассказал друзьям обо всем, что произошло с ним с того момента, как он переступил порог Научно-исследовательского центра специальных проектов. Об отделе аномальных явлений и его бледнолицем руководителе. О своих приключениях на Колыме и золоте, которое «апостолы» переправляют в наш мир. О попытках главы спасательного ведомства помешать агрессии бледнолицых. И, наконец, о плане действий, предложенном доктором. Промолчал лишь о визите к жене Дениса, стерве Марине, хотя о том, что побывал у Оксаны Полищук и помог ей деньгами, рассказал. Красильников не стал ничего уточнять, но Николай заметил, что по его лицу пробежала хмурая тень.
— Ну, Кварацхелия, каков гусь! — восхитился Стрешнев. — Там, дома, я думал — ну, болезнь какая-то редкая у человека, спрашивать даже стеснялся. Когда уже здесь увидел этих, с белыми рожами, то решил, что он один из них, что его к нам специально внедрили, резидентом. А оказывается, все наоборот?
Стрешнев вдруг задумался, потом спросил:
— А не может он оказаться двойным агентом?
— Я прокачивал такой вариант, — ответил Лесовой. — Данных нет ни за, ни против, но я уверен, что он наш.
— Интуиция? — с едва уловимой иронией спросил Красильников.
— А ты в нее не веришь? — резко повернулся к нему Николай.
— Почему? — слегка смутился Денис. — Вроде раньше она тебя не подводила…
— Тогда решайте! — сказал Николай. — Но учтите — если вы принимаете предложение и возвращаетесь на службу, то назад дороги нет. Не хотел бы говорить громких слов, но напомню — мы все принимали присягу.
— Все согласны? — Стрешнев посмотрел на Красильникова и Полищука и констатировал: — Раз молчите, считаю, что возражений нет. Только хочу внести предложение — в сложившихся условиях считаю правильным передать командование группой майору Лесовому. Что скажете, мужики?
— Согласен! — сразу сказал Полищук. — Тут не до командирских амбиций.
Красильников чуть помедлил, но тоже согласился, безразлично пожав плечами:
— Тебе виднее.
— Я только ума не приложу, — Стрешнев почесал в раздумье начавший лысеть затылок, — как тебя у нас легализовать? Ведь бледнолицые ни за что не поверят, что ты появился здесь случайно да еще так легко нашел нас. Вряд ли, конечно, у них есть что-то вроде полиции или службы безопасности, но они не дураки, и вопросы у них непременно возникнут. Значит, придется тебе прятаться у нас до самого начала операции. Хорошо еще, что здесь не принято без приглашения в гости ходить. Даже если кто и зайдет, всегда найдем, где тебя укрыть. Домина-то вон какой! Мы сколько времени здесь прожили, а я всех комнат так и не сосчитал.
— А я и не собираюсь легализовываться! — огорошил Николай бывшего командира. — Я вообще долго у вас не задержусь. Вот обсудим все детали, отдохну слегка и уйду.
— Но… — попытался вставить что-то Стрешнев.
— Никаких «но»! — перебил его Лесовой и добавил с улыбкой: — Я знаю, что делаю. Сам сказал, что теперь я командир, вот и не возникай теперь!
— Хорошо, — согласился Дмитрий. — Но мы сегодня должны быть у комиссара. Очередная политинформация, мать его…
— Так можно не ходить! — предложил Полищук. — Один кто-нибудь сходит, скажет, что вчера вина перебрали, идти не можем.
— Точно! — обрадовался Стрешнев. — Давай, сбегай!
— Сиди! — остановил Полищука Денис Красильников. — Я схожу.
Он поднялся с кресла и вышел из комнаты. Николай проводил его взглядом. Вот же приворожила мужика стерва Марина! Похоже, он даже здесь только о ней и думает! Но вникать в лирические чувства бойцов не было времени, и он спросил у Дмитрия:
— А поверит ваш комиссар?
— Куда он денется? — ответил Стрешнев. — С тех пор как у нас побелели рожи и мы поклонились этому их божку, Конраду, мы пользуемся всеми правами и привилегиями. То есть никто не может заставить нас делать то, чего мы делать не хотим. Так что, будь уверен, комиссар ни за что не заявится сюда разбираться с нами.
