Выжившая из Ходо - Ольга Дмитриева
Комната больше напоминала допросную, чем кабинет чиновника. Голые каменные стены, одинокий стол, за которым сидел толстяк. Блондин холодно кивнул в ответ на мое приветствие и указал на скамью у стены напротив.
– Присаживайтесь, леди Гемхен.
Я осторожно села, куда сказано, и подняла на орденцев напряженный взгляд.
– Что происходит? – требовательно спросила я. – Зачем вы позвали меня сюда?
Бриксан начал было:
– Вы обвиняетесь в исполь…
– Нет, – оборвал его блондин. – Пока леди ни в чем не обвиняется.
Затем он повернулся ко мне и спокойно пояснил:
– У моих коллег есть основание подозревать, что вы скрываете темную искру. Поэтому они вызвали меня для более глубокой проверки. Если вы не владеете некромантией, то вам нечего бояться.
И обратился к толстяку:
– Действуйте по протоколу. Допросите леди, а потом я перейду к проверке.
Судя по тому, как он держался, передо мной была птичка высокого полета. По лицам Бриксана и его товарища я видела, что словами коллеги они недовольны. Но возразить никто не посмел. По лицу толстяка было понятно, что ему глубоко наплевать на происходящее. И больше всего он мечтал об обеде или окончании рабочего дня. Я бы тоже с радостью избавила его от своего присутствия, но приходилось сидеть, смиренно сложив руки на коленях, и ждать вопросов.
Бриксан сделал шаг вперед, почесал заросший щетиной подбородок и начал спрашивать:
– Что вы делали перед нашей первой встречей, в здании гостиницы?
– Проходила магическую практику.
– Кто еще был с вами?
– Наш руководитель Рэйман Стэндиш и мои однокурсники: Шоннерт Гемхен, Ястер Тонми и Винсент Файпер.
При упоминании Ястера брови блондина взлетели вверх. Знакомы или наслышан об этом роде? О Тонми я по-прежнему не знала почти ничего.
– Какую магию вы использовали?
Я старательно припоминала подробности того вечера:
– Невидимость. Затем огненные шары. И после этого эльфийскую магию.
– Какое именно заклинание эльфийской магии? – спросил блондин.
Пришлось признаться:
– Понятия не имею. Я не контролирую эту магию. Искра просыпается спонтанно, чаще всего в момент опасности.
Он удивленно вскинул бровь, но больше ничего не спросил. Махнул рукой Бриксану, призывая того продолжать.
– На вас были следы темной магии. Как вы объясните их появление?
Я развела руками:
– Не понимаю, о чем вы. Некромантия не совместима с золотой искрой, «творящей жизнь». Но господин Стэндиш считает, что я слишком много обнимала его пса. Тьен такой милый!
Я очаровательно улыбнулась и хлопнула длинными ресницами. Бриксан поморщился, а блондин переспросил:
– Тьен?
Толстяк охотно пояснил:
– Это пес Рэймана Стэндиша, которого он привез из Рибена. Точнее, пленный демон в теле пса. Разрешение номер тысяча триста девяносто четыре.
– Найдите мне учетную запись и адрес Стэндиша. Проверю, сколько темной ауры излучает пес.
От приказа блондина я похолодела. Похоже, он и правда умеет гораздо больше, чем местные орденцы. Стоило быть предельно осторожной.
Бриксан продолжил:
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Господин Стэндиш пришел, когда я пробудила золотую искру.
– Пес пришел раньше? – внезапно спросил приятель Бриксана, имени которого я не знала.
– Не помню. Меня ранил упырь, все остальное как в тумане.
Бриксан монотонным голосом сообщил:
– На месте происшествия обнаружены следы светлой, темной и эльфийской магии. Показания леди совпадают с показаниями господина Стэндиша. Он утверждает, что оставил девушку на первом этаже, думая, что упырь один. А когда расправился с ним и спустился, увидел вокруг ее тела золотой свет.
Уже и Стэндиша опросить успели. Быстрые… Или они сделали это еще в прошлый раз?
Блондин задумчиво кивнул и попросил:
– Дальше.
– Я обнаружил следы темной магии вокруг леди Гемхен в деревне к югу от Ольбранда.
– Я возвращалась с охоты на щупеков, где была приманкой. И я снова использовала эльфийскую магию. Вы точно ничего не путаете, интересуясь именно этими случаями?
Ирония в моем голосе Бриксану не понравилась. Блондин выслушал мои ответы на пару уточняющих вопросов и задумался. Коллеги смотрели на него выжидающе. Я понимала, что придраться можно к чему угодно. И ощущения другого следователя должны значить больше, чем мои слова. Но продолжала надеяться на благополучный исход.
Наконец блондин сказал:
– Пса я проверю тоже. Дело шито белыми нитками, но все же… Подойдите сюда, леди Гемхен.
Я медленно поднялась и сделала шаг вперед. Он тут же оказался рядом со мной и попросил:
– Стойте спокойно и не сопротивляйтесь.
После этого обхватил мое правое запястье и закрыл глаза.
Чувство было отвратительным. К горлу подкатила тошнота. Казалось, меня выворачивают наизнанку. Я чувствовала, что он, как бусины, перебирает искры: светлую и золотую, и будто на их фоне неумолимо прорывается что-то черное. Золотая искра начала раскрываться подобно цветку. Руку пронзила боль, а затем меня отпустили.
Блондин потряс ладонью. На ней медленно таял красный след. В серых глазах на миг мелькнуло изумление, но затем он справился с собой. Я напряженно ожидала его вердикта. Он видел… или нет?
Несколько мгновений мы напряженно смотрели друг другу в глаза. Затем следователь улыбнулся коротко и холодно. Развернулся и направился к выходу, бросив:
– Отпускайте.
Лица его товарищей начали вытягиваться от разочарования. Уже у двери блондин обернулся и добавил:
– Пока.
От его тона меня пробрал мороз по коже. Я поняла, что он силен и не отступит. А может, все-таки что-то узнал? На ватных ногах я вышла из комнаты и направилась к выходу из подвала. Я уже видела вожделенную лестницу наверх, когда передо мной снова возник пришлый следователь. Я невольно отшатнулась и спросила:
– Что-то еще?
Он смерил меня задумчивым взглядом и тихо заметил:
– Никогда не видел ничего подобного… То, что внутри тебя, потрясает. Меня зовут Ривай Аккеро. Думаю, мы еще встретимся, Шиясса Гемхен.
С этими словами блондин развернулся и скрылся за поворотом. Я торопливо покинула помещение Ордена. Прошла мимо двух караульных и толкнула дверь. Мне не препятствовали. Во дворе ждал мрачный Винсент. Его лицо просветлело, когда я вышла наружу.
– Ну что? – требовательно спросил он.
Я отмахнулась:
– Расскажу по дороге. Сейчас я хочу оказаться как можно дальше отсюда.
Только когда мы вышли за ворота, я поняла, что мне не задали ни единого вопроса о смерти Годжена. И это было странно.
Я лихорадочно обдумывала ситуацию. Последние слова господина Ривая говорили о том, что тот заметил что-то необычное внутри меня. С большей вероятностью он увидел хотя бы проблеск темной искры. И я совершенно не
