Провинциал. Книга 8 (СИ) - Игорь Викторович Лопарев
Но он этого не сделал. То есть предпочёл устранить Пронина, который вёл предварительные переговоры со мной. А что это значит?
А это значит одно. Это значит, что действия, предпринятые этим человеком предприняты не в рамках служения Империи, а в рамках служения себе любимому. Заговор? Вполне возможно.
Но, если так, то задача выдоить из этого деда как можно больше информации о нём и о целях, которые он преследует, становится ещё более важной.
Так что разговор, хоть и ожидался мною, как не простой, становится предельно не простым. И предельно же важным.
Глава 24
Беседа
— Итак, а зачем мы тут собрались? — поинтересовался я, следуя избранной линии поведения, то есть продолжая корчить из себя эдакого недалёкого провинциала, склонного к самолюбованию и плоскому юмору.
— А собрались мы тут для того, — ответил мне дед, унявший таки свои эмоции и сверлящий меня рентгеновским взглядом, — чтобы решить, будешь ли ты и дальше жить, и если да, то насколько плохо, — и по-людоедски так ухмыльнулся.
Он продолжает считать, что события полностью им контролируются, не зная того, что стоит мне только дать Боне команду, и тот порвёт его астральную проекцию на кусочки, ещё более мелкие, чем те, что остались от грелки после игрищ пёсика Тузика. Но это ещё успеется.
Хотя, если я в своих подозрениях о том, что этот мощный старик задумал бунтовать супротив Императора, прав, то этого делать не стоит. Вы спросите, почему?
Да потому, что в этом случае мне будет выгоднее сдать его Императору, тем самым сделав свои шансы на получение нужных мне земельных наделов просто железобетонными.
Тогда значит сейчас мы немного гонор поубавим, и посмотрим, как это воспримет оппонент. И исходя из его реакции будем дальше действовать.
Я убрал с лица наглую ухмылку, подпустил в голос немного беспокойства и спросил:
— А с кем, собственно, имею честь разговаривать?
— Ты видишь перед собой, червь, имперского Канцлера, — сказал он, не скрывая удивления, — князя Сергея Трубецкого, — и приосанился, как бы придавая своим словам дополнительный вес.
А удивлялся он, скорее всего тому, что не смотря на то, что его физиономия мелькает в имперских новостях не реже, чем раз в неделю, нашёлся таки такой дремучий выходец из поистине медвежьего угла, который прожил уже три десятка лет, а его в лицо до сих пор не знает.
Ну и пусть удивляется. В лицо я его действительно не знал, так как времени на просмотр новостей у меня уже давно не было. Я все новости узнавал и узнаю из краткого текстового дайджеста.
Я округлил глаза, стараясь показать, что просто раздавлен тем, что столь большой человек имеет ко мне разговор, и при этом уже всячески дал понять то, что мною крайне недоволен.
— Оч-чень п-приятно, — сказал я, имитируя лёгкое заикание, будто бы от страха.
— Ну, если мы друг другу представлены, то сразу перейдём к делу. Время дорого. И если ты по каким-то причинам не по зубам моему Малюте, то это не значит, что на тебя управы не найдётся. Так что запираться не рекомендую, — дед сосредоточился и физиономия его, и без того суровая, посуровела ещё больше, — меня, как лицо, облечённое ответственностью за состояние государства, очень интересуют те технологии, о которых в своих рапортах на высочайшее имя писал генерал-майор Пронин.
— Это вы про того генерала говорите, на которого намедни покушались враги этого самого государства? — простодушно поинтересовался я.
— Про него, про него, — физиономия деда на мгновение стала немного кислой, видимо вспомнил, что генерал выжил, а так, как его поместили в ведомственный госпиталь, куда его людям хода нет, то и он дальше жить будет.
И то, что Пронин не выведен окончательно из игры, серьёзно путает его планы, и похоже, заставляет торопиться.
Дело в том, что ещё несколько дней, и люди Пронина, зная, что шеф с них спросит, наверняка выйдут на исполнителя.
Нет, князь был спокоен за то, что исполнитель при всём своём желании на него указать не сможет, но опытные люди, получив от него информацию, поймут, что основной бенефициар остался в тени. И, поскольку они будут уверены, что исполнитель действовал получив заказ, они будут копать и дальше. И непременно что-нибудь нароют, так что времени терять нельзя, и надо играть на опережение.
— То, что вы хотите получить, — включил я безбашенного делягу, — уникально, бесценно. А потому я хочу узнать, что я с того буду иметь? — и затравлено посмотрел в глаза деда. Твёрдости его взгляда мог бы и алмаз позавидовать.
— Ты останешься живым, — опять по-людоедски улыбнулся мой собеседник.
И, судя по этой улыбке, живым я буду оставаться ровно до тех пор, покуда не выложу все секреты. А потом…
Но это он так думает. У меня же совсем другие планы.
— Итак, скажите точно, что именно вас интересует? — я сделал вид, что у меня произошёл внутренний надлом, и я готов расколоться.
— Для начала меня интересуют технологии мгновенного перемещения, — и выжидательно так на меня уставился, словно ожидая, что прямо вот тут начну излагать.
— Нет у меня таких технологий, — неуверенно сказал я, — есть некоторые методики подготовки одарённых, есть наработки по изготовлению приборов, работающих на иных принципах, нежели физические…
— А как ты тогда объяснишь исчезновение всех своих людей из гостиницы? — вкрадчиво поинтересовался дед, — и не говори мне, что там их не было. Были. Наружка точно установила, что перед штурмом в здании находилось более десятка твоих людей. А когда наши штурмовики попали внутрь, там не было никого, кроме тебя. И куча искорёженной аппаратуры в холле.
Я исподлобья смотрел на князя, который думал, что в угол меня загнал.
— Я так думаю, что ты всех своих куда-то отправил, а сам уничтожил генератор портала, — начал излагать дед свою теорию, — остался же ты потому, что думаешь, мы не найдём способа на тебя надавить. И ты здорово ошибаешься. Начнём с того, что даже если ты по каким-то причинам получил способность игнорировать все воздействия на себя, это ещё не говорит о том, что мы с тобой не сладим. Например, мы можем тебя просто бросить в карцер, не кормить и не поить. Сдохнешь там, как крыса. А всех твоих родственничков мои люди разыщут, и к ногтю, и к ногтю…
Этот небольшой монолог был произнесён со смаком, я бы сказал. Дед, похоже, жил в фантазиях, где он самый могучий, да
