Юрий Корчевский - Сотник

Алексей стал обдумывать план побега. Сидеть в сыром и холодном подвале, покорно ожидая своей участи, он не хотел. Если его посадили сюда по велению князя, то после допросов вполне могли убить тайно. А уж если вина обнаружится, даже выдуманная «писарем», то и казнить прилюдно, как предателя. Андрею бежать помогал? Помогал! Значит – предатель и достоин смерти. Ничего хорошего от князя Алексей для себя уже не ждал. Вообще последнее время с предательством людей он сталкивался часто. Сначала князь, потом Онуфрий, а меж ними – еще людишки мелкие. Измельчал, однако, народец!

Как первый вариант – напасть на монаха, который в этом подвале вроде послушника. Придушить слегка, воспользоваться ключами и выбраться. Но днем в монастыре людей полно – прихожане, идущие в храм, послушники, монахи. А у Алексея оружия нет.

Второй вариант – напасть на амбалов, когда в нужник поведут. Ну и здесь исход схватки сомнителен. Он один и связан, а их двое, при боевых мечах, и парни вполне мощные. Такие ударом кулака в голову в нокаут отправить могут.

Еще «писарь» остается. Захватить его в заложники и вместе с ним выйти? Только далеко ли уйдешь? Амбалы преследовать будут, да и среди монахов полно бывших воинов. Плохо без помощи извне, но выбираться надо. Сейчас он в веревках, но могут и в железо заковать. А железные цепи голыми руками не разорвать. Так ведь узников еще кандалами и цепью к стене приковывали. Сам видел кольцо железное в стене, когда монах со светильником в узилище входил – как раз для таких случаев.

На следующий день его снова повели на допрос, и уже знакомый «писарь» стал задавать ему вопросы про Орду. Направление их явно было задано князем Александром после боя с Неврюем-сыном, иначе откуда бы человеку знать? И вопросы были такие: как в плен попал, как освободился, что делал в плену? Но тут свидетелем Онуфрий был, видел его в бою дружины Коловрата и войска Батыя.

Алексей если и врал, то так, чтобы проверить его нельзя было. Но много и правды говорил – о Коловрате, о Неврюе.

«Писарь» строчил усердно, а когда начало смеркаться, он буднично сказал:

– Полагаю, не всю правду ты мне рассказал. Князь сказал – ты видел и знаешь больше иных многих. Потому завтра здесь не я буду, а кат. Попытает тебя немного каленым железом, и ты ему расскажешь все, что от меня утаил. Кат у нас большой мастер, у него все говорят. Самое главное – у него никто не умирал. Как бы ни мучил, а узник жив оставался. Умереть можно только с княжьего соизволения.

Алексей похолодел. Видел он, как двое разбойников каленым железом до смерти гонца запытали.

Его увели в подвал. Стало быть, надо решаться бежать уже сегодня. Вот придет монах, и надо на него напасть.

Через некоторое время загремел замок.

Алексей вскочил и встал за дверью. Как только монах войдет, он ударит его по голове сложенными в замок кулаками, а там – будь что будет. Но лучше попробовать, чем потом жалеть.

Дверь скрипнула, и показалась рука со светильником.

Алексей пальцы кистей рук сцепил, чтобы удар посильнее вышел, руки вскинул.

Однако монах входить не спешил, и Алексей его голос услышал:

– Алексей, ты где? Не вижу тебя что-то… Это я, Григорий, Варсонофий ноне.

Ну не бить же старого боевого товарища, уподобляясь Онуфрию?

Алексей опустил руки и шагнул из-за двери:

– Вот он я.

– Ну да, на тюремщика напасть решил…

– С чего ты взял? – делано удивился Алексей.

– А за дверью зачем стоял? Ладно, некогда лясы точить, выходи. Я тебя из монастыря тайным ходом выведу, а дальше сам… – Из широкого рукава рясы Григорий вытащил боевой нож. Вот тебе и монах!

– Руки давай!

Алексей протянул вперед руки, и Григорий разрезал веревки.

– Веревки с собой прихвати, выкинешь их потом, – и нож Алексею отдал. – Тебе пригодится.

– Погодь! А ты как же? Я ведь сюда по приказу князя брошен. Накажут тебя…

– Князь мне боле не указ. У меня свой князь, да повыше – сам Господь. Ему одному служу…

– За тебя боязно.

– Сегодня Онуфрий в монастырь приехал – твоим трофейным мечом похвалялся.

– Скотина! За тридцать сребреников, как…

– Тсс! – Григорий взял Алексея за локоть. – Идем, времени мало.

Когда они шли по подземелью, Григорий хихикнул:

– Напоил я Онуфрия, дрыхнет сейчас. Вот я ему ключики-то от подвала и подброшу…

– Хитро ты придумал!

– Иуда наказан должен быть. Похвалялся – сотником в княжьей сотне стал. На твоих костях.

– Мои кости пока при мне…

Григорий остановился у каменной стены. Ни дверей, ни окон… Но монах пошарил рукой, нажал на что-то. Раздался щелчок, и часть стены – скорее лаз квадратный – отошла внутрь. Потянуло затхлым воздухом.

Григорий протянул Алексею светильник:

– Не заблудишься. Ход один, ловушек нет. Выйдет в кустарник на обрыве. А дальше – сам. Да хранит тебя Господь! – Монах перекрестил Алексея двумя перстами.

– Спасибо тебе, Григорий! Даст бог – свидимся.

– Уходи из города, Алексей, второй раз так не повезет.

– Да понял я уже…

Алексей взял светильник и, согнувшись в три погибели, пролез в невысокий лаз. Едва он сделал пару шагов, как часть стены пошла назад, и лаз захлопнулся. Ну ни фига себе монахи придумали! Никакая осада не страшна, всегда можно гонца послать за помощью или отряду ночью выйти и на врага напасть. Умно и дальновидно! Кто строил этот ход, не дурак был.

Ход от лаза узкий и невысокий, и идти по нему можно было только согнувшись. Временами Алексей слышал над головой шаги – это монахи или прислужники в кельях ходили, а камень звуки проводит хорошо.

Светильник давал скудный свет, пламя колебалось. Потом потянуло свежим воздухом, и Алексей вздохнул во всю грудь.

Ход сделал поворот почти на девяносто градусов. Вот и кусты.

Алексей задул светильник – в ночи огонек виден издалека, поставил его на пол, сделал шаг вперед и распрямился. Еще шаг вперед – и он полетел вниз. Черт, предупреждал же Григорий об овраге!

Бах, бум, ой! Не хватало сломать руку, ногу, а хуже того – шею уже на свободе свернуть!

Остановить падение удалось, когда большая часть склона была уже преодолена – он смог уцепиться за ствол кривого низкорослого дерева. Велика сила жизни: выросшее на склоне, где мало солнца и где постоянно дуют ветра, деревце глубоко пустило корни и устояло.

Внизу, на дне оврага, слышалось журчание воды – то ли ручей, то ли речка текла…

Вымокнуть Алексею не хотелось, и потому, чертыхаясь и оскальзываясь, он полез наверх. Вниз летел секунды, а выбирался битый час – в темноте не видно, куда ступить, за что уцепиться.

Но выбрался, отдышался, прислушался: за монастырскими стенами было тихо. Побег еще не обнаружен, и тревогу не подняли. А впрочем – узник был тайный, и беспокоить монахов не станут. Был бы Алексей истинным преступником, его поместили бы в городской острог.

Куда идти? Лошади – равно как денег и вещей – нет, нож – оружие совсем уж ближнего боя. Пешком он далеко от Новгорода не уйдет. Обнаружив побег пленника, разгневанный князь пустит погоню по дорогам по всем направлениям. Сколько он сможет пройти за остаток ночи? Пять верст, десять, пятнадцать? Дорог не видно, да и заставы на них стоят на ближних подступах к городу. В темноте на них нарваться – раз плюнуть, а на дорогах с утра рыскать будут.

Со временем, два-три дня спустя, успокоятся. Конечно, описание его разошлют по сельским старостам, искать не перестанут, но с каждым днем все больше забывать о нем станут. О том, что он в городе спрятаться может, никто не подумает. Схорониться ему надо на пять-семь дней, а потом выскользнуть. Из Новгорода ведь не только дороги ведут, но и река, а ее контролировать сложнее. Одна только проблема – денег нет на постоялый двор. И друзей, которые при своих домах, нет, не обзавелся он ими среди городских. Все время службе отдавал, с утра до вечера ревностно дружинников учил – и вот благодарность князя. Теперь прятаться надо, как загнанному зайцу, даже скорее – как волку в облавной охоте. На новгородских, как и на владимирских, землях он – персона нон грата.

Неврюй через своих воинов, лично видевших бой Алексея и Сангира, и знавший убийцу своего сына, яро его ненавидит, спит и видит, как отомстить. Причем, попади Алексей в руки моголов, легкой смерти ему не будет, долго и жестоко пытать ордынцы большие мастера.

Вот и остается ему к врагам пробираться – Миндовгу, шведам или ливонцам, чего Алексей категорически не хотел и саму мысль об этом сразу отверг. Он, русский ратник, будет гнуть спину перед кнехтом или рыцарем? Не бывать этому. Он хоть и изгой сейчас, но не предатель.

И путь ему тогда один – в волынские земли, в Галич, к Даниилу. Он его знает, в дружину взять должен, ведь Алексей к Даниилу приезжал, как гонец князя Андрея. Последний ноне в изгнании, стало быть, должно получиться.

Итак, конечная точка маршрута определена. Но куда податься сейчас? Никогда Алексей не чувствовал себя так скверно и одиноко.