Юрий Уленгов - Метро 2033. Грань человечности
Он резко развернулся, передергивая затвор и замер.
В глубине комнаты стояла мать-настоятельница монастыря. Голова была склонена набок, перерубленные мышцы шеи не давали держать ее ровно. Из уродливой, рваной раны сочилась кровь.
– К-к-как-ого хрена? – руки задрожали мелкой дрожью, в горле пересохло.
– Я же просила тебя по-хорошему: уйди. – Дыра в шее мешала нормальной работе голосовых связок, потому настоятельница не говорила, а тихо шипела. – Ты не послушал меня. Почему?
– Я… Я… Да пошла ты! – теряя над собой контроль, выкрикнул геолог, вскидывая автомат. – Тебя нет! Ты умерла! Убирайся отсюда!
– Это тебя уже нет. Почти, – прошипел призрак, делая шаг вперед.
Андрей прицелился в центр силуэта и вдавил спусковой крючок. В маленькой комнате лай автомата ударил по ушам. Залязгал затвор, полетели гильзы. Прекратив стрелять, Андрей открыл крепко зажмуренные глаза. Кроме него в комнате никого не было.
– Что за чушь, твою мать?
Он покосился на бутылку из-под коньяка, упавшую на пол. Быть может, дело в алкоголе? Мог он за годы приобрести галлюциногенные свойства? Да нет, вроде как. А может… Может, ему что-то подсыпали? Точно! Какая-то тварь решила от него избавиться. Игнат? Или Олег? Да без разницы! Порешить обоих – и дело с концом! Точно!
Он развернулся к дверям, намереваясь тотчас же осуществить задуманное – и отпрянул.
Темная фигура стояла, привалившись к дверному косяку. Заляпанный кровью свитер, слипшаяся в неряшливые сосульки борода – и темный провал выше челюстей. Антон?!
– Ну вот и свиделись, Андрюша. – Фигура сделала шаг вперед. – Я у тебя давно хотел спросить, да случая не представлялось все: зачем ты со мной так? Я же тебя только припугнуть хотел. Ну, порезал бы немного. Но убивать не стал бы. Как же я из-за жратвы тебя убил бы? А вот ты… Ты поступил плохо. Зачем ты меня убил?
Антон вновь шагнул к Андрею, и тот дернул спуск. Тишина. Он что, расстрелял весь магазин по монашке? И не заметил этого? Или патрон перекосило? Твою мать, где же люди? Они должны были уже сбежаться на выстрелы!
Он попятился, зацепил стол, перевернув пепельницу. Пошел дымок – он не затушил окурок. Зашарил взглядом, пытаясь отыскать пистолет. Но оружия не было. Дьявол! Да что здесь происходит?
В углу зашевелилась густая тень, и оттуда выступил мужчина. Хлипкий, невысокий, неестественно бледный. Он руками придерживал полы куртки, не давая им распахнуться.
– Привет, Андрей. Хорошо устроился, я смотрю. Забыл про меня совсем? Ты же обещал меня вывести. Помнишь? Тогда, когда мы заблудились? А что сделал на самом деле, а?
Геолога затрясло.
– Ты… Ты… Откуда ты здесь?
– Оттуда. – Мужчина мотнул головой в сторону окна. – Из тайги, в которой ты меня бросил. У меня тоже к тебе вопрос: вкусно хоть было? Не противно? Сырым же, наверное, да?
– Чтто… сссырым?
– Да ладно тебе придуриваться, – беззлобно сказал щуплый. – Ты же и сам все знаешь. – И распахнул курточку.
Андрей уставился на обнаженные, окровавленные ребра, с которых когда-то срезал широкие пласты мяса и кожи.
– Так как? Тебе понравилось? Я помню, соль у нас вроде оставалась, да?
– М-м-мы же заблудились тогд-дда. – Зубы геолога отбивали дробь, ему казалось, что он медленно отступает назад, но на деле он не мог сдвинуться с места, будто прирос к полу. – Т-ты же понимаешь. Понимаешь же?
– Конечно. Конечно я понимаю, Андрей. И Антон все понимает, да, Антон? Да мы все всё понимаем, не переживай!
В комнате внезапно стало людно. Из углов появлялись все новые и новые тени, становившиеся все реальнее по мере приближения к свету от горящей на столе карты, пропитанной алкоголем.
– Да пошли вы все!
Геолог решился. Размахнувшись, бросил в подступающую толпу автомат, развернулся и, сделав два быстрых шага, головой вперед прыгнул в окно. Посыпалось разноцветное витражное стекло, раздался короткий крик, и внизу, на каменных плитах двора, влажно шмякнуло.
Дверь с треском распахнулась. Игнат и Федор, привлеченные криком и стрельбой, смогли наконец совладать с запертой изнутри прочной дверью и ворвались в комнату.
– Какого хрена?
Федор среагировал первым. Подскочив к печи в углу, он схватил с нее ведро с водой и выплеснул на стол. Пламя, начавшее уже было лизать книжный стеллаж возле стола, недовольно зашипело и погасло.
Игнат подошел к окну, высунулся вниз и покачал головой. Повернулся, глянул на Федора.
– Ну что? Пошли народ будить. Кажется, старшего выбирать надо.
Тот лишь кивнул. Игнат прошел по комнате, поднял с пола разряженный автомат и, также сокрушенно качая головой, вышел в коридор.
Глава 12. Завод
Снегоход взрыкнул в последний раз и стал, дернувшись.
– Ну что же ты, а? – Захар в сердцах ударил ладонями по рогам руля. – Ну давай, родной! Совсем чуть-чуть осталось же!
Машина молчала, не реагируя на стартер.
Лесник слез со снегохода и присел возле стремительно остывающего мотора. Он понятия не имел, что случилось с техникой. Да если бы и имел, то что? Он встал и озабоченно поглядел назад.
Небо на западе темнело, заволакивая горизонт мутными серыми тучами. Единым фронтом они стремительно двигались вперед. Слишком стремительно. Температура резко упала, и Захар начал подмерзать. Пока еще слабые порывы ветра резвились, поднимая поземку, но было видно: еще немного – и они превратятся в секущие крылья, полными горстями кидающие снег в лицо, застилающие глаза и не дающие сориентироваться в окружающем пространстве.
Приближался буран.
Судя по признакам – такой, какого не было давно. Разгоняясь над скованным льдом Байкалом, не встречая преград на пути, ветер мчался сюда, чтобы закрутить одинокого путника в последнем танце и оставить в сугробе окоченевший труп. Раньше таких называли подснежниками. Захар и сам на таких натыкался у себя в лесничестве. Только вот на него самого вряд ли кто-то наткнется.
Он тяжело вздохнул, глянул на небольшой лесок на горизонте, в котором планировал укрыться от бурана, достал из прицепа лопатку и принялся рыть яму. Печально, конечно, что снегоход кончился. Но сейчас не до него. Сейчас нужно спастись самому и спасти припасы. А лучшего способа, чем зарыться метра на три в снег, Захар придумать не мог.
С той ночи, когда он вырвался из монастыря, прошла неделя. Размеренная и пустая. Ехал, останавливался, разбивал лагерь, отогревался, спал и ехал снова. Как будто мир вокруг не рухнул в тартарары восемь лет назад, а сам он – из тех двинутых, кому не сиделось дома с семьей и все тянуло на приключения, покорения и преодоления. В Амундсенов все играли. Легко быть Амундсеном, когда у тебя в кармане спутниковый телефон и максимум, что тебе грозит – слишком большая сумма за то, что спасатели на вертолете с оранжевыми полосами прилетят вытащить тебя из задницы, в которую ты влез по недомыслию и скудоумию.
Захар сплюнул. Ветер крепчал, и он копал все быстрее, надеясь зарыться на нужную глубину до того, как его накроет бураном.
И надо ж было снегоходу именно сейчас навернуться! Когда до конечной цели путешествия оставалось всего ничего. По его прикидкам, до Иркутска оставалось не больше пятидесяти километров. День пути – и он на месте. Да, по сугробам снегоход шел тяжелее, чем по льду Байкала, здесь снег не так разметался ветрами, как на озере, но скорость передвижения упала не критично. И вот нате вам пожалуйста – не дотащил Захара кот арктический. Устал.
Он успел углубиться метра на полтора, когда сквозь завывания ветра услышал звук. Он обратил на него внимание, потому что очень уж он отличался от всего, слышанного за все время путешествия. Такой забытый и в то же время такой знакомый звук.
Звук работающего большого двигателя.
Выбравшись из ямы, Захар огляделся и едва не вскрикнул от удивления. Совсем недалеко от него, в каком-то километре, по снегу медленно ползла темная гусеница вездехода.
Лесник кинулся к снегоходу и принялся рыться в чересседельной сумке. Именно там лежала так ни разу и не понадобившаяся ракетница, которую он прихватил еще в Золотом. Мелькнувшую было мысль о том, что в вездеходе совсем не обязательно должны быть добрые люди, а, скорее всего, совсем даже наоборот, он отогнал. Лучше во время бурана в вездеходе с не самыми лучшими людьми, чем в сугробе рядом со сломанным снегоходом. Куда они могут ехать? Да только в Иркутск. Больше некуда. И то, что им по пути, – это очень и очень хорошо.
Ракета понеслась почти параллельно земле и перпендикулярно пути следования вездехода. Так, чтоб с гарантией увидели. И в вездеходе увидели. Машина остановилась, а потом медленно повернулась и поползла в его сторону.
Вторую ракету он вбил в небо, чтобы точно обозначить свое местоположение. Десять томительных минут ожидания на пронизывающем ветру под стремительно темнеющим небом – и вот темная гусеница превратилась в приземистую продолговатую машину с просторной кабиной, жилым отсеком и грузовым отделением.
