Раненые звёзды - Сергей Котов
Еще одна странность марсианского общества: тут не было смартфонов в нашем понимании этого слова. И при этом были широко распространены общественные терминалы связи — как с выходом в сеть, так и просто голосовые. Я пока не нашёл объяснение этому феномену, а задавать вопросы поостерегся. Но со временем этот момент, конечно, надо будет прояснить.
От разворотной площадки главной дороги, расположенной где-то в полутора километрах от главного корпуса, ходили электробусы до ближайшего городка. Это Кай рассказал. Он ждал меня внизу, в главном холле — пока мне перепрошивали чип, и поздравляли с успешной повторной социализацией.
Я искренне поблагодарил коллектив врачей, и заглянул в свой бокс, чтобы собрать вещи, накопившееся за время реабилитации: спортивные костюмы, отягощения, эспандеры. Предметы личной гигиены.
Увидев меня с тяжелой сумкой, Кай очень удивился.
— Это… часть оборудования, которое ты заказывал на время реабилитации? — спросил он.
— Ага, — ответил я немного растерянно наблюдая за его реакцией.
— Эм… — Кай почесал в затылке, — ты уверен, что тебе это понадобиться? Там, на полигоне? И одёжка эта спортивная — да, в местном магазине продаются базовые функциональные модели, даже твоего размера — но понимаешь, как бы это сказать… — он зачем-то потрогал себя за нос, — это немного не модно. Понимаешь? Мы же военные! Элита! Должны, как бы это сказать, производить соответствующее впечатление.
Я поставил сумку на пол.
— И? — спросил я, глядя на парня.
— Ну, может, лучше в городе в магаз заглянем, а? — он с надеждой ответил на мой взгляд, — приоденемся хоть. Перед дорогой. Полигон находится в умеренном поясе, там будет чуть прохладнее. На время заданий там будет, конечно, спецформа — но там будут не только задания. Понимаешь?
— Слушай, — ответил я, вздохнув, — моя жизнь началась пять месяцев назад. Понимаешь? Я умер в вакууме! Мои мозги собирали заново по нейронам, — тут я, конечно, немного перегнул палку, но откуда было Каю знать, как дела обстояли на самом деле? — я нифига не помню, как принято!
Он улыбнулся, вздохнув с явным облегчением.
— Давай оставим эту сумку здесь, — предложил он, — твои… конструкции еще могут пригодиться реабилитологам. А остальное пускай идет в переработку, как отслужившее своё.
Я пожал плечами, и направился к выходу, оставив сумку на полированном каменном полу холла.
— Знаешь, — заговорщическим шепотом сказал Кай, когда мы отошли от основного корпуса на порядочное расстояние, — по правде говоря, мы с тобой — шишки такого уровня, что Корпус вполне мог выделить специальный транспорт, чтобы быстро и без помех доставить нас на тренировочную базу. Но они специально направили меня. Чтобы я поехал с тобой обычным транспортом. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я, — это часть программы реабилитации.
— Точно! — улыбнулся Кай, — здорово, правда? И так деликатно всё вышло.
Я не вполне был с ним согласен. Но решил промолчать.
Электробус появился минут через пять. Плавно подплыл к кондиционированному остановочному павильону и, припав к дорожному покрытию, остановился, выпуская пассажиров. Их было совсем не много: пара дежурных медиков, заступающих на ночную смену, да любители ночных прогулок по побережью.
— Сладкоежки, — прокомментировал Кай, глядя на неброско одетых людей с котомками дождевых накидок за спиной.
— Почему это? — удивился я.
— Как почему? — вопросом ответил Кай; потом спохватился, и добавил, — а. Ясно. Память. Ну, это же собиратели песчаных рапанов! — конечно, на Марсе этот моллюск назывался по-другому, но, раз я не могу это написать по-русски, то пускай будут рапаны.
— Они в дождь выползают на пляж. Охотятся на прячущихся насекомых. Собирательство без использования технических средств разрешено местным законом. Экосистема тут довольно устойчивая, и рапанов море!
— Ясно, — кивнул я, — и что, они реально сладкие?
— Вот доедем до города — будет повод попробовать!
Кроме нас, других пассажиров в автобусе не было. Машина плавно закрыла двери, поднялась на подвеске, и направилась по дороге по направлению к городу.
Я глядел в окно, наблюдая за тем, как мимо мелькают деревья. Наверно, я бы хотел, чтобы хотя бы на какое-то время представить, что оказался на Земле. Но это было совершенно невозможно. Электробус звучал и пах совсем не так, как земные машины. Зелень была чуть другого оттенка. Дорожное покрытие хоть и напоминало привычный асфальт фактурой, но было тёмно-зеленого цвета.
— Тебе грустно? — сказал Кай минут через десять после отправления.
По правде говоря, да, мне было грустно. Только теперь, когда я окунулся в некое подобие нормальной жизни, на меня обрушилось осознание происшедшего.
Я никогда не увижу привычный мир. До его появления два с половиной миллиарда лет! И хотя этот, новый мир, судя по всему, приятное и интересное место — он никак не мог мне заменить родителей. И что там произойдет, в далёком будущем? Считыватели доберутся до Земли? Я как-то особенно отчетливо представил папу и маму. Они рано или поздно поймут, что происходит, я меня рядом нет. Я умер вечность тому назад. Вполне возможно — погиб на чужой и непонятной войне…
— Нет, — ответил я, и неожиданно для самого себя добавил: — да…
— Знаешь, а ты реально очень сильный, — сказал Кай.
Я усмехнулся.
— Правда. Скажу по секрету: тебя даже комиссовать хотели. Считали, что такая потеря памяти приведет к полной деструкции личности. Но у тебя душа воина, хранимая Аресом!
Да, конечно — Как не говорил про Ареса; он назвал имя бога войны, почти повсеместно почитаемого. Насчёт религии в древнем Марсе. Тут был повсеместно распространен политеизм и анимистические религии, при полной свободе вероисповедания. Религиозные войны были, конечно — но остались в далеком прошлом. Концепция загробной жизни при этом в каждом культе была своей, иногда довольно экзотической. Например, последователи Персефоны (я снова пользуюсь именем земного аналога), богини плодородия считали, что после смерти душа человека дробится, и распределяется среди его детей. Соответственно, те люди, у которых детей не было — теряли свою душу.
При этом считалось, что все военные автоматически должны быть привержены культу Ареса. Как я позже выяснил, исключения бывали — в Корпусе служили атеисты, но никогда — последователи иных культов.
— Спасибо, — кивнул я; Кай в ответ осенил меня знамением Секиры.
Дальше до города ехали молча. Кай достал из небольшой заплечной сумки какую-то книгу, и углубился в чтение. А я продолжал задумчиво разглядывать окрестности. Только настроение у меня поменялось. В конце концов — пока я жив, ничего непоправимого не произошло.
Когда мы вышли на автовокзале, я осознал, насколько успел отвыкнуть за эти месяцы от больших скоплений народа. Еще более дискомфортно было из-за того, что на нас обращали внимание. И, хотя это повышенное внимание, как