Роман Злотников - Маневры неудачников
— Это была просто теория, — сказал Азим. — Которая не объясняет всего.
— В этом проблема всех существующих на данный момент теорий, — согласился я. — Как бы убедительны они ни были, все равно найдется пара фактов, которая не лезет ни в одну из них. Истина где-то рядом.
— Сидит в уголке и хихикает, наблюдая, как мы в очередной раз прошли мимо.
Конечно, по-хорошему штурмовать секретную лабораторию СБА на Тайгере-5 надо было совсем не так.
Профессионалы поступили бы иначе. Никто бы не полез на штурм, имея на руках только разведданные Визерса, без предварительного визуального наблюдения хотя бы в течение пары дней.
Да и план операции должен был быть совершенно другой.
Штурмовой корабль повисает на нижней орбите, с его борта стартуют три десантных катера по десять человек в каждом. Когда десант оказывается на земле и берет под контроль периметр, звено истребителей входит в атмосферу и выносит защитный купол, подавляя огневые точки, уничтожая источники энергии и средства передвижения. Отработав, истребители держатся поблизости, и тогда к делу подключается десант, наступая на объект с нескольких сторон, методично и аккуратно зачищая территорию.
Тогда в ходе операции не возникло бы никаких сюрпризов типа недостающего флаера и валящихся прямо на голову врагов.
Я попытался поставить себя на место охранников. Ребятам было скучно, ребята отправились полетать на флаере? Куда они могли лететь, если учесть, что больше на планете никого нет? И зачем они отправились на эту прогулку в полностью снаряженных и готовых к бою силовых скафандрах?
Сейчас это уже не так важно. Главное, ребята успели вернуться чертовски не вовремя.
Движение справа. Проламывая стену — и кто только так строит? — в помещение вваливается еще один десантник. И одновременно с этим датчики движения фиксируют какое-то шевеление сзади.
Поднимаю руку, и заряд плазмы отправляется в полет. Даже не глядя, понимаю, что промазал, ухожу в сторону, серия импульсов раздирает пространство там, где я только что стоял, какое-то научное оборудование у стены разлетается в клочья.
Первый десантник рвет дистанцию и бросается прямо на меня. Это он зря, только мешает второму прицелиться. Я встречаю его выброшенной вперед правой рукой, бронированный кулак врезается в нагрудную пластину.
Такой удар может убить не только быка, а и целого слона, но парню в броне все нипочем. Он хватает меня поперек туловища и швыряет в стену, стена, понятное дело, такого обращения не выдерживает.
Пока я встаю, стряхивая с себя обломки, десантник палит по мне из импульсной винтовки.
Броня исправно поглощает заряды, отрабатывая на все сто, но индикатор температуры медленно плывет в сторону перегрева. Еще пара минут, и он перегрузит мне систему, тогда будет невесело.
Пара минут — это целая вечность в условиях боя. Никто не может строить планы, рассчитывая на то, что впереди целая вечность.
Активирую ранцевый двигатель, небольшой рывок, пока не успели сработать компенсаторы перегрузки… Я поднимаюсь на три метра в воздух, пробиваю головой потолок. Если надо мной находится что-то тяжелое и массивное, мне придется срочно искать другой план, но тут только трубы и кабели, которые я легко рву, пробиваясь сквозь крышу.
Мне бы в небо…
Срез крыши мелькает перед глазами, и я взмываю на высоту десять метров. В крыше видны несколько проломов, одну дыру я только что проделал собственным телом…
Третий десантник находится снаружи, он стоит на крыше, и мое появление явно становится для него сюрпризом. Долго удивляться он не успевает, я посылаю в него предпоследнюю ракету из своего боезапаса. Надеюсь, что план Визерса верен и Кира находится не в том помещении, которое расположено прямо под нами.
— Подобные операции — это всегда хаос, — сказал мне на прощание Азим. Я уже облачен в силовую броню, и мы напоследок тестируем систему внутренней связи. — И чем дальше, тем выше вероятность, что все пойдет вразнос. Поэтому в целях неувеличения энтропии тебе надо убить как можно больше людей как можно раньше. Каждый живой враг увеличивает меру хаоса, каждая лишняя минута увеличивает меру хаоса, поэтому, если ты хочешь победить, ты должен действовать быстро и безжалостно.
— Мне можно использовать эмоции или это путь на темную сторону силы? — поинтересовался я.
— Не понимаю, о чем ты, но вижу, что ты нервничаешь, — сказал Азим, помогая мне забраться в десантную капсулу. — Это нормально, и это пройдет, как только ты начнешь действовать.
— Если так, то ситхом мне не быть. Придется выбрать путь джедая.
— Да поможет тебе Аллах, — сказал Азим, закрывая створки десантной капсулы и оставляя меня в темноте. — Но помни, что Аллах помогает только тем, кто помогает себе сам.
— Это не новости.
— Что тебе говорит твое шестое чувство?
— Оно молчит, — сказал я. — Зато все остальные чувства хором орут о моей глупости.
— Это тоже нормально, — сказал Азим.
— Надо было мне стать фермером.
— Ты воин, — сказал Азим. — И похоже, что не ты выбрал путь воина, а путь сам выбрал тебя.
— Это уже больше похоже на бушидо.
— Какая разница, на что это похоже, если это похоже на правду? — поинтересовался Азим. — Я уже в рубке. Готов ты или нет, но через три минуты я сброшу капсулу, и ты сделаешь очередной шаг по этой своей дороге.
— Чудесно, — сказал я. — Если ты не против, последние три минуты на борту «Ястреба» я хотел бы провести в тишине.
Реальный бой никогда не идет по плану, составленному в спокойной обстановке и, казалось бы, предусматривающему все детали. Когда дело доходит до практики, всегда есть шанс, что что-то пойдет не так.
Если фигня может случиться, она обязательно случится, как говорит закон Мерфи. И даже если вам кажется, что фигня случиться не может, ее эти соображения, как правило, не останавливают.
Под огнем решения принимаются быстро, и часто бывает так, что ход, только что спасший тебе жизнь, приводит к очередной ситуации, в которой тебе могут отстрелить башку. И тогда тебе надо соображать снова.
Мне повезло.
У моих противников не было ракет. Паря над крышей на реактивной тяге ранцевого двигателя, я представлял собой идеальную мишень, и, если бы у них были ракеты, операция для меня завершилась бы в тот же миг.
Но у них, похоже, вообще возникли проблемы с боезапасом, потому что через пролом в крыше в мою сторону полетел не импульс лазера и не заряд плазмы, а десантник на реактивной тяге.
Это была ошибка, так как, выжимая из двигателя полную мощь, парень мог лететь только по прямой, лишив себя способности маневрировать. Наверное, он думал, что я просто не успею выстрелить, но я успел. Старый думер имеет преимущества, а на реакцию я никогда не жаловался.
Один сгусток плазмы не мог повредить его броне, но вывел из строя ранцевый двигатель. Взрыв на мгновение ослепил мои камеры, и я пропустил момент, когда стартовал второй десантник. Тело его коллеги еще не успело рухнуть на крышу, как шустрый парень, появившийся прямо подо мной, схватил меня за ноги и потащил в сторону от станции.
В мои планы это не входило. Я отключил собственный двигатель, и мы сразу просели метров на пять, пока его компьютер корректировал тягу в связи с изменившимся весом.
Я отчаянно брыкался, но сбросить лишний груз пока не представлялось возможным. Интересно, почему он не стреляет? Куда они летали, если вернулись на станцию с почти полностью истраченным боезапасом? Было скучно, и они устроили в пустыне внеплановые стрельбы? Учитывая, что у них не было ракет и они экономили даже на импульсах боевых лазеров, эта версия представлялась мне наиболее вероятной.
Скука — это бич дальних гарнизонов.
Они должны сказать мне спасибо за то, что я принес какое-то разнообразие в их жизнь. Правда, принес я его ненадолго.
Десантник выключил двигатель, или у того просто кончилось топливо, и мы рухнули на землю с высоты двадцать метров. Броня компенсировала удар, и по ощущениям это было похоже на то, как будто я просто спрыгнул с третьей ступеньки крыльца. Парашютист и тот испытывает более сильный удар о землю.
Поскольку я оказался сверху, у меня было некоторое преимущество, и я со всей дури вломил парню по голове. Точнее, по шлему. Голова бы такого удара не выдержала, зато шлем силовой брони такими приемами можно разве что поцарапать. Парень подсечкой сбил меня с ног, я вломил ему локтем в живот… В смысле, локтевым сегментом в нижнюю часть нагрудной пластины.
Как и следовало ожидать, никакого эффекта это не возымело. Но стрелять друг в друга мы не могли, даже если бы у него и было чем. Поскольку мы сошлись в рукопашной, любой выстрел был бы одинаково фатален для нас обоих.
