Уолтер Уильямс - Распад
— Теперь вопросов ни у кого не будет, — удовлетворенно заметила Сула. — Патрик, ты отвечаешь за пустые бутылки — каждый день выставляй от трех до пяти штук.
Макнамара вытаращил глаза.
— Так много? Нас всего трое.
— Для нормального алкоголика три бутылки в день — это норма, — объяснила она со знанием дела, — а мы только начинающие. — Да, ещё одно. Купи тех курительных палочек — знаешь? — которые с запахом гашиша.
Шона Спенс вдруг странно посмотрела на нее.
— Люси, что у тебя с голосом?
— С голосом?
— Ты стала говорить совсем как местные. Впечатление, что родилась здесь.
Сула с улыбкой пожала плечами.
— Наверное, у меня дар подражания. Наслушалась и сама не заметила, как заразилась.
Когда-то она забавляла Кэролайн Сулу, изображая ее сестру-близняшку Марго с Терры… а потом семь лет изображала саму Сулу.
Квартиру они вымыли, вычистили и покрасили, сменили сантехнику и мебель. На логово пьянчуг она теперь никак не тянула, но Сула не могла заставить себя жить в грязи.
Купив яркий пластиковый горшок с вьющимся цветком, она поставила его на южное окно.
— Это значит «здесь никого, будьте осторожны». — Передвинула на противоположный край. — Это значит «кто-то здесь, все чисто». — Переставила на северное окно. — «Надо срочно встретиться». — Другой край окна. — «В условленном месте оставлено сообщение».
Сула обернулась к Макнамаре и Спенс.
— Так, далее. Если цветка нет совсем или он на кухонном окне, это означает опасность, нужно уходить и устанавливать связь подругам каналам… Если вы здесь и вас придут арестовывать, отбивайтесь до тех пор, пока не собьете горшок, будто случайно. Сделайте, к примеру, вид, что хотите выпрыгнуть в окно.
Оба кивнули.
— Есть, командир.
— Теперь ещё одно. Мы будем использовать эту квартиру только для встреч. Жить будем в разных местах. Каждый снимет себе отдельное жилье, так, чтобы другие не знали, и воспользуется там отдельным паспортом.
— Снимать обязательно в этом квартале? — спросила Спенс.
Сула задумалась.
— Квартира должна быть тайной, иметь больше одного выхода, и расплачиваться вы должны только наличными. — Она улыбнулась. — Если найдете такую в квартале почище, то пожалуйста.
— А как насчет цены? — спросил Макнамара.
— Главное — анонимность, — ответила Сула. — Не следует привлекать к себе лишнего внимания. Я бы заплатила больше трех, только если место очень уж удобное…
Она дала каждому по десять зенитов мелочью.
— И вынимайте понемногу. Помните, что честный человек, который вне подозрений, всегда беден… Так, теперь… Патрик, ты ведь рос в деревне?
— Да, в горах.
— С деревом приходилось работать, с металлом?
Он кивнул.
— Я хороший плотник и трубы могу паять.
— А можешь, например, сделать где-нибудь тайник?
Макнамара озадаченно моргнул.
— Да, наверное.
— Отлично.
Сула огляделась. Похоже, здесь предстоит ещё немало работы…
Отправившись ночевать в свою новую крошечную квартирку, также вычищенную до блеска, она долго лежала без сна, прислушиваясь к пьяным выкрикам соседей за тонкой перегородкой. Сколько таких же ночей пришлось ей провести в детстве? Грохот опрокинутого стула, треск разбитого стекла, удары кулака о мягкую плоть… Однако теперь все это ее не пугало. И вовсе не потому, что Сула провела без малого два месяца, обучаясь выпускать людям кишки, и не только людям. Со своим страхом она справилась гораздо раньше, справилась раз и навсегда — проломив ему голову ножкой кресла и сбросив в реку. Пугало другое — ошибка, разоблачение, страшная правда. Правда хранилась в Генном банке пэров и неумолимо напоминала, что Сула на самом деле никакая не Сула, а Гредель, которая родилась на Спаннане и выросла в точно такой же панельной трущобе, слушая каждую ночь такие же звуки за тонкой перегородкой.
На следующий день, отправляясь на встречу с группой, она на секунду замешкалась у подъезда, подставив лицо теплому утреннему солнцу.
— Привет, красотка! — раздался вдруг незнакомый голос.
Неподалеку, лениво прислонившись к стене, стоял потертого вида парень в помятой вельветовой кепке. На его лице играла хитроватая кошачья ухмылка, угольно-черные глаза зазывно блестели, и Сула решила, что не будет большим грехом побыть ещё несколько мгновений в центре мужского внимания.
— Привет, — отозвалась она с улыбкой.
Парень с готовностью отлепился от стены.
— Что-то я не видел тебя здесь раньше.
— Я с кольца, только недавно перебралась, — объяснила Сула.
— Стало быть, осталась без крыши над головой? — сочувственно произнес парень, подобравшись поближе и дотронувшись до ее руки. — Не бойся, крошка, Скачок позаботится о тебе. Покажу тебе Риверсайд, у нас тут есть классные местечки. Накуплю тебе гостинцев, сколько захочешь…
— У тебя что, есть работа? — проявила интерес Сула.
Молодой человек скорчил презрительную гримасу.
— Работа, работа… При чем тут работа? Будь спокойна, для такой красотки Скачок не поскупится. Все, что есть, на тебя потрачу, будешь как сыр в масле кататься.
Она решила сменить тему.
— Почему этот район называется Риверсайд? Я не видела здесь никакой реки.
Усмехнувшись, парень многозначительно топнул по мостовой толстенной подошвой.
— Вот она, река, крошка, — ты стоишь прямо на ней.
Сула зябко вздрогнула, представив себе медленный ледяной поток там, внизу, лениво перекатывающий мертвые забытые предметы. Знай она прежде, может, и разделила бы сомнения группы по поводу нового места жительства.
Скачок, мгновенно уловив смену настроения незнакомки, снова погладил ее по руке.
— Ну да, ты же с кольца, какие у вас там реки… Не переживай, в воду не свалишься, построено надежно, а если случается наводнение, они в колокол заранее бьют.
Она с вежливой улыбкой высвободила руку.
— Мне надо идти — сегодня интервью насчет работы.
— Понятно, — кивнул он. — Пойдем, провожу тебя на поезд.
Сула решительно покачала головой.
Я сама знаю дорогу.
Скачок вздохнул.
— Ну ладно, удачи тебе. Если понадоблюсь, я всегда в офисе.
Он кивнул на свое обычное место у стены. Сула снова улыбнулась.
— Буду знать. Спасибо.
С облегчением она двинулась дальше по улице, такой знакомой, казавшейся почти родной. Здесь можно раствориться. Исчезнуть для всех, стать такой, как прежде, давным-давно, перестать наконец разыгрывать постылую роль, разрушившую ее жизнь.
В первое утро на борту «Прославленного» Перри принес на завтрак соленую рыбу, фрукты в сладком имбирном соусе и горячие оладьи. По договоренности с поваром леди Миши они делили ее личный камбуз, готовя еду каждый для своего начальника. Ещё не допив кофе, Мартинес включил тактический дисплей и начал разрабатывать программу учений для эскадры.
Учения с успехом прошли на следующий день. Что бы ни творилось в его голове, свое дело капитан Флетчер знал отлично — «Прославленный» выполнил поставленную задачу с блеском, как и остальные суда. Мартинес невольно позавидовал великолепной выучке экипажей эскадры, сравнив ее с более чем сомнительными успехами «Короны». К тому же корабли леди Чен уже участвовали в боевых действиях в самый первый день мятежа на Харзапиде, когда стрелять антипротонными лучами пришлось почти в упор, едва отчалив от кольца. Страшнее этого быть уже ничего не могло.
Новые тактические схемы достаточно прижились и не вызывали особых трудностей. Дофаг давно поделился с леди Чен разработками Мартинеса и Сулы, дополнив их записями своих собственных учений.
На следующий день Мартинес повысил сложность упражнений, и эскадра выполнила их так же успешно, после чего капитан Флетчер потратил ещё день на тщательную инспекцию состояния флагманского корабля. Мартинес непосредственно не подчинялся капитану, и его апартаменты не подлежали проверке, в отличие от каюты Алихана, отчет которого вызвал у него усмешку.
— Капитан Флетчер — настоящий знаток своего дела, милорд, — начал ординарец. — Оказывается, он обходит «Прославленный» с носа до кормы каждые шесть или семь дней да плюс ещё каждый день куда-нибудь нагрянет, где его не ждут.
— И много находит? — поинтересовался Мартинес.
— Удивительно много, милорд! — Алихан уважительно округлил глаза. — Пыль по углам, непорядок в одежде, поцарапанные росписи на стенах… каждый раз что-нибудь.
— Думаю, последнее особенно его бесит.
Лицо слуги приняло бесстрастное выражение.
— У него в штате есть художник, он тут же все поправляет.
— Поддерживать свое достоинство… — пробормотал Мартинес под нос.
Алихан поднял брови.
— Простите, милорд?
— Да нет, ничего.
