Артем Мичурин - Ренегат
— С кем же ты рос? Ведь кто-то тебя подобрал.
— Давай вернёмся к предыдущей теме, — предложил Коллекционер. — Ты про зверюшку интересовался, не стрельнет ли в спину после того, как груз добудем. Отвечаю — не стрельнет. Этот мясной танк нам, похоже, и впрямь в усиление придан. Но успокаиваться рано. Вчера, по дороге сюда я заметил, что у нас появился попутчик.
— Давно?
— На пятом часу прогулки. Один. Очень грамотный товарищ. В пустоши днём столько времени невидимкой оставаться — это, я тебе скажу, задача архи сложная.
— Думаешь, он от самой базы нас пасёт?
— Почти не сомневаюсь. Хозяин наверняка послал следом вторую машину. Да вот только не рассчитывал на столь горячий приём от местных жителей. Детишки своим наскоком нам большую услугу оказали. Теперь мы этого следопыта за рекой встретим с распростёртыми объятьями и поспрашиваем, если в силах будет, с какой он целью за нами увязался.
— Зачем спрашивать? И так понятно.
— Понятно, но ведь и развлечься нужно иногда.
Через сорок минут линия горизонта, мутная из-за поднятой ветром пыли, нарушилась очертаниями крепостных стен. Ещё через полчаса монастырские древоземные укрепления встретили путников стволами крупнокалиберных автоматических орудий.
— Стойте там! — в отнюдь не приветственном жесте поднял руку часовой на стене, метров за пятьдесят. — Кто такие? Что надо?
— Мы к Фоме, по делу, — крикнул в ответ охотник. — Скажи, что Кол пришёл с напарником.
— Оставайтесь на месте, — боец шепнул что-то стоящему рядом пулемётчику и скрылся из вида.
— Я думал, ты тут почти свой, — удивился Стас, обращаясь к Коллекционеру.
— Свои у них по клеткам сидят.
Спустя минут пять крепостные ворота заскрипели, придя в движение, и остановились, когда меж тяжёлых обитых железом створок образовалась небольшая щель.
— Сюда, махнул рукой показавшийся в узком проёме охранник.
— Здравствуйте-здравствуйте, друзья мои, — Фома развалился в кресле своего кабинета и методично поглощал ватрушки, прихлёбывая из блюдца ароматный горячий напиток.
— И тебе долгих лет, — ответил любезностью Коллекционер.
— Доброе утро, — поприветствовал Стас.
— Ну, с чем пожаловали? С добром, аль с извинениями?
— Рановато для извинений, срок ещё не вышел, — Коллекционер взял у Стаса пулемёт, положил на пол и развернул. — Принимай.
Фома отложил ватрушку, вытер руки о полотенце и, не сводя глаз с вожделенного творения германских оружейников, вылез из-за стола.
— Ну-ка, ну-ка, посторонись, — подскочил он к трофею и взял MG3 в руки. — Неужто тот самый? Ай, красавец! Хорош-хорош, — на этом восторги закончились, и настоятель весьма небрежно бросил добытый кровью раритет на кушетку. — Присаживайтесь. Есть будете?
— Не откажемся, — выдвинул стул Коллекционер.
Стас последовал его примеру.
— Верка! — крикнул Фома.
По коридору застучали быстрые шажки, в дверях появилась миловидная особа в косынке и зелёном сарафане.
— Слушаю.
— Собери на двоих потрапезничать. Пирогов, чайку там, сама знаешь. И сюда тащи, — Фома перевёл взгляд на гостей. — Может, водочки?
— Воздержусь, — отказался Коллекционер.
— Благодарю, — покачал головой Стас.
— Это правильно, — одобрил настоятель. — Есть много способов испортить себе здоровье с большим толком, — и снова переключился на Верку. — Ну, чего встала-то столбом? Давай, живо!
Девушка вздрогнула и опять застучала каблучками по коридору.
— Чуть увидит мужиков незнакомых, так и обмирает сразу, — усмехнулся Фома. — Надо замуж её выдавать скорее. Станислав, ты как, не желаешь? — настоятель кивнул на дверь и озорно подмигнул. — А то остепенился бы. Мы и жильём обеспечим.
— Я подумаю, — улыбнулся Стас. — Мне ещё с прошлого раза здесь очень понравилось.
— Хе-хе. И на морду смазлив, и на язык остёр. Бабы таких любят. Ну ладно, — Фома хлопнул ладонью по столу. — О делах сердечных после. А сейчас поведайте-ка мне историю о чудесном обретение сего инструмента вершения промысла божьего.
— Можно подумать, будто ты не в курсе, — усмехнулся Коллекционер.
— Слыхал кое-что, — кивнул настоятель. — Но ты же знаешь, новости, пока до нашего захолустья доберутся, такими небылицами обрастут — хоть детей пугай.
— Что бы ты ужасного не услышал, могу заверить — всё было гораздо страшнее, — охотник зловеще сверкнул глазами и осклабился. — Пусть лучше сам виновник торжества расскажет.
— Да и рассказывать-то особо не о чем, — пожал плечами Стас. — Устроил диверсию, воспользовался суматохой, вот и всё.
— Скромность — есть добродетель, — похвалил Фома. — А ведь слухи ходят, будто Потерянные двадцати бойцов убитыми лишились и ещё с полсотни ранеными. Правда, аль брешут?
— Вполне вероятно.
— Ещё поговаривают, что наёмники тому виной. Повздорили, дескать, с Бульдозеристом, и к Центровым переметнулись, громко дверью хлопнув.
— Врут. Наёмники, как только заваруха началась, сняли охрану и ушли. К Центовым или нет — не знаю, но к саботажу на складе они не причастны.
В кабинет вошла Вероника с подносом, неловко бочком обогнула Стаса, поставила на стол тарелки с чашками, и, заливаясь румянцем, удалилась.
— Значит, всё в одиночку провернул? Молодец. А главный-то сам, Бульдозерист, не пострадал ненароком?
Стас взял с тарелки румяную ватрушку и отпил из чашки горячего травяного чая.
— М-м. Очень вкусно. Спасибо большое. Бульдозериста я в штабе встретил, когда шёл за пулемётом. Точнее не встретил, а слышал только, как он с охраной в бункер спускался. Судя по твёрдости шага, комендант был вполне здоров.
— Вот ведь скользкая… — Фома с досады поджал нижнюю губу и замахнулся, намереваясь от души врезать кулаком по столу, но взял себя в руки и ограничился выразительным жестом, к которому обычно добавляют «Эээх!». — Прискорбно, прискорбно.
— Да не расстраивайся, — попытался утешить настоятеля охотник, разделавшись со своей порцией. — Центровые миндальничать не станут. Им только покажи подранка, а дальше дело техники.
— Может и так, может и так, — погладил Фома бороду. — Ну, а сейчас куда путь держите? — переключился он с тяжёлых раздумий на дела насущные.
— За реку, — ответил Коллекционер. — Бульдозерист — дядька мстительный и пока ещё живой. А ну как след возьмёт. Лучше уж мы на тот берег, да и разбежимся.
— Понятно, понятно… — покивал настоятель. — К нам-то долго добирались?
— Вчера затемно ещё вышли.
— Пешком, стало быть?
— Лошадьми не богаты, — посмеялся охотник.
— Не по старой ветке шагали?
— Зачем нам крюк такой закладывать? Мы напрямки.
— Жаль, — Фома вздохнул и замолчал, возя по столу блюдце.
— А в чём дело-то?
— Да, понимаешь, чудные вещи творятся. Доложили мне вчера о стрельбе на той дороге. Пороховщики с вояками какими-то сшиблись. Крепко сшиблись. Три машины в хлам: две детские, одна вояк. Восемь покойников. При чём так выходит, что броневик воякский — отличный, кстати, броневик — из игры первым вышел. Ракету словил прямо в дверь кабины. Гильз кругом навалено дохера, но почти все детские, за их тарантасами шлейфом тянутся. А возле воякской машины чуть — семёрки, мосинские и, что интересно, четыре крупняка чистеньких, блестящих. Одиночными стреляли, три, от силы четыре человека. И перестреляли таки пятерых Пороховщиков, которые были на ходу и с пулемётами. А один тарантас ихний так и вовсе разметало, будто с миномёта фугасом. Трупы облегчили чуток. При троих детятях, что человеческий облик сохранили, личного оружия не обнаружилось. Из броневика тоже выгребли всё. Оставили пару сюрпризов. А самое главное — сняли то ли «Корд», то ли «Утёс» с тарантаса детского вместе с коробом патронным и упёрли в неизвестном направлении, пешком, когда на сорок километров вокруг ни души. Вот и ломаю я голову — что за броневик? Куда ехал? Кого вёз? И где сейчас та бравая команда?
— Сожалею, — развёл руками Коллекционер, — но тут мы тебе не помощники. Не видели ничего. А почему ты считаешь, будто они пешком ушли? Может, и вторая машина была, с миномётом в кузове.
— Может, и была, только следов не оставила совсем. Не иначе, — лицо настоятеля приняло умиротворённое выражение, а руки возделись к небесам, — ангелы унесли на крыльях ту машину.
— В таком случае, её экипажу лучше не препятствовать, — пошутил Стас, но у Фомы шутка отклика не нашла.
— А по ногам найти не пытались? — спросил охотник.
— Пытались. Как же не пытаться? Да без толку почти. Буря песчаная накануне разразилась, неглубокие следы замела все. Но кое-что удалось отыскать. Веришь-нет, отпечаток вот такенной ножищи, — настоятель вытаращил глаза и развёл руки в стороны, демонстрируя гостям невиданный размер стопы загадочного существа. — Я сам поначалу не поверил, но все, кто видели, в один голос божатся, что натурально обутой стопы след, размера этак пятидесятого, и широченный. А весит богатырь сей, по глубине судя, центнера за три.
